Мгновение Мириот вглядывался в ту, которую называл правой рукой, сипло сообщил решение:
— Надеюсь, ты успеешь найти нас, ведь это и твоя мечта. Иди.
Женщина сорвалась с места, словно до этого её удерживали гири, неподвластные силе Воина, давившие её к земле. Но ни один из её Указов ни до этого, ни сейчас, не изменил свой цвет. Чтобы не произошло между этими двоими, какие бы слова они ни прочитали во взглядах друг друга, но всё это не касалось тайн и запретов, всё происходило только по их воле.
Она рванулась по самому краю улицы, почти прижимаясь к оградам поместий, держась подальше от голема и не пытаясь напасть на него. Мудро. Вряд ли она даже вдвоём с Риквилом сумеет уничтожить древнее создание. А вот помочь в крайнем случае успеет. Сейчас она шэн и судя по тому, что голем не обратил на нас внимания, для него врагом является лишь тот, кто нарушил покой поместья, где он сотни лет нёс стражу. Хотя бы в этом нам повезло.
Так я считал все те три сотни вдохов, что понадобились нам для возвращения к Залу. Но мы ещё не успели подойти к воротам, как из них принялись выбегать остававшиеся там ватажники. Причем в их руках были заплечные мешки, тёплые одежды, что служили им постелями, один тащил здоровенный котел с дымящимся обедом. Крик Мириота заставил их замереть:
— Что вы делаете?
К нам бросился Рокко, которому сегодня выпало приносить дурные вести своему старшему:
— Глава! Внутри Лагеря возникла чёрная пелена, перегородила всё — от стены до стены и от пола до потолка. Она движется и гонит нас из него! К ней невозможно даже приблизиться, так от неё веет опасностью!
Мириот выругался, и словно подгадав момент, как раз в этот миг через площадь прокатилась очередная фиолетовая пелена миража, на вдох оставив всех в одиночестве. Затем схлынула, по-прежнему не затронув нас на этой огромной и неизменной площади.
Волк на мгновение обернулся в ту сторону, где давно скрылись Таори с Риквилом и шагнул в ворота. Да, я, следуя за ним, тоже не сомневался в виновнике происходящего. Разве могли так совпасть эти два события? Тем более глупо сомневаться мне, знающему, что за всем в городе присматривает могущественный дух. Вероятно, это и есть ответ на мой вопрос: есть ли в Зале Стражи свой собственный дух. Есть.
Внутренний двор крепости, что по иронии Древних именовалась Малым Тренировочным Залом, оказался наполнен суетой. Ватажники метались по ней столь быстро, что казалось их вдвое больше, чем на самом деле. Большая часть выбегала на миг из того крыла, где они устроили себе лагерь, швыряли очередной мешок или шкуру и скрывались внутри. Меньшая часть собирала брошенное в кучу и раскладывала по обычным мешкам.
Я, оценив количество барахла, валяющегося у нас с Мириотом под ногами, невольно покачал головой. Вот уж не думал, что они тащили с собой столько вещей. Сколько же у них было с собой мешков Путника? Нет, сам получив сходный артефакт высокого качества, я понимал, что места там может быть очень много. Скорее я оказался поражен запасливостью ватажников и тем, что, пробыв здесь неделю, я не наткнулся на место, где они обрабатывали добытые в пути шкуры. Вот эти самые, что сейчас срывал Калт с растягивающих их колышков. И почему они делали это внутри, а не во дворе на солнце?
Неважно. Встряхнув головой и выбрасывая из неё посторонние мысли, я двинулся вслед за Мириотом, что одним взглядом разгонял всех подчиненных с дороги. Короткий путь по коридорам привёл нас туда, где и проходило основное веселье: к месту, где мы в этом Зале обычно ночевали — Лагерю. Вот только зрелище в нём отличалось от того, что нам описывали.
Ватажники говорили о чёрной пелене, но я видел едва заметную, выдающую себя лишь мерцанием плёнку, что и впрямь перегораживая весь зал, неспешно наползала на нас. И она почти полностью прозрачна: я видел всё, что оставалось за ней, включая несколько брошенных вещей. И не стал скрывать этого от Мириота:
— Чёрного не вижу, пелена для меня прозрачная.
— Вижу, — радости в голосе Мириота не слышно.
Едва мы успели обменяться короткими взглядами, как в зале стало светлее. Вот только ни один из суетящихся ватажников даже не поднял голову на это сияние. На перегораживающей зал пелене возникли огромные, в рост, золотые символы:
«Только для шэнов».
И словно подчеркивая эти слова, над ними медленно проявился герб Стражи. Прорисованный в сотнях деталей огненный, рвущийся к Небу Феникс, с шестью длинными хвостовыми перьями, что изгибались в полете.
А вот его видели все, поскольку ватажники тут же замерли в своем беге, задирая головы вверх, подставляя лица алым отсветам герба.
— Первый брат!
Мириот вскинул руку, одним лишь жестом оборвав заговорившего с ним Правура и двинулся вперёд. Подумав, я присоединился к нему. Два шага до пелены — ничего. Полшага до пелены — ни малейшего ощущения опасности. Больше нас никто не окликнул, не помешал и звуком, даже тогда, когда мы шагнули сквозь выглядевшую для них чёрной, непрозрачной пеленой преграду, что выгоняла всех из этого места. Мы с Волком замерли перед ней лишь на крошечный, неуловимый миг, прислушиваясь к своему боевому чутью. По-прежнему ничего. Медитация молчала, не опалила меня жаром и я, не сомневаясь, сделал последний шаг. Вряд ли проступок одного шэна, бросал такую тень на остальных, что им грозила смерть в стенах Зала Стражи. Тех же, кто не имел никакого отношения к ордену Древних, дух выкидывал прочь, и им лучше и впрямь не рисковать касаться этой пелены.
А с нами ничего не произошло. Пелена не оказалась миражом, что бросил бы нас в тюрьму Стражи, не выкинула нас прочь в глубины города. Впрочем, осознание подобной опасности накрыло меня пробежавшим по спине ледяным ветром лишь тогда, когда я увидел стоящую позади ватажников маму и Лейлу. Это ведь не убило бы меня и не ранило, а значит вряд ли вызвало бы ощущение опасности. Зато разлучило бы с семьёй. Конечно, Миура сильный Зверь, однажды доказавший свою мощь, но полагаться лишь на него в этом городе я бы не хотел. Да и карта Миражного Каори была выдана лишь мне — шэну, в мой жетон ополчеца. Глупый риск, на который я пошёл, поддавшись желанию и любопытству. Не выдержав, сообщил своё мнение Мириоту:
— Глупый поступок.
— Не доверяешь Древним и своему рангу Стражей?
Радует, что мысли у нас оказались схожи, но вот от Волка, который отвечал за почти три десятка подчинённых, я ожидал большей рассудительности и ума, чем от себя.
— Это мог быть мираж, что перенёс бы шэнов через весь город в какую-нибудь закрытую оружейную лавку, с заданием вооружиться и поймать собрата-вора.
Волк хмыкнул и согласился:
— Ты прав. Шанс на такое оставался, но попробовать было необходимо. Не ты ли хвалился, что найдёшь быструю дорогу в городе?
— Сколько она займёт с того края Миражного?
— Явно меньше месяца. Зато теперь мы знаем, что сможем остаться здесь и продолжить возвышение. Ты забыл, что нам нужно успеть стать как можно более сильными? Каждый новый узел, а тем более звезда для нас — это залог того что дух достанется легче.
