Захлопнув книгу, я босиком спрыгнула на дощатый пол. Как буду действовать, что именно делать, я тщательно спланировала заранее. Первым делом натянула белую полупрозрачную ночную рубашку, которую, как я знала, Себастиан любит; я заметила, что он не сводит с меня глаз, когда видит меня в ней. Затем достала три таблетки снотворного, которые стащила у папы и заранее измельчила в порошок.
Выйдя из комнаты, я сделала глубокий вдох и постучала в его дверь.
— Чего тебе?
Я нажала на ручку и вошла.
Он сидел за компьютером — обернулся, посмотрел на меня. Мутный взгляд остановился на моих голых ногах, скользнул выше.
— Я много думала о том, что ты сказал.
Себастиан наморщил лоб — синяк, который он недавно схлопотал от папы, стал заметнее.
— Что за хрень? Ты о чем?
— О вечеринке в лесу. Когда ты сказал, что мне нравилось, что вы со мной делали. Ты ошибся.
— Да? — равнодушно произнес брат и снова повернулся к монитору. Я шагнула в комнату, оказавшись под турником для подтягиваний, — никогда не видела, чтобы Себастиан им пользовался.
По стенам были развешаны плакаты с практически раздетыми женщинами — их груди свисали поверх лоскутков материи, изображавших одежду. В комнате царил бардак: тарелки с объедками, везде горы вещей, затхлый запах пота и испорченной еды. Я поморщилась от отвращения. Осторожно положила на пол крошечный мешочек и поддала по нему ногой, так что он оказался в углу.
— Мне не нравилось, когда они делали это со мной. Но мне нравится, когда ты это делаешь.
Он замер.
— Хочешь, я уйду? — спросила я. — Или ты не возражаешь, чтобы я осталась? Мама и папа спят.
Себастиан кивнул, по-прежнему сидя спиной ко мне, и я истолковала это как его желание, чтобы я осталась.
— Дашь мне пива?
— Оно теплое.
— Все равно.
Он лег на живот у кровати, протянул руку и вытащил оттуда бутылку. Открыл ее, протянул мне. На руке у него виднелись следы — от того раза, когда папа порезал его разбитой бутылкой.
Я села на краешек кровати, и он уселся рядом со мной. В молчании мы отпили по глотку. Я покосилась на его бутылку. Она почти опустела. Скоро он захочет взять еще одну. И тогда мне удастся всыпать ему снотворное. На столе стояли четыре пустые бутылки, а я ни разу не слышала, чтобы он ходил в туалет.
Скоро момент настанет. Надо быть готовой.
— Тебе нравится, когда я сопротивляюсь? — мягко спросила я.
Лицо у него покраснело, он не отрываясь смотрел в стену.
— Не знаю, — буркнул наконец. Голос его звучал сдавленно.
— Я просто хотела узнать, что тебе нравится. Ты можешь делать со мной все что захочешь.
— Угу.
Он заерзал на месте. Под трениками набух член. Себастиан заметил, что я это вижу, и даже, кажется, смутился.
— Все нормально, — сказала я.
Протянув руку, неумело положила ее ему на пах. Почувствовала, как тошнота подкатывает к горлу, но поспешно сглотнула.
Себастиан пошевелился.
— Мне надо в туалет, — пробормотал он.
Я кивнула:
— Я подожду тебя…
___
Фэй шла по лесу совершенно голая, позади нее пылал дом. Свою одежду она швырнула в огонь — пусть все сгорит вместе с Яком.
Оранжевое пламя вздымалось к ночному небу, дым вставал столбом.
Она не оборачивалась, шла вперед, прочь от Яка, прислушиваясь к новому и острому ощущению свободы, заполнившему все тело.
Фары взятой напрокат машины светили со стороны маленькой лесной тропинки — как раз в том месте, где они с Ильвой назначили встречу. Подруга, все это время державшаяся неподалеку, должна была подъехать к месту встречи, едва заметив дым, поднимающийся от дома. И она приехала туда, как и обещала.
Ильва, сидевшая за рулем, слабо улыбнулась ей, Фэй с неподвижным лицом открыла дверь со стороны пассажирского сиденья. Машина была красная, старая, вся в пятнах ржавчины, без навигатора. Никто не сможет доказать, что они побывали здесь.
— Сделано? — спросила Ильва.
— Сделано.
Она кивнула и, потянувшись к заднему сиденью, протянула ей черную сумку с одеждой. Все чистое. Никаких следов Яка.
— Хочешь одеться до того, как мы тронемся в путь?
Фэй покачала головой и уселась на пассажирское сиденье, держа сумку в руках. Салон стал заполняться дымом, Ильва закашлялась.
— Нет, поехали.
Между стволами деревьев Фэй видела горящий дом — в эту минуту с грохотом обрушилась крыша. Ильва, собиравшаяся запустить мотор, замерла, потом медленно опустила руку.
Некоторое время они сидели молча, глядя на горящий старый дом, потом Ильва включила первую передачу, и машина пришла в движение.
— Что ты чувствуешь? — спросила она.
Некоторое время Фэй размышляла.
— Как ни странно, ничего. А ты?
Ильва сглотнула, потом взглянула на Фэй:
— То же самое.
Выезжая на шоссе, они встретили четыре пожарных машины, несущихся на полной скорости с воем сирен.
___
Утреннее солнце светило в окно комнаты для гостей в доме Алисы, освещая Ильву, державшую на коленях Нору. Та только что проснулась и немного капризничала.
— Ты в порядке? — спросила Фэй, которая только что заглянула к ней — после того, как пролежала без сна на одном из диванов Алисы.
Она внимательно изучала Ильву.
— Я в порядке, — ответила та, но ее словам и тону противоречило то, как судорожно она прижимала к себе Нору.
— Мы сделали то, что должны были сделать.
— Да, знаю, — ответила Ильва.
Она уткнулась носом в волосенки Норы, закрыла глаза. Ручки дочери крепко обнимали ее за шею.
В комнату вошла Алиса, посмотрела на них и улыбнулась.
— Завтрак подан, — сказала она.
Ночью, когда они вернулись домой, Фэй рассказала все Алисе. Это далось ей нелегко, да и Алиса пришла в состояние шока.
Зазвонил телефон Фэй — увидев, кто звонит, она нажала на зеленую кнопку.
— Привет, моя дорогая, — сказала она, когда лицо Жюльенны заполнило дисплей. — Сейчас я не могу говорить, позвоню позже. Но скоро я приеду к тебе. Обещаю. Скоро-скоро. Целую! Люблю тебя!
— Хорошо, мамочка, пока!
Фэй положила трубку.
— Скучает по тебе? — спросила Ильва. Глаза у Норы слипались — вот-вот снова заснет на руках у Ильвы.
— Да, — коротко ответила Фэй.
