— Шагаем, — толстяк закончил разбираться с бумагами.
Мы вышли на площадь. Оставляя позади и неполный десяток, ругающийся у доски с заказами, вольных идущих, и стены Школы, давшие мне так много. Друзей, цель в жизни, долги и врагов. А впереди новая жизнь. К которой нас ведёт наниматель.
— С наёмными по контракту чуть по-другому. Шесть дней мои. Как посветлеет и до шести часов сторожите берег. Спать будете в...
Толстяк замолчал и пожевал губами. Недовольно закончил.
— Найду где спать. Многовато вас только.
— Уважаемый дядя Плав, — поспешил оправдаться Гунир, — я предупреждал отца.
— Так и он меня предупреждал. Ты думаешь мне от этого легче? Тем более трое. Там, где и одного-то за глаза.
Об этом Гунир тоже говорил. Ферма в отдалении от города. У реки. Выращивают на мясо каких-то рейлов. И нужно сторожить тот берег от зверей. Но толстяк из ватажников. И ферма их. А потому тот лес Волки и сами, без чужой помощи проверяют каждую неделю. Там не успевает вдоль берега заводиться никто крупный. На крайний случай на ферме есть свои два Воина, не считая хозяина. До сегодняшнего дня они и сами справлялись. Без чьей бы то ни было помощи, потому как настолько дурных зверей, чтобы переплывать реку — мало. Пусть и за вкусным мясом.
— Скажу сразу, чтобы заканчивали просто шляться по тому берегу и время терять. Всё на вас теперь, Волки больше не будут ходить, — здесь толстяк поглядел на Гунира, поморщился. — Половина добычи — ваша.
— Спасибо, уважаемый дядя, — Гунир на ходу поклонился, — за щедрость.
— Подерзи мне тут, — Плав хмыкнул.
Идя вслед за толстяком, я не столько осматривал город, сколько думал о завтрашнем дне. Далековато добираться до Квартала чужих. Придётся побегать. Беда в том, что я ещё не видел бегущих в городе.
— Один день вам на Орден. Так-то вам ничего подтверждать не нужно. Но от заданий всё равно не отвертитесь.
— Уважаемый дядя...
Раздалась звонкая оплеуха.
— Не заслужил ещё дядей меня называть, — недовольно объяснил толстяк Зимиону.
— Уважаемый, — косясь на толстенную руку нашего нанимателя, земляк повторил попытку, — Плав, верно?
— Верно, — толстяк кивнул.
— Уважаемый, вы Воин?
Я услышал то, что и так предполагал. Хотя Указов многовато для такого ранга.
— Три звезды.
— А что случится, — голос Зимиона был полон любопытства, — когда я перерасту вас в рангах?
— Непонятно, чему тебя учили эти полгода.
Зимион промолчал. Гунир лишь вздохнул. А я хмыкнул. Точно не этому. Последнее время больше бегать и звенеть мечами. Но о том, что нужно уважать старших — сообщили.
— Нулёвка. Тогда ты не станешь моим дядей, я всё же другого поколения, но вот старшим сам тебя называть начну.
— Похоже, — засмеялся земляк, — что у меня появилась причина добраться до четвёртой звезды, уважаемый. Дома стариков было не заставить назвать меня так.
— А до этого причин не хватало? — толстяк оглянулся с улыбкой.
— Уважаемый, — с наслаждением протянул Зимион. — Я достиг этапа, о котором могут только мечтать живущие в Нулевом. Я вытащил родных из песков. Вы думаете, плохо живёте?
Зимион схватил в горсть куртку на своей груди.
— Вот этого, что швырнули как подачку, я никогда не носил в своём посёлке. Не дорос до такой ткани. Меня взбесили улыбки послушников, для которых мы, копающиеся в куче тряпья — развлечение. А вот всё остальное вполне устраивает. Простому охотнику много не нужно. Свежего мяса, пучок зелени и ароматную лепёшку. Вы здесь заелись, уважаемый, в Первом круге.
Гунир едва слышно выругался.
— Забавно с тобой поговорить, — толстяк продолжал добродушно улыбаться, спустив резкие слова. — Вроде и молокосос, а ворчишь, как мой дед. Вот только так и тянет дать тебе подзатыльник.
— Вторая причина получить звезду, — кивнул земляк.
— Эх, парень, — вздохнул Плав. — Жизнь тебе подкинет этих причин — устанешь считать. Мало кто хочет быть слабым и обиженным. Жаль, редко у кого хватает таланта покорять ранг за рангом.
— Ага, — ехидным тоном вставил Гунир. — Только талант можно заменить духом.
— Наверное, поэтому каждое десятилетие у нас богачи города семьями уезжают в следующий пояс.
— О чём вы, уважаемый дядя? — нахмурился ватажник. — Не припомню такого.
— Об этом я и говорю, глупый мальчишка! — толстяк повысил голос. — Не выйдет целый этап преодолеть на одних зельях.
— Ага, ага.
— Тебя, похоже, Вагнир мало порол, — Плав покачал головой. — Нужно срочно наверстать упущенное. Боюсь — это последний год, когда у меня будет шанс помочь старому другу.
— Потому как я превзойду вас, уважаемый дядя?
— Потому как по бабам начнёшь бегать! — засмеялся толстяк. — Рука не поднимется позорить тебя. Только если совсем выведешь меня.
— И на том спасибо.
Гунир обиделся, замолчал, но к этому времени и у меня появился вопрос.
— Уважаемый, нам бы хотелось увидеть сегодня семьи.
Толстяк ловко обернулся на ходу, мельком оглядев меня с Зимионом.
— Покажу дорогу, устрою и можете валить. Но! Завтра после рассвета вы уже должны быть у причала. Из города выйдете с первыми лучами. Хоть за вас и просил сын моего товарища, но поблажек от меня не ждите. Их и ему не будет, — толстый палец указал на Гунира. — Ясно?
— Да, уважаемый Плав.
Я благодарно поклонился. Хотя мой наниматель уже и не видел этого отвернувшись. Хороший человек, несмотря на всю строгость. Меня лишь смущает его полнота. Она не вяжется у меня с путём возвышения. Вокруг очень редко можно увидеть такое сложение, и оно кажется мне ненормальным. И при всём этом он сильнее меня и большей части послушников Школы. Я с сожалением покачал головой. Как мало я ещё знаю о путях к Небу.
За ворота нас выпустили, даже не взглянув. Стражники осматривали только тех, кто входил. Теперь я понимаю, что они к Ордену отношения не имеют. Нет герба и цветной полосы на доспехах. Городская служба. И Воинов среди их десятка хорошо, если половина, ведь только на них есть одна-две простейшие печати. Не так уж и велик оказался город, как представлялось наивным нулёвкам несколько месяцев назад.
Лишь отойдя от стен шагов пятьсот, толстяк скомандовал.
— Теперь бегом.
И сам подал пример, легко ускоряясь. Мы дружно, без слов рванули следом за быстро удаляющейся фигурой. Я впервые после возвышения на этап Воина бежал не по крохотному кругу, запертому в стенах бурсы, не проламывая кусты и то и дело пригибаясь под ветками, а на просторе, где ничто не сдерживало бег. Это оказалось восхитительно. Снова вернуло меня в прошлое. В Пустоши. Туда, где выйдя за пределы песков деревни, я становился свободным от всех и от всего. Мы всё больше и больше сил вкладывали в то, чтобы догнать дядю-толстяка. Ветер бил в лицо, рвал одежду. Я наслаждался, рассекая непослушный воздух грудью, упруго отталкиваясь от дороги, что, казалось, бесконечно ложилась под ноги. Мимо проносились деревья, ограды, зелень полей, люди. Бег приносил радость и наполнял восторгом. Я даже почувствовал досаду, когда Плав остановился.
