Они миновали старую накренившуюся пристань. На гниющих сваях, торчавших из воды, сидели бакланы, помахивавшие черными крыльями, чтобы обсушить их, и наблюдавшие за полицейским катером.
В отдалении пророкотал гром. Грег поднял голову.
— Думаешь, будет шторм? — спросил он.
Лоцца проследила за его взглядом. Два орлана-крикуна кружили высоко над кронами эвкалиптов на фоне слоистых облаков, наливавшихся киноварью и оранжевой сурьмой там, где солнце скользило к линии горизонта.
— Черт его знает, — тихо сказала она. — Но скоро начнет темнеть. Неплохо бы увидеть этого плавунца, пока еще хватает света.
— Проклятые летучие лисицы появятся, как только солнце опустится за деревья, — сказал Грег. — По крайней мере, здесь они не такие докучливые, как к югу от Джервиса.
Как будто привлеченная словами ее партнера, целая колония огромных крыланов вырвалась из-под эвкалиптового полога и зароилась в небе под какофонию визгливых криков. Почти одновременно с этим раздались хриплые крики какаду и древесных попугаев. Земля как будто выдохнула и сдвинулась в сторону; дух реки изменился.
— Ненавижу их, — проворчал Грег, щурясь на роившихся крыланов. — Они целыми ночами дерутся среди эвкалиптов под окном моей спальни. Словно проклятые ведьмы, визжащие на шабаше. И они воняют.
Все были на нервах из-за таинственной массовой миграции огромных летучих лисиц, недавно нагрянувших в регион. Они начали прибывать целыми роями после внезапного цветения одной из разновидностей пятнистого эвкалипта. Потом все больше и больше гигантских крыланов пролетало над автострадой, словно знамение судьбы, — до тех пор, пока едва ли не каждое здание, дерево, скала и автомобиль в городе не были покрыты ими.
— Словно в фильме Хичкока, — сказала Лоцца.
Где-то захохотала кукабарра.
Катер закачался, когда Мак направил судно в неспокойные воды Агнес-Бэзин. Водоем был огромным — почти сорок квадратных километров — и кишел огромными медузами, отчего поверхность воды казалась пузыристой.
— Еще полкилометра вдоль восточной стороны этой лужи, вон туда, — сказал Барни, указывавший путь шкиперу. Его голос был хриплым и прерывистым. — Потом свернуть в узкий, глубокий канал, вон там, видите?
Лицо Барни казалось обескровленным под сеточкой красных вен. Оно было покрыто тонкой пленкой пота, и он часто утирал лоб рукавом. Лоцца заметила, что его руки дрожали. Возможно, Барни нуждался в выпивке, а может быть, он был просто пьян. Или и то и другое.
Барни отправился проверять свои «контрабандные» ловушки для крабов. Вместо этого он нашел тело светловолосого мужчины, запутавшееся под водой в одной из его веревочных конструкций.
— Вот он, канал, — Барни указал на темную брешь среди мангровых зарослей. — Нам туда.
Мак сбавил обороты и осторожно направил судно в канал. Вода плескалась и журчала вокруг носа и бортов. Жара стала еще более влажной. Ветви цеплялись за поручни и скребли по корпусу. Мак сбросил ход почти до нуля. По мере их продвижения вперед становилось все жарче и темнее. Облака комаров звенели над водой, и крошечные жучки запутывались в оранжевых завитках волос вокруг лица Лоццы, несмотря на ее усилия собрать волосы в аккуратный узел.
Мак включил носовой прожектор, и зловещие силуэты вокруг как будто надвинулись на них. Из болота сочилось ощущение чуждого присутствия, — чего-то скрытого, поджидавшего удобного момента, чтобы перейти в атаку. Над водой поднимались зловонные испарения.
— Думаешь, это он… Крессуэлл-Смит? — спросил Грег.
— Было бы странно, — ответила она.
— Точно, — сказал он. — Потому что если он упал за борт в море где-то в десяти километрах отсюда, как его могло занести сюда? Чушь какая-то.
Лоцца мельком взглянула на констебля-новобранца, только что зачисленного в их ряды после испытательного срока. Он слишком много говорил, особенно когда нервничал. Это чрезвычайно раздражало Лоццу. Она считала, что работа по умолчанию должна быть тихой. При этом она сознавала, что ее раздражение отчасти вызвано приятной внешностью Грега, и она испытывала тайное влечение к серферу, который решил стать полицейским. Он пришел в правоохранительные органы позже, чем большинство остальных. В свободное время он по-прежнему вел занятия в своей школе серфинга и помог дочери Лоцци усвоить основные навыки. Но мужчины приятной наружности не слишком обращали внимание на Лоццу, и это ожесточало ее по отношению к ним.
Прогремел гром, и вспыхнула молния, внезапно превратившая окрестности в черно-белый стоп-кадр. Редкие капли дождя падали в воду. Лоцца мысленно вернулась к тому дню, когда она познакомилась с Мартином Крессуэлл-Смитом на пляже. Именно ей придется сообщить Элли о находке, если окажется, что в крабовую ловушку Барни попалось тело ее мужа. Она вспомнила слова Элли во время их предыдущего разговора.
«Надеюсь, вы не найдете его. Но если найдете, то надеюсь, что он мертв и что перед смертью он страдал».
— Там! — внезапно указал Барни. — Я привязал одну из ловушек к корням вон за тем причалом.
Мак выключил двигатель, и они поплыли вместе с течением, прислушиваясь к плеску волн, пока они двигались в сторону причала. Трещал гром, и небо озарялось серебристыми вспышками. Стало почти темно; солнце скрылось за горизонтом, а в небе клубились грозовые облака.
Лоцца отстегнула фонарик от служебного разгрузочного пояса и направила луч света на причал. Она увидела, что Барни привязал обтрепанные веревки к мангровым корням. Сам по себе причал был новым. Его построили как часть скандального проекта «Речного вокзала Агнес», который продвигали Мартин Крессуэлл-Смит и его жена Элли. Барни объяснил Лоцце, что он воспользовался старыми потрепанными веревками над водой как прикрытием для нелегальных ловушек, расположенных внизу. Но под водой концы старых веревок были привязаны к ярко-оранжевым полипропиленовым шнурам, которые вели к ловушкам. Сегодня утром, когда Барни приплыл проверить свои ловушки, он стал вытягивать веревки, но одна из них застряла. Вместо того чтобы перерезать веревку и потерять ловушку с добрым уловом, он решил вернуться с сыном своего приятеля и распутать веревки. Подросток нырнул в ластах и маске и проплыл до конца оранжевого полипропиленового шнура. Там, в мутной воде, он лицом к лицу столкнулся с покойником, запутавшимся в веревке.
Охваченный ужасом, паренек устремился к поверхности и долго хватал ртом воздух. Барни сказал ему, что они не могут оставить «это» внизу, поэтому бедняге пришлось собраться с силами и нырнуть снова. Он перерезал веревку, и тело тут же всплыло на поверхность, словно воздушный шарик. Его отбуксировали к мангровым корням в дальнем конце причала.
— Оно лежит среди корней, — сказал Барни. — Потом мы выплыли на открытую воду, где лучше ловится сигнал мобильной связи. Тогда я и позвонил вам.
Мак направил полицейский катер вдоль причала, направляя его так, чтобы прожектор освещал мелководную бухту. Они почти сразу же увидели проблески молочно-белой кожи. Рубашка хаки, соломенно-желтые волосы. Штанов не было. Белые ягодицы были похожи на полумесяцы над кромкой воды. Труп покачивался среди тростника под легким напором течения, упираясь в массу спутанных корней.
