– Вот как… – Настя нахмурилась. – И какая опасность от этого?
Призрак пожал плечами.
Это многое объясняло. Настя шла некоторое время молча.
– Ваше святейшество, а вы убивали? – вдруг спросила она.
Родриго Борджиа озорно блеснул глазами.
– Конечно, дитя. Травил, предавал, отдавал приказы. Когда стоишь у власти и от тебя зависит судьба огромного религиозного государства, приходится даже жертвовать теми, кем при иных обстоятельствах ты бы дорожил, может, уважал и ценил. А может, и любил. В оправдание свое могу сказать, что всегда старался разрешить противоречия мирно: подкупом.
– А если не помогало?
– На такой случай есть достаточно эффективное средство – яд.
– И оно того стоило? В конечном итоге?
– Ты и сама знаешь ответ, – раздраженно ответил призрак и исчез.
Отлично. Теперь и он обижен, и Итсаску еще смотрит зверем после фокуса с волками, и Диего тоже весь колючий как еж.
Настя поспешила за друзьями.
Холодный ветер трепал рыжие волосы Риты. Прижимая руками урну с прахом отца к животу, будто оберегая младенца внутри себя, ведьма окинула взглядом базальтовые колонны, образующие что-то вроде неровной мощеной мостовой, уходящей в море.
Она помнила, как пришла сюда впервые с отцом. Ильвир вел ее за руку, но уже тогда она была выше его. Ее грубые ботинки скользили по сырым камням, она то и дело спотыкалась. Но вместе с тем прыгать с камня на камень оказалось интересно.
Вот и сейчас казалось, что она обернется и увидит отца, услышит его тихий голос: «Когда бравый воин Финн решил сразиться с одноглазым великаном Голлом, чтобы не замочить ноги, он вбил в дно Ирландского моря колонны и построил мост. Устал он и прилег отдохнуть. В это время Голл сам пришел по мосту и явился к Финну в дом. Его жена, указав на спящего воина, солгала, сказала, что это ее младенец-сын. Посадила Голла за стол вместе с «младенцем», стала кормить их лепешками. Только Голлу давала лепешки, в которых запекла железные сковороды, а Финну – простые. Голл обломал зубы об лепешку, а увидев, что «младенец» спокойно их ест, да вообразив, какой у него должен быть огромный папаша, Голл в ужасе сбежал, сломав мост. Много легенд связано с этой дорогой гигантов, дочка. Когда умру, принеси сюда мой прах. Где еще отдыхать карлику, как не среди следов великанов?»
– Папа…
Она села на одну из колонн, пеньком выступающую среди других. Тесно прижала к себе урну, словно пыталась согреть ее. Как расстаться с ним?
– Отпусти его, Рита.
Локи положил ей ладонь на плечо. Она всхлипнула. Как отпустить? Как проститься? Как принять, что его больше нет?
Для нее он был и матерью, и отцом. Когда она испугалась своих способностей, которые стали проявляться слишком рано, он поддержал ее. В какой-то степени он начал работу с графом Виттури из-за нее. До этого он вплетал магические заклинания кельтов в оружие в своей скромной кузнице. И жили они бедно, потому что мало кто интересовался им. Когда граф Виттури пришел к ним в кузницу, скупил все оружие и сделал заказ, Ильвир сразу понял, что покупатель непростой. Но граф, хоть и был вежлив, о себе ничего не рассказывал, только положил на стол деньги, погрузил оружие в машину и увез.
Он вернулся через полгода. И увидел маленькую рыжую зеленоглазую девочку, которая играла с котенком возле кузницы.
– Как тебя зовут? – спросил он, присев рядом с ней на корточки.
– Рита.
– Как давно ты научилась передвигать мячик глазами, Рита?
– Два месяца назад.
– А что ты умеешь еще?
– Читать, писать буквы, шить. – Девочка загибала пальцы.
Граф рассмеялся, потрепал ее кудрявые волосы:
– Ты станешь красавицей, Рита.
Войдя в кузницу, он увидел Ильвира за ковкой меча. Кузнец показал ему выполненный заказ.
– Ильвир, я хочу, чтобы ты переехал со мной в Венецию. Я создам тебе все условия для работы: помощников, материалы, любые знания. Ты мне нужен, а ездить каждые полгода в Ирландию я не могу. И твоя дочь…
– Что моя дочь? – Ильвир ощетинился сразу.
– Ты и сам знаешь. Ведьму нужно обучать, иначе она может причинить вред.
– Кто ты такой? – Дрожь прошла по позвоночнику карлика. До сих пор он считал, что, может, эти странные вспышки вокруг девочки и ее способность двигать предметы уйдут со временем и никто не успеет заметить. Только в самом госте тоже было что-то колдовское, демоническое, отчего держаться от него хотелось подальше.
– Я могу ей помочь.
– Нам не нужна ничья помощь. Мы прекрасно живем и здесь.
Граф Виттури кивнул, забрал заказ, заплатил, но нового заказа не сделал. Вышел из кузницы, мельком взглянул на девочку и уехал.
Когда Рита пошла учиться в школу, то очень быстро стала предметом насмешек: Ильвир провожал и встречал ее, путь в поселок от их уединенного домика был неблизкий, и он боялся отпускать дочь одну. Мальчишки дразнили, ставили подножки, дергали за волосы, крали ранец, забрасывали его на дерево и кричали:
– Пусть твой папаша допрыгнет, малявка!
Рита научилась лазить по деревьям, привыкла к разбитым в кровь коленкам и синякам. Она слушалась Ильвира: он строго-настрого запретил желать зла насмешникам. Но иногда так хотелось! В минуты особо острой обиды она чувствовала гудение в ушах и видела легкие искорки в воздухе: ее естество будто ждало, что вот-вот она даст ему волю.
– Эй, долговязая, папаше нос утри, вон он семенит!
Визг и хохот мальчишек. Рыжая девочка до боли прикусывает губу, чтобы не взорваться. Она берет ранец и спешит навстречу отцу. Это второй год школы. Насмешки и шутки все злее и злее. Мальчишки растут, а вместе с ними растет их нетерпимость к слабым.
Все они уже на голову, а то и больше выше Ильвира. И она замечает с ужасом, как они обгоняют ее и всемером обступают отца. Джейк, самый задира из всех, толкает карлика в плечо.
Звон в ушах стал таким громким, что она еле расслышала слова Джейка, Ильвир попытался миролюбиво решить конфликт:
– Рита, пойдем.
– Ты меня игнорить решил, урод коротконогий!
И Джейк, сделав подсечку, повалил Ильвира прямо в лужу.
И еще топнул по воде, чтобы брызги упали его жертве на лицо.
– Вы все чудовища!
Мальчишки обернулись: малышка Рита вся в слезах, сжимая кулачки, с красным от ярости лицом стояла у них на дороге.
– Проклинаю вас!
– Нет, Рита! – Вопль отца она слышала словно за завесой гула и искрения. Часть ее хотела остановиться, но ее несло как на гигантской волне. Она уже не могла прекратить это желание заставить их заплатить за обиду.
