Я бросил на Мириота короткий взгляд. Молчит. Жаль. На него у меня всегда были надежды. Что же... не первый раз я ошибаюсь в людях. Всё равно одного меня на них будет маловато... рука потянулась проверить кисет и лишь сознательным усилием я остановил её движение на тех самых разбитых зельях, ныряя пальцами в крайний кармашек, который сегодня с самого начала был пуст. Равнодушно произнёс, начиная рисовать первый символ:
— А ведь этот зверь не должен был составить тебе каких-то проблем, Мириот.
— Кому-то небеса помогли, ранив стража прохода, а другому, — Волк ткнул большим пальцем себе в грудь, трёхцветная печать вспыхнула на миг, заставив его скривиться, а затем он продолжил, — снесли бы голову лишь за первый шаг в этот город.
— Лейла, дочка, отвернись.
Теперь скривился я, заметив, как глядит на меня сестра, возразил:
— Согласен. Но сейчас твои ноги стоят на его мостовой и голова на месте. Я выполнил всё, что ты требовал от меня.
— Намекаешь, что моя пора?
— Считаешь иначе?
— Нет, ты прав.
Мириот пожал плечами и достал знакомый мне фиал: пузатый, розовый, светящийся под лучами солнца.
— Для начала хочу поблагодарить тебя, Леград. Однажды услышанный мной в Академии разговор был правдив. Стоящее в Круговороте зелье тоже втягивает в себя силу Неба. Благодаря тебе оно добрало не меньше пары месяцев созревания.
Волк широко улыбнулся и опрокинул зелье в себя, осушив его в четыре глотка. Я недоверчиво поинтересовался:
— Ты сошёл с ума?
— Почему? — глава ватажников насмешливо поднял брови. — Это зелье было сделано из моей крови.
— Что?
Волк ухмыльнулся, зачем-то повысил голос, словно я оглох, а не едва не ослеп:
— Испытание пройдено, вошедшим в город теперь можно использовать все принесённые средства, не нарушая договора.
Я продолжал глядеть на пустой фиал. Мириот же сам сказал, что это зелье возвышения не купить ни за какие деньги! А сам... Выходит, он готовился давно и точно знал, когда я приду в лес, а значит... Мириот хмыкнул, одной фразой опрокинув мои рассуждения:
— Жаль, что ему стоять нужно было ещё не два, а пять месяцев. Но нельзя надеяться, что судьба будет следовать строго по твоему плану. Хорошая мудрость, о которой и тебе не стоит забывать, Леград. До нужного нам обоим перекрёстка ещё идти и идти. Город дважды сменится за это время. Это в лучшем случае...
Я перебил, устав от всех этих странностей и недомолвок. Пришло время узнать ключ я или бревно, которым выламывают ворота лишь раз в жизни. Раз уж теперь можно использовать все средства, что мы принесли с собой.
— А дать мне карту стоит уже сейчас.
— Хе! Малыш никак боится?
Я равнодушно ответил Риквилу, и не думая обижаться:
— Волков много, а малыш один. Конечно, мне страшно.
— Не переживай, Леград, — Мириот сунул руку за пазуху куртки. — Договор есть договор.
Я расслабил пальцы на древке, следя за каждым его движением и надеясь на лучшее. И тут дарсов Риквил снова открыл рот:
— Первый брат, сколько можно с ним возиться? Ты сказал на перекрёстке, значит на перекрёстке. Всё, мы в городе, сколько будешь перед ним унижаться, терпеть его наглость? — развернувшись уже в мою сторону, плюнул мне под ноги. — Шагай давай вперёд искатель, может там ещё звери есть. Разберёшься ещё и с ними, отработаешь свой контракт до конца.
— Риквил...
Мириот только повысил голос, когда моё лицо дёрнуло особенно сильно — я ощутил, как хрустнула кость под глазом, наверное, становясь на своё место, и — сорвался, видит Небо, я долго терпел его подначки у костра — с меня довольно.
Боль словно переплавилась в ненависть и вот она накрыла меня с головой, смывая остатки благоразумия.
Я прошипел, с трудом протискивая оскорбления через онемевшие губы:
— Знай своё место, младший, в чужом разговоре!
Рука метнулась вперёд, отправляя в полёт мелкую косточку, почти кубик, из сустава зверя. Она ударилась о грудь Риквила, а через мгновение я закончил в пустующей печати над его головой хвостик символа, делая его цельным. Он вспыхнул, наливаясь красным, а затем ватажник закричал, в ужасе пятясь от меня.
Так оно и было. Сейчас над ним полыхал один из немногих известных мне символов древних, подходящий для Указов. Страх.
Таори схватилась за меч:
— Что за?!..
Плоды двух недель медитаций над орденскими Указами ватажников. Моими жертвами стали Мириот, который каждый вечер приходил навести тумана, и Риквил, что редко упускал шанс поддеть меня острым словом. Возможно, он был в своём праве, с самой первой встречи наши отношения не заладились. Но я даже рад, что он дал мне повод.
Пусть я сорвался, стал действовать по самому опасному плану, но мама не упустила оговорённый момент, мгновения всеобщего ступора ей хватило, чтобы вместе с Лейлой оказаться в стороне от ватажников. Впрочем, я видел, как Вартус потянулся, пытаясь схватить её за плечо, но тут же остановился. Может быть... может быть, я зря сорвался.
Одно мысленное усилие и символ исчез, оставляя Риквила валяться на мостовой с залитым потом лицом, но уже переставшего вопить от страха. Две недели я вглядывался в Указы, ловил ритм их мерцания, совмещал со своей силой и давил на чужие слова, что заставляли ватажников держать при себе тайны Ордена. Если с Тортусом моя цель была стереть орденский Указ целиком, то с ватажниками — украсть, уничтожив только символы. И у меня вышло!
Я выбрал те же самые, хорошо знакомые мне орденские Указы, не дающие им раскрывать тайны Ордена. Я сделал их послушными себе, а затем по одному сменил энергию в каждом символе, а после стёр все условия молчания, что были в них. И последние дни похода над двумя Волками висели по одной яркой, пустой печати. Я всё же нашёл путь, как преодолеть слабость своего таланта перед лицом сильных противников. Жаль, что разрушить Указ гораздо легче, чем стереть только содержимое, ставя сам Указ себе на службу.
Первым в себя пришёл, как и положено старшему, Мириот:
— Ух ты! У тебя, как у настоящего волчонка, прорезались зубы?
— Главе Волков лучше знать повадки, — я сбился, подбирая слова, но выкрутился, пусть и не так красиво, как хотелось, — подчинённых.
И собеседник сразу же воспользовался моей слабиной:
— Так что же, подчинённый бунтует?
— Похоже на то, иначе почему Риквил зря открывает рот при своём главе?
— А я тебе уже не глава, искатель?
Я прищурился, чувствуя, как разговор уходит в сторону, взял из кармашка новую кость и ответил уклончиво:
— Всего лишь прошу соблюдать условия договора, Мириот.
