Это был тот период, когда подсудимые вместе со своими адвокатами тратили целые месяцы на детальное прослушивание кассет с записанными разговорами и подробное изучение томов с текстовой расшифровкой записей. Адвокаты искали лазейки. Обвиняемые искали потенциальных свидетелей, которых нужно было убрать.
Это был тот период, когда за одно только подозрение в сотрудничестве с правоохранительными органами могли убить. Даже если вы были чисты, но получали серьезный тюремный срок, вы все равно были в опасности, поскольку теперь вас воспринимали как человека, готового клюнуть на сладкие обещания законников.
«Я постоянно слышал подобные разговоры, – рассказывал Куллотта. – “Джо, че скажешь за Майка?” “Майк мужик. Стальные яйца”. “Ларри, че скажешь за Майка?” “Майк? Сраный морпех. Надо сливать”.“Фрэнки, че скажешь за Майка?” “Майк? Шутишь? Майк за тебя жизнь положить готов”.“Чарли, че скажешь за Майка?” “Зачем рисковать?” Вот так Майку наступала крышка. Вот так все и решалось».
Это был опасный период, поскольку боссы синдиката знали, что помимо прослушки – которую можно было оспорить через адвокатов – прокуроры обращались к свидетелям или внедренным агентам, которые могли рассказать всю правду, указать пальцем на виновных и помочь расшифровать непонятную тарабарщину, запечатленную на большинстве записей.
«Чарли Парсон, один из федералов, приходил ко мне, – рассказывает Фрэнк Куллотта. – Примерно через восемь месяцев после того, как нас всех арестовали в “Бертас”.
“У нас есть информация о том, что твой дружок Тони Спилотро получил на тебя заказ”, – сказал он.
Дело было в пятницу. Я просто кивнул в ответ. Я думал о случае, который произошел со мной несколько недель назад. Я тогда спал. Бах! Дзинь! Бах! Бах! “Че за херня? – подумал я. – Какого черта стреляют?” Я быстро вскочил с кровати. Выглянул в окно. Какие-то парни стреляли из проезжавшего мимо фургона. Они убили парня из соседней квартиры.
Он просто шел домой. В соседнюю от меня дверь. Это был простой терпила. Что за дерьмо творится? Я лег обратно спать. Тогда я особо не обратил внимания на убийство этого парня, но все равно начал задумываться о происходящем.
Затем Парсонс поставил мне запись. На ней едва можно было разобрать слова. Но я услышал что хотел. Я слышал, как Тони спрашивал разрешения.
Поясню вам сразу, когда спрашивали разрешения, никто не говорил: “Привет, можно я замочу Фрэнка Куллотту сегодня ночью?” Обычно это звучало так: “Мне нужно разобраться с грязным бельем. Парень плохо справился со стиркой и устроил проблемы, о которых я вам говорил…”
Речь шла обо мне. Я был проблемой, поскольку я был единственным, кто мог связать фигуру Тони со всеми делами. Сэл Романо, поганый крысеныш, никогда не говорил с Тони напрямую. Сэл говорил со мной, а я говорил с Тони. Так повелось с самого начала. Никто из моих парней не контактировал с Тони. Они даже не знали, что я отстегивал Тони четверть выручки; они только догадывались об этом, поскольку мы действовали беспрепятственно.
Но теперь мне стоило задуматься о том, что Тони знал о светящем мне серьезном сроке. Я был предикатным уголовником. Я мог заехать на тридцать лет. Должно быть, Тони думал, что я пойду на сделку и сдам его. Он был не дурак. Я бы мыслил точно так же.
Парень, с которым Тони обсуждал грязное белье, был в курсе, о чем шла речь.
Я услышал, как он произнес:“Окей, разберись с этим. Займись стиркой. Действуй”.
Но парни, которых Тони подрядил на дело, промахнулись. Если бы он отправил меня, все прошло бы как по маслу, но кто знает, откуда он набирал этих парней, ведь вся моя банда была похоронена.
Он перепоручил дело, и ребята подстрелили не того. Они убили парня из соседней квартиры.
Я думал про себя:“Так, этот парень пытался всадить мне пулю в башку”. Если я сдам его федералам, за это он получит максимум десятку, отсидит шесть лет и выйдет.
Он даже не заметит этот срок. Он еще молод; отсидит да выйдет. Разве это срок? Они в жизни не подведут его под закон RICO [федеральные обвинения в рэкете, которые подразумевают долгое тюремное заключение]. Они никогда не смогут использовать закон RICO, чтобы дать ему пожизненное. Тони действовал слишком грамотно».
Три дня спустя, в 8:15 в понедельник у агента ФБР Парсонса раздался телефонный звонок.
– Узнал? – спросил Куллотта.
– Да, – ответил Парсонс.
Через двадцать минут Куллотта сидел в конспиративном доме под охраной шести агентов. Они допросили его и забрали в Чикаго на слушание.
«Не знаю, как мне вообще удалось получить этот полный иммунитет, но я это сделал. Это был лучший иммунитет из возможных. Если вкратце, то с полным иммунитетом тебя не имеют право судить за твои слова. Неважно, в чем ты признаешься. И чикагский судья выдал мне этот иммунитет, хотя тогда я даже не подозревал, что это за хрень. Да и что я мог знать об иммунитетах? Я вышел из суда, и агент ФБР сказал: “Думаю, судья совершил ошибку”.
Агенты были в шоке».
После того как Розенталя выставили из «Стардаст», по его распорядку дня можно было настраивать часы. Или автомобильную взрывчатку.
Он вставал ранним утром, чтобы отвезти детей в школу. Затем он проводил практически весь день дома, работая над гандикапами на матчи предстоящих выходных, и присматривался к биржевым акциям, которые привлекали его внимание. Два или три раза в неделю он ходил в ресторан «Тони Рома» на Ист Сахара-авеню, примерно в шесть вечера, и встречался там со старыми товарищами-букмекерами Марти Кейном, Руби Голдштейном и Стэнли Грином. Обычно они вставали у бара и пропускали пару стаканчиков, обсуждая ставки на предстоящие матчи, а после 8:00 вечера Левша заказывал копченые ребрышки с собой. Компания расходилась примерно в 8:30 или когда заказ Левши на вынос был готов. Затем Левша выходил из ресторана, садился в свою машину и отправлялся домой, чтобы успеть к детям до того, как они пойдут спать.
4 октября 1982 года Левша действовал по обычному распорядку. Но когда он сел в свою машину с ребрышками на вынос, она взорвалась. Он вспоминал, как из отверстий для обдува стекла вылетели небольшие язычки пламени, а также как весь салон автомобиля начал пропадать в шлейфе пламени, пока он пытался открыть дверь.
Он дернул дверную ручку, вывалился на тротуар и начал кататься по асфальту, чтобы сбить пламя, оставшееся на одежде. Затем он поднялся на ноги и увидел, что его машина была полностью охвачена огнем. Внезапно к нему подбежали двое мужчин, повалили обратно на асфальт и заставили прикрыть голову.
Сразу после того, как они втроем упали на асфальт, огонь добрался до бензобака, и кадиллак Эльдорадо весом две тонны оторвался от асфальта больше чем на метр. Горящие куски металла и пластика взлетели на пятнадцать метров вверх, после чего сотни квадратных метров заполненной парковки были накрыты дождем из почерневших обломков. (Два человека, которые повалили Левшу на асфальт, оказались двумя агентами спецслужб, которые возвращались с ужина.)
