Но тут же отвлекся на Риту: ведьма черпала из него силы для своих магических действий. Ильвир лежал, угасая с каждой секундой, Риту трясло все сильнее, она отдавала всю свою мощь, но магия не помогала. Когда Ильвир перестал дышать, она сломалась, тонкая и нежная фарфоровая красавица обрушилась на его тело маленькой потерянной девочкой.
– Папа! Папа!
Демон шагнул к ней, чтобы утешить, но Локи опередил его: обнял ее за плечи, поднял, прижал к себе. Рита рыдала, обвив его за шею, доверчиво уткнувшись ему в грудь. И демон чуть кивнул Локи, смотрящему на него с вызовом единственным синим глазом: так и должно быть.
Цезарь в горе спрятал лицо в ладонях, он с Ильвиром прошел длинный земной путь.
В груди демона клокотала ярость и злость на архангелов, на их презрение ко всему во имя высоких целей. В охоте за Настей они переступили все границы. И он им отомстит. Понимая, что еще немного, и черная ярость заволочет его сознание, Самаэль выскочил прочь из агентства, и рык отчаяния прозвучал уже на лестнице.
Итсаску подошла к Насте и сказала:
– Тебе лучше уйти.
Настя была бледна. По щекам текли слезы, но когда она подняла взгляд на Итсаску, та еле удержалась, чтобы не отступить: в глазах Насти не было нерешительности, неуверенности, страха. Взгляд резал, по-звериному с вызовом смотрел прямо в душу.
– Мне незачем уходить. Ангелы охотятся за мной, но моей вины в этом нет.
Рита обернулась на ее голос. Ведьма и Настя встретились взглядами.
– Мне жаль, Рита, искренне жаль, что он погиб. Поверь, я сделаю все, чтобы отплатить ангелам за то зло, что они причинили.
Рита кивнула:
– Спасибо, земная. Я с тобой.
– Что еще за земная? – Итсаску, нахмурившись, сложила руки на груди.
– Покажи ей, – всхлипнув, посоветовала Рита. – Покажи им всем.
Настя прикрыла глаза и почуяла их запах, услышала их шаг и рычание. В комнату вошли три волка. Обнажив желтые клыки, один из них выдвинулся вперед на Итсаску. Вампирша положила руку на рукоять пистолета. На ее лице было написано полное замешательство.
– Я заключила договор с Матерью Волчицей. Я больше не одна.
Настя обняла Риту и вышла вон, даже не взглянув на Итсаску. Волки последовали за ней.
– Это тебе не девочка, которую можно шпынять по поводу и без, – тихо рыкнул Локи. – И мой совет: не связывайся с ней. Обидишь одну волчицу, придет мстить стая.
Настя шла по городу одна. Даже призрак оставил ее в покое, увидев волков. Впрочем, сейчас ее не сопровождали даже звери. В ней было столько энергии, столько сил, что нужно было срочно как-то их использовать. И она вспомнила про спортзал. Пойдет туда, намашется мечом вдоволь, может, сбавит немного обороты, с которыми кровь бьет в виски. Невозможно было поверить, что Ильвир мертв. Несмотря на свой малый рост, он занимал большое место в сердцах агентов. И было несправедливо, что его не стало. Неправильно.
Она открыла спортзал своим ключом и по звукам ударов догадалась, что кому-то еще пришла идея выплеснуть ярость и боль в движении. Она зашла в зал и остановилась на пороге. Демон боксировал грушу, которую ребята использовали для разогрева. Бедная груша, которую Настя и сдвинуть не могла, моталась туда-сюда, а граф, без перчаток, обнаженный по пояс, в ярости избивал ее. Обнаженный по пояс… Настя в оцепенении пробегала глазами по выпуклым мышцам на руках и выступившим венам. По блестящему от пота плечу, широкой спине. А граф, не замечая ее, в отчаянии и ярости кричал, в злости пиная грушу. И если бы демон мог плакать, он бы рыдал. Настя отступила назад: слишком больно видеть его таким. Она развернулась, чтобы уйти, но в этот момент он вдруг появился прямо перед ней, тяжело дыша, глядя на нее своими горящими глазами так, словно пошевелись она, – и он ее растерзает.
Инстинкт сохранения подсказал: застынь. В глазах графа Виттури, в черных глазах демона плескалась Тьма. Страх перед ней был таким исконным, первобытным, что сердце билось в горле. Он медленно опустил веки, пряча темноту своей души от нее. Не произнося ни слова, взял ее руку и положил ладонью к себе на грудь. Прижал на мгновение и отпустил. Она стояла, ощущая ладонью его влажную и горячую кожу. Кажется, она забыла, что значит дышать. Что ему нужно от нее?
Сила. Она почувствовала, как из нее перетекает в него энергия, как возвращается от него к ней, как замыкает их в узел, в круг, в кольцо.
Нерешительно она провела по его груди ладонью и положила вторую руку, заглянула ему в лицо: он не смотрел на нее. Осмелев, в восхищении она провела кончиками пальцев по шее, поднимаясь вверх к его лицу. Он чуть откинул голову, давая ей возможность изучить его. Капля пота медленно катилась с ключицы в ложбинку на накачанной груди. Во рту все пересохло. Это мука – касаться его, это счастье – касаться его. Хотелось прижаться губами к этой коже, целовать демона в мужском обличье и поклоняться ему, словно божеству. Золотой свет разливался между ними теплой и искристой волной. Настя скользнула рукой с груди на его живот. Он дышал, ожидая ее прикосновений. Она обвела пальцем каждую мышцу до границы брюк. Ее пальцы задержались на поясе, сердце колотилось быстро, будто от нетерпения хотело выскочить из груди. Она прижалась лбом к его горячей груди, не сводя глаз со своей руки. Собрала всю силу воли, что оставалась в ней. И отступила.
Он вернулся к груше. Только когда Настя услышала снова ритмичные удары за спиной, она смогла двигаться. Выскочив за дверь спортзала, она прижалась разгоряченной спиной к холодной стене и медленно сползла на пол. Руки еще хранили его запах и тепло, и она зарылась лицом в свои ладони. Он снял с нее напряжение, лишнюю энергию, которую она не знала, куда девать.
Но прикосновение к нему глубоко ее потрясло. Еще никогда не было между ними такого близкого контакта. И в этот раз он не собирался играть с ней в соблазнение. Она была нужна ему, а он ей. Она уверена, что и ему стало легче дышать после их обмена. Крики гнева в спортзале стихли, удары слышались все реже. Девичье воображение снова и снова повторяло картинки с его прекрасным телом. Как отвлечься от мыслей, которые похожи на шалости призрака папы Александра?
Она усмехнулась и покачала головой. Разве перед демоном можно устоять? Если бы он ее захотел соблазнить, давно бы уступила. Если она не уступила, в том не ее заслуга. А его. Это он лишь играет с ней в соблазн, не доводя игру до конца. Ему можно доверять. Он никогда не прельстится простой девчонкой.
Она вышла на улицу, глубоко вдохнула воздух и побежала. Не думала, что спустится до моря, но бег казался идеальным способом скинуть напряжение. Удивилась, когда море блеснуло в конце улицы. Плюхнувшись на песок, тяжело дыша, она сняла кроссовки, зарыла ступни в песок, потом прошлась по кромке воды, черпая покой в шуме волн. Расплакалась от смеси счастья и горечи, окончательно решив, что двинулась умом.
– Самаэль… – Губы сами сформировали его имя. В нем было все. Он бесконечен. – Самаэль, – шептала она волнам и смеялась. Те то отбегали с шипением, то возвращались, словно любопытствуя.
