— Мир.
— Зимион.
— Леград.
Я шагнул к столу, проследил, как лекарь вывел моё имя в книге. Сердце принялось биться в грудь. Спокойней! Тут все волнуются, никто не обратит внимания. Получил от молодого послушника пузырёк, осторожно подхватил его второй рукой снизу, оглядел пузырьки сравнивая. Да! Сжал кулак, затем будто дёрнул пробку, поднёс ко рту и старательно глотнул. Показательно скривился, копируя Мира минуту назад, и вернул пустой фиал на стол.
— Зелье с отсрочкой. Через час советую уже лежать. Незабываемую ночь гарантирую, — Хрил хмыкнул. — Свободны!
Тот же Воин, что поднимал меня с пола, молча ткнул рукой в сторону своего напарника у другого выхода. А я старательно держался за Зимионом. И думал только об одном. Куда спрятать зелье, пока его не хватились?
Глава 11
Снова этот странный взгляд учителя на песочные часы. Я заметил, что они стоят на столе больше для нас, Воины на них почти не глядят. Тем более посреди урока. И каждое исключение — что-то принесёт с собой.
— Весь путь к Небу — это путь силы. Вы развиваете силу тела, энергии и, — старик обвёл взглядом класс. — Фатор!
— Э, души, старший!
— Неплохие мозги, но чрезмерная наглость всё портит. Щенок!
На плечи внезапно упала тяжесть, будто сзади подкрался Шамор и набросил пару мешков для пробежки. От неожиданности я кхенул, вцепился в стол, пытаясь выпрямить согнувшуюся спину. Рядом точно так же ворочались ребята. От фигуры учителя давило чем-то неосязаемым, будто во много раз усиленным страхом, который даже обретал форму. Словно я вошёл за мамой в пещеру Чёрной и, выглянув за угол — увидел прямо перед глазами оскаленную пасть мада. Терпеть это было можно, но я всё равно опустил глаза, даже невольно развернулся от этого невидимого ветра ужаса, будто готовясь бежать от его давящей силы. И увидел Фатора. Он лежал на полу, хрипел и беспорядочно сучил ногами, пытаясь на спине отползти под стол. Похоже, его давило ещё сильнее.
— Молодость — это время открытий, приключений, амбиций и любви. Я старый человек, понимаю это как никто лучше. Но почему ты решил, что здесь и сейчас — эта девочка важнее моего урока?
Точно! Пересели. Теперь, оглянувшись, я видел, что сейчас соседом сына стражника оказалась Ули. С тех пор как она помогала выносить его с ринга со сломанной ногой, они все вечера проводили вместе. А теперь вот, пока менялись учителя, даже поменялась местами с Пинто. Действительно, ведь учитель Кадор никогда никого не наказывал плетями. Придурки!
— Сейчас вы наглядно ощущаете разницу в силе нашего духа. Духа, который является основой души. Каждое из трёх слагаемых силы важно, но с каждым новым рангом мощь тела будет становиться всё менее значимой. А доступная для техник энергия и мощь души становится всё важней. Отрубленную конечность можно восстановить, закалить её заново. Снова пробудить меридианы и открыть узлы. Но повреждения души практически необратимы. Именно душа стремится к Небу. И лишь тянет вслед за собой всё остальное.
Давящая тяжесть ставшего осязаемым страха исчезла, принося облегчение. Я с хрипом выпрямился, руки-ноги подрагивали. А вот Фатор всё так же лежал, не делая даже попытки встать. Просто валялся, с залитым потом лицом и дышал так, будто бежал, не останавливаясь с самого утра.
— Искусство заключения контрактов завязано именно на душу. Даже купцы стремятся крупные сделки обезопасить контрактом. Поднимают звёзды наследникам, скупают им редкие зелья, чтобы силой их души повысить надёжность договора. Но полную гарантию дают только контракты заключённые мастерами Указов. Они нерушимы. Впаяны в вашу душу. Никогда не забывайте об этом, — учитель помолчал и вдруг сменил тему. — Он пострадал из-за тебя. Помоги ему встать.
Ули, бледная, помятая, словно трава под сапогом, кинулась к Фатору. Руки её соскальзывали с его одежды, будто она перестала быть Воином, скатившись к первым звёздам Закалки, что не могут поднять и жалкие сто килограмм. Только когда сын стражника чуть пришёл в себя, и принялся помогать , она смогла поднять его на ноги.
— Класс, встать, — негромко сказал Кадор.
Мы подхватились со скамей на подрагивающие ноги, недоумённо вглядываясь в старика. Что ещё? Внезапно открылась входная дверь. Обычно это делали сами учителя. Но сейчас её снова отворил послушник из тех, что всегда дежурили перед классом. Мало того. Он, придерживая тяжёлую дверь, склонился в поклоне тем, кто вошёл следом.
Три синих халата слева. Дигор, что встречал нас речью. Теперь я уже знаю, что он Глава Школы. Тот мужик с ласковой улыбкой, что донимал меня вопросами о талантах. Я и не обратил тогда внимания, что он служитель. Третий мне незнаком. Да и цвет полос на его халате не золотой. Они у него серебряные. Он не относится к Школе. Мы не учили таких. Могу только сказать, что это что-то важное. Потому что серебро — цвет Ордена. Такой же цвет отворотов и у пятерых серых халатов, что замерли позади всех. Взрослые опытные мужчины с безразличными взглядами. А вот справа — совсем непонятные люди. Начавший седеть мужчина и парень, даже младше меня. На ногах что-то вроде мокасин, что я носил в Нулевом, но сделанные из блестящей золотой ткани. Шёлк? Они не в форменной одежде ордена, они не в его цветах. Традиционные широкие штаны и длинная рубаха с просторными рукавами. Невероятная, яркого насыщенного цвета тёмно-синяя ткань с рассыпанными по ней искорками. Словно светящиеся красным и золотым шитьём драконы на рукавах рубах. Перстни. Даже у пацана. И у обоих на груди здоровый медальон. Я вгляделся — с гербом Ордена. Как и положено — серебряные вершины на чёрном фоне. Это единственное что говорит об их принадлежности к нему.
— Младшие! Склониться перед мастером и его учеником!
Это взревел служитель с серебром. Голоса он не жалел. Я усмехнулся в душе его стараниям. А затем мне на плечи снова словно бросили камень. Опять давило, пригибало к земле, не давало вдохнуть полной грудью. Перед тем как поддаться этой силе и согнуться в глубоком поклоне, я увидел, как пацан широко, довольно улыбнулся. Мы простояли так не меньше минуты, прежде чем исчезла тяжесть на плечах. Но, честно говоря, давление Кадора было гораздо сильнее. Не будь его наказания пару минут назад, глядишь и усилий этого служителя оказалось бы недостаточно, чтобы нас так придавить.
— Ученики!
Услышав шорох одежды вокруг, я разогнулся. Перед собой я видел напряжённые спины одноклассников, что замерли, расправив плечи так, как никогда ранее. Я тоже поймал себя на том, что тянусь, проверяя, вся ли тяжесть ушла. Все служители теперь стояли прямо перед нами. В центре сидел, на учительском месте, поседевший от времени или влияния силы мужчина в дорогой одежде. Пацан стоял рядом, скучающе оглядываясь по сторонам. А незнакомые послушники оказались между нами и этой парочкой с драконами, по-прежнему глядя на нас, будто мы ничем не отличаемся от скамей и столов. Говорил же наш Глава. Позади него оказался не замеченный мной до этого Иглис. Он, вообще, выглядел как пришибленный, странным взглядом уставившись в спину сидящего мастера.
