Тут ведьма вытянула шею и вывернула голову под пугающе неестественным углом; прижав руки к груди, она быстро задвигала костлявыми пальцами с черными когтями, которые издавали хищное клацанье.
– Не я одна.
Крэг набросился на нее с посохом, но она с невероятной скоростью заскользила по земле, удаляясь от разъяренного торговца, а ее черные лохмотья захлопали на ветру, словно истлевшие крылья.
Мгновение спустя откуда-то сверху донеслось знакомое отвратительное хихиканье. Аннев повернулся на звук и увидел, что старуха уже стоит на краю оврага. Вдруг она исчезла из вида – и появилась у противоположного края ямы. Всего через несколько секунд она, казалось, была уже везде: за деревьями, на склонах, в яме, рядом с Анневом, а ее смех, звучавший со всех сторон сразу, превратился в непрерывный оглушающий визг.
Крэг толкнул Аннева локтем в бок:
– Закрой уши, парень! Это настоящая ведьма!
Аннев прижал ладони к ушам. Крэг же вынул из складок плаща маленькое заляпанное зеркальце, бросил его на землю и что есть мочи ударил по нему посохом. В то же мгновение визг оборвался, и за спиной у себя Аннев услышал тихое стенание. Нашарив в кармане золотую пластину, он резко обернулся – и увидел у своих ног старуху, корчившуюся от боли.
– Отойди! – заорал Крэг.
Ведьма припала к земле, обхватила себя руками и начала раскачиваться, тряся седыми космами.
– Смерть, смерть наша пришла, смерть… – плача, причитала она.
– Она обезумела, – прошептал Аннев, не решаясь отвести от колдуньи глаз.
– Хуже. Она владеет магией. Истинной магией.
Аннев покачал головой. Содар ему о таком не рассказывал.
– Магия, – повторил он. – Она поэтому была в нескольких местах сразу?
– Да. – Крэг положил руку ему на плечо. – Хотя сдается мне, все это время она стояла позади нас, а то, что мы видели, было лишь ее тенью.
Он ткнул старуху посохом, и та завалилась на спину, продолжая причитать.
– Похоже, я сломил ее, разбив зеркало. Не сказать, чтоб сильно пришлось стараться. Но она все еще опасна. Давай прикончим ее и сбросим в яму.
– Ты серьезно?
– Кровь за кровь, парень. Я уже сказал: я слов на ветер не бросаю.
– Но ты же не можешь убить беспомощную старуху! Это жестоко!
– Эта старуха убила моего мула, – мрачно ответил Крэг.
– Смерть, смерть пришла, за всеми нами… – продолжала твердить ведьма, словно не слыша их разговора.
Аннев посмотрел на нее и представил, как перерезает ей горло, а потом они с Крэгом сталкивают тело в яму… Он отмахнулся от этой неприятной картины, но ее тут же сменила другая: Крэг забивает каргу до смерти посохом, а Аннев, улучив момент, подкрадывается к нему сзади с золотой пластиной в руке и… Как же все это мерзко. Неужто невозможно выбраться из этого проклятого леса, не обагрив руки чей-нибудь кровью?
– Погоди. Она сказала, что была не одна – и что монстры не всегда слушаются приказов. Крэг, да она, может, вообще не трогала Сениф, а просто помогла загнать ее в ловушку?
Торговец злобно оскалился:
– И что с того? Эта тварь была среди тех, кто ослепил Сениф, измывался над ней, вырезал у нее сердце и бросил на поганый алтарь. – Он плюнул в свернувшуюся клубком старуху. – Она – зло, Аннев. И магия тут ни при чем. Эта ведьма творит – и творила – ужасные вещи. И потому заслуживает того, чтобы сдохнуть.
– Не трогала мула, – донесся снизу жалобный вой. – Монстров убила. Пощадила мула.
Мужчины посмотрели на колдунью. Она лежала неподвижно, слезы уже не струились по щекам.
– Не делайте больно, не убивайте, – всхлипывала она. – Вот что говорила я им. Но они не послушались. И я убила их. Даруй же мне милость, какую я даровала твоему мулу.
Крэг нервно теребил нижнюю губу.
– И все равно эта хрычовка опасна, – упрямо заявил он.
– Думаешь, она лжет?
Крэг немного поразмыслил.
– Навряд ли. Знаю я этот гнусный народ: они хоть и наделены силой, но взамен обязаны говорить правду – так велит их договор с непостижимым. Но не думай, что их правда – это правда истинная, раскрывающая подлинную суть вещей. Они извратят ее, как велит им их зловредная природа!
Крэг снова схватился за костяшку, висящую у него на шее:
– Гляди.
Он сел на корточки, сдернул костяную фигурку с шеи и сунул в лицо колдунье.
– Хватит с меня твоей лжи и твоих загадок, чертовка. Отвечай прямо и честно, иначе я размозжу тебе башку, сожгу твое тело, а пепел брошу в яму и посыплю его солью. Ты все поняла?
Ведьма зашипела, обхватила горло костлявыми пальцами и часто закивала:
– Да-да, поняла тебя, Скиталец. Никакой больше лжи, никаких загадок. Помилуй.
– Расскажешь правду, – может, и помилую.
Карга, все так же кивая, отшатнулась от талисмана и проскрипела:
– Правда, только правда. Говорила я им: не трогайте мула.
– Так кто ее убил? – прорычал Крэг.
Ведьма украдкой глянула на Аннева:
– Я послала их за мулом. Приказала вырыть яму. Чтобы поймать зверя и получить мальчика.
Аннев оцепенел. Теперь Крэг смотрел с подозрением не только на колдунью, но и на него.
– Какого мальчика?
– Он погубит нас всех, – прошептала ведьма и снова начала раскачиваться. – Всех нас. Тебя. Людей. Богов. Кеокумов. Все умрут, все до одного. – Она затрясла головой так, что грязные космы разметались по лицу. – Заклинатель теней идет за ним по пятам. Бог теней его ищет. Он нужен Падшему богу. Я так долго ждала…
Крэг снова выставил перед собой костяной талисман:
– Я сказал: никаких загадок.
– Загадки, загадки, никаких загадок, – простонала ведьма. – Я говорю тебе правду. Всю жизнь я ждала его. Нашла его и потеряла. Семнадцать лет во тьме. И вот тени почуяли его кровь – он сам дал ее им. Он лишь посмеялся над нами… Но Кельга ждала. Боги наблюдали. Они послали за ним Возрожденную Тень, который пришел за помощью к Кельге. Его ищет Дорхнок, но взор его не может пронзить пелену. Охотится за ним и Круитхар, но он бросил своих феурогов, и теперь Харт у него на побегушках. А Тахаран – мой повелитель, мой Бог рока – не позволит мне вернуться с пустыми руками.
Она снова зашипела, горестно и протяжно.
– Этот мальчик – проклятие нашего мира. Сын Семи Отцов, однорукий отпрыск Кеоса! Он погубит нас всех. Наше спасение – его смерть. Я говорю правду. Помилуй, помилуй.
Аннев инстинктивно прижал левую руку к груди.
– Не слушай ее, – бросил ему через плечо Крэг. – Каждое ее слово – ложь.
Однако глаза его говорили о другом: в них явно читался страх, и вовсе не перед колдуньей.
