— Что ты здесь делаешь?
— Прячусь!
Не выдержав, я уточнил:
— Именно сегодня? Сейчас? Я ведь просил собрать вещи и ждать в первом зале Павильона.
— Ой! Я уже всё собрала. Откуда у нас вещи-то?
А вот это не совсем правда. Милостью Каори у нас изрядно прибавилось в мешках. Для начала туда отправились те самые потрясающие наряды, в которых мы здесь ходили. Возможно, для древнего духа они ничего и не значили, но даже я успел привыкнуть к их удобному крою и прочной ткани, которая выдержала даже последние дни непрерывных тренировок с Пронзателем и техниками. Отмечу — совершенно не порвавшись и не испачкавшись. И пусть эти одежды не везде можно будет одевать, опасаясь людской жадности и глупости, но даже в качестве просто воспоминания об этом удивительном месте они — бесценны.
Но и наши старые вещи, в которых мы пришли в город не понадобились. Я оставил лишь тёплые одежды, чей черёд придёт даже не на холоде за пределами формации города, а раньше, в ночёвках по пути к Залу Стражи. Но вот старая броня останется здесь, теперь у меня новая. И у мамы тоже. Причём уверен, слишком уж горели глаза у мамы при их виде, что эта лёгкая кожаная куртка без рукавов, наручи и штаны могут по своей прочности соперничать с изделиями лучших мастеровых Пояса, виденных мной на рынке. А ведь это всего лишь доспех для тренировок тех из гостей Павильона, которые устали от лечения и горели желанием проверить свои силы в учебных схватках.
Чего нам не хватало в мешках, так это еды. Дух Каори мало что могла предложить нам из продуктов, способных храниться неделями. Поэтому в мешках сейчас лишь отдельные блюда, которые не испортятся за пару дней. Остальное я поместил в свой кисет путника. С едой он справляется ничуть не хуже, чем с травами, обеспечивая её свежесть, это давно проверено на мясе. В общем, у нас всё готово, а задерживаемся мы только из-за одной мелкой девчонки, которая...
Прищурившись, я недоверчиво спросил:
— Ты боишься?
Лейла тут же задрала нос, уже одним этим всё мне сказав:
— Чего это я боюсь? Я и когда в лес попала, ничего не боялась. А тогда я вообще ничего не умела, да ещё и ранена была. А уж теперь!
— Так в чём дело? Или это тайна?
Сестра набрала грудь воздуха, собираясь снова что-то мне ответить, но затем поникла и шмыгнула мне под руку, прячась там. Тихонько спросила:
— А там, на улицах, я буду слышать Небо?
Я, лихорадочно подбирая слова, медленно, словно задумчиво ответил:
— Почему ты в этом сомневаешься? Мне кажется, что теперь оно будет с тобой всегда. И нет разницы в саду или на улице ты находишься.
— Не знаю, Леград. Здесь так красиво и так много силы, что кажется Небо и само радо сюда заглядывать. А чего там снаружи?
— Ну, тоже красиво. И дороги, и ограды, и сами поместья.
— А то я не помню, — сестра шмыгнула носом. — У меня память не отшибло, это ты на голову падал.
Хмыкнув этой подначке, успокоил сестру:
— В любом случае Каори обещала, что весь путь займёт не больше четырёх дней. И мы снова окажемся в поместье Древних. Даже более сильных, чем семья Кавиот и будем там ещё месяц.
— Выходит, ты сам не знаешь, буду я слышать Небо или нет.
— Ну, я ведь тоже знаю не всё на свете. Но в тебя верю — не может Небо молчать тогда, когда к нему обращается такая красавица, как ты.
Лейла тоже хмыкнула, словно передразнивая меня, но от меня отстранилась. Вот на неё тренировочной формы не нашлось, и она по-прежнему в платье, но на этот раз алом, как у Каори. Странно, ведь её стихия, как и у мамы — дерево. Это слова духа Павильона, но вместе с тем она ещё ни разу не давала ей одежды зелёных оттенков. Сегодняшний цвет делал Лейлу пугающе похожей на саму духа. Не могу даже сказать почему: волосы светлые, а не чёрные, глаза зелёные, а не алые. И всё же, всё же... Встряхнул головой, отгоняя странные мысли и поманил сестру за собой.
Мама при виде нас лишь погрозила пальцем Лейле, но не сказала ни слова. Да и хороши бы мы были, начав говорить или делать какие-то глупости в присутствии духа Каори. Древнего существа, так много для нас сделавшего и навсегда остающегося позади на нашем пути, вечно ухаживать за Павильоном Здоровья. Как и дух Миражного, который сотни лет восстанавливал его после разрушения сектантами. Мы коротко переглянулись с мамой и поклонились девушке:
— Наша благодарность не знает границ, уважаемый дух. Сколько бы лет ни минуло, но пока мы живы, в нашем сердце будет жива благодарность за всё, что вы для нас сделали.
— Этот дух был создан для служения гостям Павильона и когда десятки лет забвения сменяются голосами — нет большей награды для него.
Я впечатал кулак в ладонь, прощаясь с Каори, и первый шагнул к порогу. Как и в прошлом, дверь открылась сама, выпуская нас. Я оглянулся лишь у ворот поместья. На ступенях Павильона стояла девушка в красно-белом платье с чёрными волосами и алыми глазами. Я постараюсь достичь новых высот, древний дух, и оправдать твою веру в глупого шэна, который всему должен учиться сам.
За воротами мне пришлось строго напомнить себе, что как бы я ни стал силен за прошедшие недели, но эта полученная здесь сила, по большей части, ничего не меняет в бою. Она не дала мне новых техник. Также не вышло создать их самому. То, что я сумел, спустя десятки срывов, придумать на символе Воды, полученном в испытании, вряд ли является боевой техникой. Даже суметь уловить ощущение стихии в меридианах и научиться использовать простейшую технику непрерывно — не вышло.
Здесь я не удержался и хмыкнул, вызвав удивлённый взгляд мамы. Покачал головой: «Ничего». Всё же моё самомнение не настолько велико, чтобы считать себя гением. Тем более сейчас, когда настоящий гений идёт чуть позади, держась за руку мамы. Я всего лишь талант в познании чужих техник, а со своими не более чем ученик. Но почему-то приходится постоянно себя этим утешать, ведь хочется другого. Попытки создать свою технику из символов, значения которых я сумел распознать и вовсе оканчивались неизбежным срывом. Я считал, что проваливались временно, пока я не переберу сотни вариантов. Вот только и занимался этим скорее для того, чтобы потратить время и сделать перерыв в медитации, Форме Духовной силы, наблюдении за меридианами или упражнениях с Пронзателем.
Кстати о медитации. Я погрузился в её боевую форму, всё сильнее растягивая и растягивая сферу, в пределах которой я мог ощутить даже намёк на движение. А затем потянулся мыслью к родным, представляя их частью себя. Самой важной частью, без которой я вообще не смогу существовать. И сразу же почувствовал результат. Если мне ничего не угрожало, то им... тоже, но странное чувство, совсем непохожее на привычный мне тёплый ветер опасности, всё же шло откуда-то со стороны, явно из-за пределов боевой медитации. Очень напоминает ощущения от взглядов призрака, которые он бросал на моих родных в разрушенном поместье.
