Назира поворачивается к Кенджи, удивленно приподнимая бровь.
Кенджи, явно возмущенный, качает головой.
– Я не… Черт, Джей, предательница.
– Я вовсе не предательница, – слегка обижаюсь я. – Но ваши ссоры, ребята, меня огорчают. Я только хочу, чтобы Аарон знал, что он тебе нравится. Я люблю вас обоих и хочу, чтобы вы, двое, стали друз…
– Погоди, – хмурится Аарон, – что ты имеешь в виду – любишь нас обоих?
Я удивленно смотрю на него.
– Я говорю о том, что вы оба мне дороги. Я люблю вас обоих.
– Так, – волнуется Аарон, – но на самом деле ты ведь не любишь нас обоих. Это просто фигура речи, так?
Теперь моя очередь хмуриться.
– Кенджи – мой лучший друг, – объясняю я. – Я люблю его как брата.
– Но…
– Я тоже люблю тебя, принцесса, – как-то очень громко перебивает его Кенджи. – И высоко ценю твои слова.
Аарон сквозь зубы выдавливает из себя что-то вроде: «Чумазый придурок».
– Что ты сказал? – возмущается Кенджи. – Знаешь ли, я все время умываюсь…
Назира, успокаивая Кенджи, касается его руки, он удивленно вздрагивает. Моргая, смотрит на нее.
– Нам лететь еще пять часов, – произносит она твердо и спокойно. – Поэтому предлагаю закончить этот разговор. По-моему, каждому ясно, что вы с Уорнером тайно наслаждаетесь своей дружбой, притворяясь, что это не так.
Кенджи бледнеет.
– Так, план озвучить? – Назира смотрит на каждого из нас. – Все согласны, что мы в одной команде?
– Да, – с энтузиазмом откликаюсь я. – Да. Я согласна.
– Прекрасно, – высказывается Аарон.
– Здорово, – добавляет Назира. – Кенджи?
Тот кивает, однако сквозь зубы что-то бурчит.
– Отлично. План таков, – живо говорит Назира, – едим и по очереди отдыхаем. После приземления нас ждет куча дел, и нам надо набраться сил. – Она бросает каждому из нас несколько вакуумных упаковок с едой. – Это ваш обед. В холодильнике бутылки с водой. Мы с Кенджи несем первую вахту…
– Не пойдет, – возражает Кенджи. – Ты и так уже сутки на ногах. Я буду первым.
– Но…
– И Уорнер, мы вместе, – прерывает ее Кенджи. И Уорнеру: – Так?
– Да, конечно, – подскакивает Аарон. – Я согласен.
– Здорово, – говорит Кенджи.
Назира, едва сдерживая зевоту, достает стопку тонких пледов и подушек.
– Ладно, хорошо. Только через пару часов разбудите, идет?
– Так точно!
– Я серьезно.
– Будет исполнено. – Кенджи в шутку отдает ей салют, Аарон слегка мне улыбается, и оба исчезают в кабине пилотов.
Кенджи закрывает за собой дверь.
Я пялюсь на дверь, гадая, что же между ними происходит, как вдруг Назира говорит:
– Ух ты, а я и не знала, что у вас так серьезно.
Я вздрагиваю:
– У кого? У меня с Аароном?
– Нет, – улыбается она. – У тебя с Кенджи.
– Ох, – хмурюсь я, – нет, ничего серьезного.
Она насмешливо смотрит на меня.
– Нет, правда, – добавляю я. – Мы просто друзья.
– А у вас не было, – она делает рукой неопределенный жест, – свидания?
– Что? – удивляюсь я. Мучительно краснею. – Нет.
– Никогда? – уточняет она, уже не улыбаясь.
– Никогда. Клянусь. Даже близко не было.
– Ладно. – Она пожимает плечами.
– Не потому что с ним что-то не так, – тороплюсь уточнить. – Кенджи замечательный. Той, которая станет его девушкой, очень повезет.
Назира тихо смеется.
Она переносит стопку подушек и одеял через несколько рядов кресел и начинает опускать спинки сидений. Я наблюдаю, как она работает. Изящные движения, в глазах светится ум. Интересно, о чем она размышляет, что задумала? Почему, в конце концов, она здесь?
Внезапно она вздыхает. Спрашивает, не поднимая взгляда:
– Ты меня все же помнишь?
– Конечно, – удивленно отвечаю я.
Она кивает. Говорит:
– Я ждала, когда ты все наверстаешь.
Она садится и приглашающе похлопывает по соседнему сиденью.
Я сажусь рядом с ней.
Не говоря ни слова, она протягивает мне пару одеял и подушек. А потом, когда мы обе устроились и я с подозрением поглядываю на еду в пакете, решаюсь спросить:
– Ты тоже помнишь меня?
Назира с треском открывает свою вакуумную упаковку. Заглядывает внутрь.
– Эммелина вела меня к тебе, – тихо отвечает она. – Воспоминания. Сообщения. Это все она.
– Знаю, – подтверждаю я. – Она старалась нас объединить. Хотела, чтобы мы действовали вместе.
Назира, высыпав содержимое упаковки себе в ладонь, выбирает кусочки сухофруктов. Мельком смотрит на меня.
– Тебе было пять, когда вы исчезли. Эммелине – шесть. Я на шесть месяцев старше тебя и на шесть месяцев младше Эммелины.
Я киваю:
– Мы втроем были лучшими подругами.
Назира печально отворачивается.
– Мне очень нравилась Эммелина, – говорит она. – Мы с ней были неразлучны. Все делали вместе. – На ее лице проступает боль. – У нас было все. И у нас все отняли.
Она бросает в рот пару кусочков. Я смотрю, как она задумчиво жует, и жду продолжения.
Однако время идет, Назира молчит, я решаю нарушить молчание.
– Итак, сон отменяется, да?
Она улыбается, но все еще не смотрит на меня.
Наконец говорит:
– Я знаю, что вам с Уорнером пришлось хуже всех. Но если тебя это утешит, то нам тоже стерли все воспоминания, с самого начала.
– Я знаю, Эммелина мне говорила.
Она кивает.
– Они хотели, чтобы мы вас забыли. Хотели, чтобы мы все забыли. Эммелина рассказала тебе, как она достучалась до нас? До тебя, меня, Уорнера, моего брата – всех детей?
– Немного. Ты с кем-нибудь еще говорила об этом?
Назира кивает. Бросает в рот кусочек фрукта.
– И?
Она наклоняет голову.
– Увидим.
– Что это значит?
– Узнаю, когда приземлимся, вот и все.
– А… Как ты догадалась? – Я слегка хмурюсь. – Если тебе стерли все воспоминания обо мне и Эммелине – как ты связала прошлое с настоящим? Как ты поняла, что я и есть та Элла из твоего детства?
