Она вскрикивает.
Струя горячей воды сильно и жестко бьет нас, я прижимаю ее к стене и растворяюсь в ней так, как никогда прежде. Поцелуи все глубже, все отчаяннее. Жар, как взрыв. Все между нами дикое и необузданное, и уязвимое.
Я теряю счет времени.
Не знаю, сколько мы здесь. Не знаю, на сколько времени я себя потерял. Она вскрикивает, сжимая мои руки так, что ее ногти впиваются мне в кожу, ее крики глушит моя грудь. Чувствую слабость, дрожь, она обвисает в моих руках; я одурманен мощью ее эмоций: нескончаемые волны любви и желания, любви и доброты, любви и радости, любви и нежности. Столько нежности.
Даже слишком.
Я отхожу к стене и снова теряю счет времени, когда она прижимается щекой к моей груди и держит меня, наши тела мокрые, ослабевшие от страсти. Наши сердца колотятся так сильно! Я поцелуями прохожу от изгиба ее плеча к шее. Я забываю, где мы, забываю обо всем, просто держу ее, горячая вода стекает по моим рукам. Я все еще немного дрожу. Мне страшно ее отпускать.
Джульетта
Элла
Я просыпаюсь как от толчка.
Обсохнув после душа, мы с Аароном рухнули в кровать и сразу провалились в сон.
Сколько сейчас времени – даже не представляю.
Аарон всем телом прижимается ко мне, одна его рука – у меня под головой, а другая – на талии. Так приятна тяжесть его рук, она дарит ощущение безопасности, совершенно не хочется двигаться, но…
Понимаю, что, наверное, мы все-таки должны выбраться из постели.
Я вздыхаю, ненавижу себя за то, что приходится его будить – он кажется таким уставшим, – и медленно поворачиваюсь в его объятиях.
Аарон лишь крепче прижимает меня к себе.
Притягивает меня еще ближе, так, что его подбородок оказывается у меня на макушке; лицом я утыкаюсь в его шею, и дышу прямо в него, руками глажу его сильные, четко очерченные мышцы рук. Все в нем такое необузданное. Мощное. Есть что-то в его сердце, дикое и пугающее, однако это заставляет меня любить его еще больше. Я скольжу пальцем по его плечу, по изгибу его спины. Он чуть шевелится и зарывается лицом в мои волосы, я чувствую его дыхание.
– Не уходи, – тихонько просит он.
– Что? – Я вздрагиваю от удивления. Приподнимаю голову, осторожно целую его в шею. – Аарон, – шепчу я. – Я никуда не ухожу.
– Вот и хорошо, – вздыхает он.
Я улыбаюсь.
– Но нам придется встать. Мы должны идти на ужин. Все будут нас ждать.
Он чуть дергает головой. Неодобрительно хмыкает.
– Но…
– Нет. – Он ловко помогает мне повернуться на другой бок. Грудью прижимается к моей спине и снова крепко-крепко меня обнимает. Тихим, хриплым от страсти голосом произносит: – Позволь мне наслаждаться тобой, любимая. Ты такая хорошая.
И я сдаюсь. Таю в его руках.
Такие моменты я люблю больше всего. Тихое удовлетворение. Уютное спокойствие. Люблю ощущать тяжесть, тепло его обнаженного тела. Никогда прежде я не чувствовала такую близость к нему, как сейчас, когда между нами нет никаких преград.
Он нежно целует меня в висок. Умудряется прижать меня к себе еще ближе. И шепчет, щекоча, прямо мне в ухо:
– Кенджи сказал, что я обязан подарить тебе кольцо.
Я, смущенная, замираю. Потом разворачиваюсь и говорю:
– Что ты имеешь в виду?
Уорнер осторожно укладывает меня обратно. Утыкается подбородком мне в плечо. Его рука скользит вниз по моей руке, по изгибу бедра. Он нежно целует меня в шею раз, другой.
– Я не очень-то в этом хорош, любимая, и надеюсь, ты простишь меня, но я не знаю, как еще это сделать. – Пауза. – А если не сделаю, то мне конец.
Мое тело каменеет, сердце бешено стучит.
– Аарон, – шепчу я, затаив дыхание, – о чем ты говоришь?
Он не отвечает.
Я снова разворачиваюсь, и на этот раз он меня не останавливает. У него блестят глаза, огонь страсти обжигает, я замечаю, как дергается его кадык. У него на щеке прыгает жилка.
– Выходи за меня замуж, – шепчет он.
Я, веря и не веря своим ушам, смотрю на него, мне трудно дышать; сомнение и радость, столкнувшись во мне, породили бурю эмоций, от которой у меня кружится голова. И выражение его глаз – в них надежда и страх – едва не убивает меня.
У меня текут слезы.
Я закрываю ладонями лицо, но всхлип удержать не могу.
Он нежно отводит мои ладони от лица.
– Элла? – чуть слышно зовет.
Я обнимаю его за шею, плачу и плачу. Он спрашивает, немного нервничая:
– Милая, скажи, мне надо знать, это – «да» или «нет»…
– «Да». – Я почти кричу от волнения. – «Да». «Да» всему, что связано с тобой. «Да», всегда рядом с тобой. «Да».
Уорнер
Это и есть радость?
Я чуть не умер.
– Аарон?
– Да, любимая?
Она берет мое лицо в ладони и целует, целует так сильно и страстно, что мое сердце начинает бешено стучать, а с разума спадают оковы.
– Элла, – произношу я. – Будь моей женой.
Она опять меня целует, у нее опять катятся слезы, и внезапно я себя не узнаю. Не узнаю руки, тело, сердце. Я обновился. Стал другим.
– Я люблю тебя, – шепчет она, губами касаясь моих губ. – Очень-очень.
– Ты любишь меня после всего. Чудо какое-то!
Она, улыбаясь, качает головой, гладит меня по щеке.
– Какой ты смешной. Любить тебя так просто.
Даже не знаю, что сказать. Что ответить.
Ответа она, кажется, и не ждет.
Я тянусь к ней, опять целую ее, вдыхаю ее запах, мысли уносятся далеко-далеко, я грежу о будущем, нашем с ней будущем. Нежно привлекаю ее к себе на колени, и она, забравшись на меня, устраивается сверху, плотно-плотно прильнув ко мне всем телом, прижавшись щекой к моей груди. Я обхватываю ее руками, ладонью глажу по спине. Кожей чувствую ее легкое дыхание, ее ресницы при каждом взмахе щекочут мне грудь. Все! Я никогда-никогда не покину эту кровать.
Между нами устанавливается чудесное уютное молчание.
– Ты просил меня выйти за тебя замуж, – тихонько напоминает она.
– Да.
– Ух ты.
Я улыбаюсь, невыразимая радость наполняет сердце. В эти дни я едва себя узнаю. Не припомню, когда в последний раз я столько улыбался. Даже не знаю, как это назвать.
Счастье.
Будто мое тело подхватило течение и несет куда-то прочь от меня.
Я легонько касаюсь ее волос. Пропускаю между пальцев мягкие шелковистые пряди. Потом поднимаюсь и сажусь в кровати, она тоже садится и, смущаясь, краснеет от моего пристального взгляда, когда я как завороженный любуюсь ею. У нее большие яркие глаза. Пухлые розовые губы. Она безупречная, идеальная, здесь, в моих объятиях, прекрасная в своей наготе.
