Десяток широких ступеней привели нас ко входу. Я сбросил с плеч лямки тяжёлого мешка, готовясь к неизвестному, глубоко вдохнул и осторожно тронул высокие двустворчатые двери Павильона. Они снова бесшумно отворились, и я застыл на месте, не успев даже пошевелиться...
За порогом, напротив меня, шагах в десяти, стояла улыбающаяся девушка...
Красно-белое многослойное платье от горла и нижней юбкой до самого пола, расшитое птицами, сидящими на ветвях, рукава столь длинны, что скрывают пальцы. Верхнее одеяние заканчивалось кистями и крупными, со сливу, бусинами в паре ладоней от нижней юбки; на плечах небрежно лежит полупрозрачная полоса ткани, такая же двухцветная, длинная настолько, что её концы с небольшими кистями обёрнуты вокруг локтей девушки. Густые чёрные волосы, спадающие за спину, вычурно собранные пряди, скреплённые украшениями. Особенно выделяются две огромные алые, у висков прихватывающие волосы, бабочки, с которых свисают серебряные нити. Но сильнее всего взгляд притягивают глаза девушки. Кроваво-красные. Нечеловеческие.
Огромный зал с яркими алыми стенами оказался освещён рассеянным, голубоватым светом, не давая усомниться, что всё происходящее возможно. Сверкающий полированный пол, выглядел как картина, брошенная под ноги вошедшим: начиная от самого входа, в глубине синего камня плавали огромные рыбы, горящие алой и золотой чешуёй. Девушка, по-прежнему выглядящая не по-человечески совершенно, стояла как раз на спине одной из них, словно та несла её от одного берега реки к другому.
Я вдруг понял, что ещё смущало меня в ней — я не мог ощутить её дыхания. Не двигалась ни одна складка на платье или воздушной ленте на плечах, девушка не моргала и не шевелилась. Это статуя, подобная тем, что стояли во дворах поместий? Но почему она так совершенна? Если в тех всё же была заметна грубость камня и вытесанных из него черт лица, то здесь я не замечал ни малейшей фальши. Словно могущество Древних превратило живого человека в мёртвый камень. Лишь невозможный цвет глаз этой статуи говорил, что это не так. Не бывает таких глаз у людей.
Позади раздался мамин шёпот:
— Леград?
Я дёрнул плечом. Ничего не знаю. Бросил ещё один взгляд по сторонам. И не ощутил ни малейшего ощущения опасности: ни мне, ни стоящим за мной...
Стиснул древко и сделал шаг, оказавшись за порогом.
И статуя дрогнула...
— Добро пожаловать в Павильон Здоровья семьи Кавиот, уважаемый посетитель.
Тишину огромного зала прорезал звонкий, вполне живой девичий голос. Не знаю, что удержало меня от глупостей: прыжка в сторону, использования Шипов, удара Пронзателем...
Глухо вскрикнула мама, а я лишь вздрогнул, потрясённо оглядывая склонившуюся в лёгком поклоне девушку. Но в таком положении она задержалась лишь на миг, который потребовался на произнесение приветственной фразы. Мгновение и девушка снова выпрямилась.
Я вгляделся в её алые глаза, а затем сам, медленно, чтобы не показать угрозы, приложил правый кулак к ладони в приветствии, отвечая вежливым:
— Благодарю за приглашение, уважаемая.
Ничего... Ни следа движения на её лице.
За моей спиной раздался шорох, и девушка снова поклонилась:
— Добро пожаловать в Павильон Здоровья семьи Кавиот, уважаемые посетители.
Я оглянулся на вошедшую маму, повернулся к выпрямившейся девушке. Всё та же лёгкая полуулыбка, неподвижные глаза, смотрящие словно сквозь меня. Будто не лицо, а маска. Что передо мной? Искусная статуя, с вложенными в неё Древним мастером возможностями, что может приветствовать гостей? Или и впрямь голем? Я сделал шаг в сторону, намереваясь обойти её и опять окаменел...
Девушка повернула голову, ресницы её дрогнули и она моргнула, через мгновение безошибочно найдя меня взглядом, а губы снова шевельнулись:
— Что привело вас сюда, уважаемый посетитель?
Что происходит, кто она? Действительно голем, статуя Древних? Или... Как это возможно? В голове метались мысли, но тело и язык действовали словно сами по себе: я склонился в вежливом поклоне и ответил на вопрос.
— Я ищу помощи.
Губы статуи изогнулись в насмешливой улыбке:
— Это очень расплывчатый ответ, уважаемый. Уточните свою цель.
Что? Какая к дарсу статуя?
— Моя сестра получила ранение, и я ищу лечебное зелье, чтобы исцелить её.
— Сожалею, но сейчас в Павильоне нет ни одного мудреца семьи Кавиот, чтобы провести осмотр больной. Боюсь, что только они могут назначить вам лекарство.
Что за бред?! Злость смыла моё изумление, заставила собраться. Неважно кто или что передо мной. Сейчас эта девушка стоит между мной и исцелением сестры. Её слова — глупость! Сотни лет все пользуются наследием и богатством Древних: техниками, оружием, алхимией. Все алхимические рецепты созданы на основе рецептов Древних. Да и Мириот сказал, что зелья Древних должны разделяться так же, как и зелья алхимиков Гряды: на простые, исправляющие только одну беду, и на сложные составом и более редкие, что лечат сразу многое. Должны быть составы, что заживляют только перелом, а должны быть и такие, которые дают выпить тому, кто получил множество ран. Всё точно так же, как и с фиалами в кармашках моего пояса. Главное, найти это дорогое средство, что может убрать шрам на месте средоточия Лейлы, а уж выпить его мы сумеем и без давно умерших мудрецов. И я снова склонился в поклоне, на этот раз не сомневаясь, что теперь есть перед кем это делать:
— Уважаемая, неужели вы сами не можете выдать алхимическое зелье, которое сумеет исправить рану тела?
— У меня нет такого права, — та, кого я принимал за статую, чуть развела руками, а затем опустила их, полупрозрачная лента шевельнулась, но так и не сползла с её локтей. — Осмотр пациентов и решение об их лечении могут принимать только мудрецы семьи.
Это что? Она предлагает мне ждать появления Древних? А кто она сама такая?
— Кто тогда вы, уважаемая?
— Я Каори — дух Павильона Здоровья.
На этот раз я не только поклонился, но и сложил руки в приветствии:
— Рад нашему знакомству, уважаемый дух. Я Леград, вольный искатель города Морозная Гряда.
— Подобная вежливость чрезмерна при общении со мной, духом, но если уж вы решили проявить её, посетитель, то прошу соблюдать правила и в остальном — убрать оружие, входя в Павильон семьи Кавиот.
— Убрать?
Я покосился на Пронзатель, сжатый в правой руке, чьё остриё как раз смотрело на духа при моём поклоне, затем бросил взгляд на вход, ища там хотя бы стойку для оружия, но следующие слова девушки сбили меня и с этой мысли.
