ТЫ НЕ ВЫИГРАЕШЬ!
Что делать с добычей?
I
Сэм Труман, штурман и исполняющий обязанности капитана «Квазинда», стоял, прислонившись к ограждению, которое тянулось на двести футов вокруг уродливой сферы его мощного спасательного буксира. Он угрюмо смотрел на двух темнокожих членов своей команды, которые, словно мухи, прилипли к округлым буксирным кнехтам, торчавшим из корпуса корабля высоко над его куполом. Негры закончили шлифовать шершавые набалдашники и теперь проверяли соединения обогревателей. Чуть ниже огромные кабели терялись в корпусе буксира. С их помощью приземистое штормовое судно высасывало огромные запасы резервной энергии, которые могли понадобиться ему в любой момент. Снизу, из-под сопла ракетного двигателя, нависшего над опаленной и изрытой дырами поверхностью дока, поднимался едкий дым. Выхлопная труба ракетного двигателя была раскалена добела. «Квазинд» мог отправиться в бескрайний космос в течение десяти секунд после приказа. Звуки, донесшиеся со стороны ближайшего судна, заставили капитана развернуться. Ага. Хигио-коптер. И еще один, и еще. Три красных судна скорой помощи поднялись в воздух. Судя по всему, на космических трассах уже начались проблемы. И вдруг, на фоне чистого марсианского неба, он увидел, как снижается сияющий суперлайнер, как под его ракетными двигателями разгорается огонь, и как он неуклюже приземляется на поверхность гражданского космопорта в миле от буксира. Поднимавшиеся в воздух хигиокоптеры скорректировали курс, немного покружились в воздухе, словно стая чаек, и последовали за огромным лайнером.
– Горячо! – послышалось из-за спины. – Смотри, как раскалился. Должно быть, там очень неспокойно, если сдалось даже такое судно, как «Коп».
Коренастый Бен Тиглмэн, инженер «Квазинда», выбрался из недр спасательного буксира и удивленно смотрел на только что приземлившегося «Коперника». Такой великолепный корабль, на борту которого находилось не менее дюжины больших шишек со всей Системы и, кто его знает, сколько ценного груза, неспроста вернулся в порт через десять часов после того, как покинул его.
Однако двое спасателей догадывались, почему это произошло. Прошлой ночью звезды сотрясались в диком танце. Плохая рефракция, не очень хорошая видимость. Люди сказали бы то же самое и несколько веков назад, но сейчас все были умнее. Именно поэтому «Квазинд» и пять его крепких братьев были наготове. Сэм Труман взял бинокль и начал разглядывать приземлившийся лайнер.
Его искореженный нос и прогнувшиеся бока говорили только об одном – о колоссальном давлении. Судя по всему, корабль попал в тайфун и оказался очень близко к его центру. Больше ничего не могло помять его настолько сильно. И если так пострадала сама «гордость небес», то через несколько часов эфир накроет волна сигналов SOS. Межпланетные спасательные (МПС) буксиры поднимутся в воздух и начнут рыскать среди космических обломков в поисках трофеев. Первый корабль, зацепивший буксирный трос за какую-нибудь развалину, получал половину от ее стоимости.
– Интересно, почему он не посылал сигналы? – поинтересовался Бен. – Мы могли бы оказаться там несколько часов назад.
– Может быть, сигнал надо было передать по Омнивоксу? – рассмеялся Сэм. – Это плохо для бизнеса. Можно отпугнуть денежных клиентов. Нужно быть очень осторожным с этими сухопутными крысами. Погода в вакууме? Ерунда! Для этого нужна атмосфера. Забыл, чему тебя в школе учили?
Услышав это, проходившие мимо рабочие МПС, рассмеялись.
– Ну что же, – сказал Бен Тиглмэн, с жадностью посматривая на ускользнувшие из их рук пятьдесят миллионов, – надеюсь, нам удастся добыть что-нибудь стоящее.
Сэм Труман знал, о чем Бен думает. Четыре часа назад миссис Тиглмэн поспешила в родильное отделение Центральной больницы Гераполиса, оставив в лачуге, которую они называли домом, банду неугомонных маленьких Тиглмэиов. Как большинство спасателей, не занимавших серьезную должность, Бен всегда был на мели. Даже хуже. Он был на самом дне. Бен покачал головой, улыбнулся и поспешил обратно в свое машинное отделение.
– Как там мои космические крюки? – крикнул ему вслед Труман.
– Четыре готовы к работе, а пятый высасывает энергию. Ты забьешь этих малышек энергией под завязку. Надеюсь, что они оправдают твои ожидания. Нам будет не до смеха, если одна из них взорвется.
Сэм Труман проследил, как ушел его инженер, и продолжил угрюмо рассматривать корпус своего «Квазинда». Да, он был готов к взлету, но капитана это не успокаивало. Этот корабль был, словно гриф, парящий в вышине в поисках падали. Сэм слишком хорошо помнил последний шторм: разбитые и беспомощные корабли, кружащие в потоках разбушевавшегося эфира и спокойно движущиеся между ними буксиры, забирающие только тех, кто сулил хорошую добычу.
– Мы не занимаемся благотворительностью, – это был один из девизов МПС. – Оставь сантименты космическим стражам – им за это платят.
Другой на его месте испытывал бы радостное возбуждение в предвкушении того, что будет. Это была интересная работа и иногда даже могла принести очень неплохую прибыль. Но Сэм испытывал к ней отвращение. Теперь, когда он был прекрасно осведомлен о политике компании, он ненавидел спасательный бизнес всей душой. Уже много раз он был готов ввалиться в кабинет менеджера и бросить в его жирное жадное лицо свое заявление об увольнении.
Однако, напомнил он себе, сегодня он этого не сделает. Он просто не мог этого сделать. Это стало бы проявлением трусости. К тому же это было бы напрасно. Его увольнение не спасет ни одного бледного, молящего о пощаде пассажира, которому приходится смириться со своей судьбой, потому что жадный владелец корабля отказался гарантировать минимальную стоимость спасения. Груз урановой руды был для спасателя так же привлекателен, как и пачка наличных. А что возьмешь с пары десятков спасенных людей? Только благодарность.
После такого он был готов уйти. А потом… Это «потом» оказалось самым сложным. Это было серьезным препятствием. Что бы он сделал потом? Тот, кого выгнали из Космической Стражи, и кто был занесен в черный список Эклиптической Линии?
Если он бросит работу, то у него ничего не останется. Совсем ничего. Ведь для молодого человека, воспитанного в традициях космического флота, не могло даже и речи идти о том, чтобы найти работу на планете. Это была бы не жизнь. Он даже представить себе не мог, как можно жить без той эйфории, которая охватывает тебя, когда ты вырываешься в космос, управляя грохочущим кораблем. Какая наземная работа может доставить такое удовольствие, которое доставляет закрепление троса на неподвижной развалине? Где еще почувствуешь тяжесть громоздких обломков, которая пытается разорвать буксирные тросы? Нет, печально подумал он, придется смириться. И полюбить эту работу. Хотя бы до тех пор, пока ему не удастся купить собственный корабль.
При мысли об этом он приободрился. На какой-то момент он стал капитаном, если быть более точным – всего лишь исполняющим обязанности капитана, но все-таки капитаном. Его должность позволяла претендовать на треть добычи, а не на те десять процентов, которые делились среди всех членов команды. Если сегодня он сможет забыть о своих угрызениях совести и будет делать то, что делают все – смирится с малообещающей работой и сконцентрируется на реальной добыче – то это будет хорошо! В следующий День Платежа он всем им расскажет, что думает о них, и уйдет. Стая шакалов! Многие из них… Лишь у Бена Тиглмэна были достойные принципы.
