Аннев помотал головой.
– Боги мои, – пробормотал торговец, – это ж куда меня занесло?
– В Шаенбалу, – произнес Аннев название деревни, тем самым окончательно решив судьбу незадачливого торговца.
– Шанблу? – Крэг тряхнул седыми патлами. – Первый раз слышу. А я, между прочим, каждый захудалый городишко между Одарнеей и Озерным краем знаю.
Аннев пожал плечами. Что ж, первую часть задания он уже выполнил: этот человек и сам понятия не имеет, как он сюда попал.
Крэг подергал себя за жидкую бороденку и снова поскреб уголки рта.
– Шанблу, значит? – повторил он, словно пробуя слово на вкус.
Он изучающе оглядел тропу и угодья, начинавшиеся за краем леса, и опять повернулся к Анневу:
– Сдается мне, деревушка ваша секретная. Потому-то мужик в красной пижаме меня и не впустил, верно я мыслю?
– В некотором роде.
Какой смысл скрывать правду от человека, который будет мертв еще до заката?
– Ну и пропади он тогда пропадом – и лес этот ваш тоже. Сначала я потерял здесь Сениф, а теперь и сам потерялся.
– Хватит ныть и плеваться. Сказал же – я здесь, чтобы показать тебе дорогу. К тому же мне нужно кое-что из твоего товара.
– «Ныть и плеваться»?
Не сводя с Аннева глаз, Крэг сунул руку под плащ и вытащил из кармана кожаной жилетки серебряную фляжку. Он сделал приличный глоток и, прополоскав рот, сглотнул.
– Гляжу, в вашей секретной деревушке молодежь и не слыхала, что старших надо уважать? – Он почмокал губами и снова спрятал фляжку в карман.
Аннев взвесил в руке мешочек с монетами.
– Ты вроде бы говорил, что везешь пальмовую лозу и драконью кровь?
– Так и есть. Сколько тебе?
Аннев смутился, ведь подробных указаний Тосан ему не дал.
– Десять стеблей и четыре бутыли смолы, – выпалил он.
И, высыпав на ладонь половину мешочка, начал выбирать монетки покрупнее.
– Я заплачу тебе три серебряных луны.
Крэг приблизился, поглядел на скудную горсть монет и объявил:
– За эти деньги я тебе дам два стебля и одну бутыль.
– Я ведь сказал: три луны – не каких-то три посоха.
– А я сказал: два стебля и бутыль. Ты что, глухой? Но коли ты мне помогаешь, я пойду тебе навстречу: двенадцать лун – и весь товар твой.
Аннев вытряхнул из мешочка все, что в нем оставалось. Его богатство составляли пять лун, двадцать медных звездочек и меньше десяти серебряных посохов – и ни одного тебе золотого лучика или солнца. Это было чуть больше половины той суммы, что запросил торговец. Либо он пытался надуть Аннева, либо Аннев ничего не понимал в ценности пальмовых лоз и драконьей крови.
– Я дам тебе по луне за каждую бутыль…
– Две луны.
– …и двадцать медяшек за стебли.
Крэг рассмеялся:
– Так и быть, сделаю тебе скидку. Давай сюда весь кошелек – и получишь половину своего товара, то бишь две бутыли и пять стеблей. Так тебе больше нигде не свезет, уж поверь.
– Отлично, – согласился Аннев, а когда Крэг протянул ручищу к мешочку, добавил: – А остальную часть товара я заберу в уплату за то, что вывел тебя из леса.
Крэг тут же отдернул руку:
– Но это уже входит в стоимость! Да на юге за такие деньги тебе и деревяшки-то не везде продадут. А смола и того дороже, даже если придешь за ней в саму Северную Одарнею.
– Но мы не в Северной Одарнее, – спокойно заявил Аннев. – Ты заблудился в Чаще, и если я тебе не помогу – ты больше никогда никому ничего не продашь.
Крэг затряс головой:
– Ты мошенник и вор. Проклятые деревенщины сказали мне, что дадут мне провожатого, но о том, чтобы платить за него, речи не шло!
– Иди один, – невозмутимо ответил Аннев, – но без моей помощи ты и через месяц отсюда не выберешься. Я знаю все местные тропинки – а ты знаешь мою цену.
Торговец громко засопел.
– Думаешь, перед тобой полный дурак, парень? Да мне всего-то и надо – дойти до Чащобного тракта, а это раз плюнуть: сначала на юг, потом на восток – и я на месте.
– Если это так просто – почему же ты все еще здесь? Пойдешь на юго-восток – снова заплутаешь. Тебе понадобится несколько дней, чтобы добраться до тракта – если ты вообще когда-нибудь до него доберешься. Ты еще не заметил, что деревья здесь любят поиграть со светом?
Крэг задрал голову, и Аннев понял, что ему удалось не на шутку его озадачить.
– Ты идешь туда, – продолжал он, – откуда встает солнце, уверенный, что движешься на восток, а это на самом деле север, и ты в итоге попросту делаешь круг. Бывало с тобой такое?
Крэг прищурился. Теперь он смотрел на Аннева не как на мальчика на побегушках, а как на равного – такого же дельца, который своего не упустит.
– А ты смышленый малый, – сказал он. – Феникс как есть. Ладно, назови свою цену.
Аннев разжал ладонь, в которой лежали монеты:
– Десять стеблей пальмовой лианы и четыре бутыли смолы за… восемь лун.
Крэг разворошил горсть пальцем, пересчитывая.
– Одного посоха не хватает. – Он посмотрел на опустевший мешочек и пожал плечами. – Десять было бы в самый раз, ну да восемь так восемь.
Толстяк сгреб деньги, и они с тихим звяканьем исчезли в складках его плаща. Потом сдернул кусок парусины, накинутый на тележку, и принялся копошиться в товарах.
– И не тяжело было тащить ее от самой Одарнеи? – спросил Аннев.
– У меня был мул. – Крэг вынул сухие стебли и бутыли с ярко-красной смолой. – А вчера она сбежала. Время шло к ночи. Я накормил Сениф, дал ей воды и уже собирался снова запрячь, а она вдруг как сорвется с места! Только я ее и видел. Напугалась чего-то скотинка. – Крэг положил покупки в холщовый мешок, предварительно обмотав все бутыли тряпками, и протянул его Анневу. – И сказать по правде, – прошептал он, – я тоже. Мы с Сениф что-то почуяли – что-то жуткое и ненормальное.
И, словно в подтверждение его слов, в лесу вдруг повисла тишина, плотная, точно ватное одеяло. Аннев смотрел на тени, сгущавшиеся в конце тропы, и ему показалось, что в этих тенях шевелится какое-то громадное невидимое существо, его чудовищные щупальца подползают все ближе, и вот уже их шелест слышится у самых ног… Аннев подумал о сумеречных омутах – вдруг в них и правда живут такие твари?
Он поежился, взвалил мешок на плечо и сказал:
– Унесу его на опушку и вернусь.
Крэг кивнул. Судя по его виду, перспектива остаться в одиночестве именно сейчас его совсем не обрадовала.
Аннев добежал до пограничных камней и положил мешок с их обратной стороны, ближе к деревне. Дурное предчувствие уже покинуло его, но тут он вспомнил о своем задании, и на сердце снова стало тяжело.
