Он процедил это сквозь зубы, и Фэй сглотнула. Она сдержалась, хотя ее охватило сильнейшее желание язвительно ответить ему, что у него нет никакой возможности оценить, на что способен Як. Особенно когда речь идет о том, что он сделал в отношении своей дочери. Но она понимала, что это бессмысленно. Хенрик пришел не для того, чтобы ее слушать.
— Ты отняла все не только у Яка. Ты и у меня отняла все, чем я владел.
— Похоже, ты быстро оправился, — язвительно заметила Фэй, бросив взгляд на его пошитый на заказ костюм от «Армани» и часы «Патек Филипп Наутилус».
— Не твоими молитвами, — ответил Хенрик.
Фэй пожала плечами:
— Тебе всегда нравилось быть жертвой. Еще когда мы учились в институте. Всегда во всем был виноват кто-то другой.
— Ты уверена, что твое положение позволяет тебе так со мной разговаривать, Фэй?
— А какое имеет значение, как я разговариваю? Это что-то меняет?
Хенрик улыбнулся, откинулся назад и положил ноги на стол. Посмотрел на нее с самодовольной ухмылкой.
— Нет. Строго говоря, вовсе нет. Я сделаю то, что собирался сделать. Все кончено. Контрольный пакет акций у меня, и я предложу создать новое правление, уже без тебя, и как можно скорее.
Фэй развела руками:
— Ну что ж, поздравляю. Скоро «Ревендж» станет твоим. Забирай себе этот кабинет, он твой. Но есть ли у тебя стратегия на будущее, известно ли тебе что-нибудь о том, как управлять предприятием такого рода?
Хенрик выпрямился в кресле.
— Знаешь, в чем твоя проблема, Фэй? Ты — пустая оболочка. Ты вся поверхностная, внутри же нет ничего ценного. Як знал об этом. Я тоже это знаю. Все вокруг тебя замечают это, как только познакомятся с тобой поближе. Ты можешь обмануть людей на какое-то время, но рано или поздно они поймут, кто ты такая. Никто не может полюбить тебя, Фэй.
Он засмеялся. Глаза у него сияли, и она снова увидела перед внутренним взором, как металлические заклепки на сумке рвут его воспаленную кожу.
Вместо этого Фэй медленно поднялась. Села на край стола. Отметила, что ему это явно неприятно — он попятился на несколько сантиметров вместе с офисным креслом.
— Я знаю, откуда у тебя такая потребность в самоутверждении, Хенрик. Алиса все мне рассказала. Но на сегодняшний день и этот дефект можно прооперировать. Можно добавить по крайней мере пару сантиметров. Тебе стоит над этим подумать. Потому что моя фирма твоему пенису ни миллиметра не прибавит.
Насмешливо ухмыльнувшись, она поднялась, взяла свою сумочку и вышла из своего бывшего кабинета.
За спиной Фэй услышала грохот разбитого стекла. Хенрик швырнул в стеклянную стену что-то тяжелое. Она улыбнулась. Счет 1:0 в ее пользу. Ей удалось сохранить самообладание, ему — нет. Оставалось только надеяться, что это не пиррова победа.
___
Жара все не отступала. Покинув офис на Биргер-Ярлсгатан, Фэй отправилась пешком в сторону площади Стюреплан, чтобы пообедать в одиночестве. После того, что только что произошло, ей требовалось сосредоточиться, навести порядок в мыслях. Борьба за «Ревендж» проиграна, но, хочется верить, лишь временно — Ильва, похоже, связывает большие надежды с планом Б.
Фэй всегда трудно думалось, сидя в четырех стенах. Ей требовались внешние стимулы — видеть людей, слышать их.
Туристический сезон уже шел полным ходом. По центру города бродили группками азиатские туристы. Фэй могла им только позавидовать. Стокгольм прекрасен, она любила этот город, но не могла наслаждаться им так, как наслаждалась, приехав из Фьельбаки. Глаз замылился, уже не так реагировал на красоту…
Выйдя на площадь Стюреплан, Фэй некоторое время стояла под «Грибом», размышляя, куда бы отправиться.
На открытой террасе «Стюрехофс» столпилось множество народу. Фэй ничего не имела против того, чтобы посидеть в помещении, но ей не хотелось столкнуться ни с кем из знакомых. По крайней мере, не сейчас, когда слухи о потере «Ревендж» наверняка распространяются быстрее ветра. Она двинулась в сторону Страндвеген, миновала дорогие магазины, даже не взглянув на витрины, ощущая, как мозг пробуждается от прогулки. Вода в заливе Нюбрувикен сверкала на солнце. По набережным слонялась масса народу. Фэй остановилась у перехода, чтобы пересечь улицу.
Она ощущала внутреннюю опустошенность. Краткая эйфория, которую она испытала, заставив Хенрика потерять лицо, уже прошла. Фэй ничего не чувствовала. Она искала внутри себя ярость. Мрак. Мутную воду. Но находила на дне души только пустоту. Это удивило ее. Застало врасплох. Она знала, как справляться с яростью, но ощущала полную беспомощность перед этой пустотой.
Фэй привыкла бороться. С самого детства была борцом. Она перешла все границы, установленные людьми, правовой системой, логикой. Законами и моралью. Преступила их не моргнув глазом. И вот теперь она в растерянности. Она не узнает саму себя и не знает, что делать с Фэй, которая ничем не пылает.
В кармане зажужжал телефон. Наверное, звонит Ильва. Но Фэй не в состоянии ответить ей. Что-то сказанное Хенриком во время их разговора жгло изнутри. Но она не могла понять, что именно. Вот оно, рукой подать, скрыто в мутной воде… Что-то такое он сказал, за что ей следует ухватиться…
На светофоре зажегся зеленый. Переходя улицу, Фэй бросила рассеянный взгляд на одну из остановившихся машин. Такси. Через лобовое стекло она увидела позади шофера два знакомых лица. Давид и Юханна. Фэй отвела взгляд и поспешила через переход, добралась до тротуара на другой стороне и застыла там. Машинам зажегся зеленый, и такси умчалось. Сердце колотилось в груди.
Заметил ли он ее?
До того как выйти из офиса, Фэй послала Давиду сообщение, спрашивая, может ли он вернуться из своей командировки чуть раньше. Ей хотелось рассказать ему про захват компании, про Хенрика, попросить его совета, как ей двигаться дальше. Она мечтала прижаться к нему, уткнуться лицом в его плечо, услышать его успокаивающий голос.
Но он ответил, что это, к сожалению, не получится, что ему надо закончить кое-какие дела, что они увидятся, когда он вернется домой поздно вечером. О Юханне он ни словом не упомянул. Неужели она что-то пропустила?
Трясущимися руками Фэй достала телефон, просмотрела их переписку. Нет, там четко было написано, что он вернется в Стокгольм только поздно вечером. Может быть, случилось нечто непредвиденное? Кто-то из детей серьезно заболел, получил травму и Давиду пришлось срочно вылететь домой? Поэтому они с Юханной едут куда-то в одном такси?
Фэй увидела перед собой лицо Ильвы, снова услышала ее слова:
«Насколько хорошо ты знаешь Давида?»
Проклятая Ильва. Проклятый Давид. Проклятый Хенрик!
Она сжала кулаки так, что ногти впились в ладони.
Могло произойти все что угодно. Сейчас не время кипятиться, сперва надо собрать факты. Фэй любит Давида. С ним все кажется простым и естественным. Они хотят вместе наслаждаться жизнью, ни в чем не ограничивая друг друга. Неужели это сделало Фэй слепой? Кажется, она сходит с ума…
