— Вы можете дать нам некоторые ответы для записи?
— Да, — Элли снова покосилась на камеру.
— Мы все еще ожидаем результаты анализа ДНК…
— Это он. Я знаю, что это он.
Лоцца удержала ее взгляд.
— Вы говорите очень уверенно.
Элли сглотнула; кончик ее носа порозовел.
— Я могу судить по фотографиям. Теперь у меня нет сомнений.
Лоцца кивнула.
— Хорошо. Вы понимаете, что нам необходимо задать вам несколько вопросов для расследования того, что случилось с вашим мужем?
— Да.
— У вас есть представление о том, что могло произойти? — спросила Лоцца.
— В больнице я уже рассказала вам все, что знаю. Я не выходила в море на яхте вместе с ним.
— Но у нас есть несколько свидетелей, которые это видели, Элли. Включая констебля Эббота, который находится здесь. Он видел вас в подзорную трубу.
Ее взгляд метнулся к Грегу. На его щеке дернулась мышца.
— Давайте начнем с воспоминаний о преждевременном возвращении вашего мужа из Сиднея, хорошо? Почему он вернулся так рано?
— Не знаю. Я не помню, говорил ли он об этом.
— Вы не могли позвонить ему и попросить вернуться домой?
— С какой стати? Я уже собрала вещи и готовилась к отъезду. У меня был билет на самолет. Я хотела уехать до его возвращения.
— Значит, сейчас вы помните об этом?
Она нервно сглотнула, но взяла себя в руки.
— Я… думаю, да. Должно быть, какие-то фрагменты возвращаются.
— Почему вы хотели уехать?
— Он имел роман с другой женщиной. Я получила доказательства. Я боялась открыто бросить ему вызов, потому что он мог прийти в ярость. Я также пришла к выводу, что он мошенник. Он украл все деньги, которые я вложила в наш брак. Я… — Ее голос пресекся, и она замолчала. На ее скулах появились два красных пятна.
— Что он делал в Сиднее? — спросила Лоцца.
— Спал со своей любовницей и готовился бежать из страны с моими деньгами… черт его знает. Я планировала уладить все юридические проблемы у себя дома, в Канаде.
Лоцца внимательно посмотрела на нее.
— А его любовницу звали…
— Пожалуйста, не принимайте меня за дурочку. Пока мы говорим, ваши сотрудники обыскивают мой дом. Вероятно, вы уже нашли фотографии моего мужа и Рабз, которые находились в моей студии. Я уверена, что вы уже допросили ее и всех, кто знал меня и Мартина, а также всех, кто видел, как наша яхта выходит в море. И мою соседку. Чего еще вы хотите от меня? Я… я же не подозреваемая, верно?
— Нам нужно рассмотреть некоторые основные моменты, Элли, — Лоцца раскрыла папку и достала несколько фотографий, сделанных на месте преступления. — Вы узнаете эти вещи?
Она подтолкнула к Элли фотографии синей ветровки и бейсбольной кепки, заляпанной кровью.
— Да, это мои вещи. На них кровь.
— Кровь?
— Главным образом, это кровь Мартина. И частично моя. Это произошло, когда я порезала его.
Лоцца моргнула.
— Вы признаете, что порезали вашего мужа?
— Когда мы вышли в море на «Абракадабре», сразу же после моего приезда в Джервис-Бэй, я промахнулась ножом и случайно порезала Мартина. Я носила эту ветровку и кепку. Потом я оставила их в гараже. Спросите любого, кто в тот день был на причале. Мартин засадил себе рыболовный крючок в шею, я пыталась обрезать леску, и… Мы оба были в крови. Наблюдатели на утесе видели, как мы вернулись обратно. Мартин поехал в больницу, так что врачи тоже знают об этом. Вероятно, вы также найдете мои отпечатки на рыбацком ноже и багре, потому что в тот день я хваталась за них окровавленными руками.
— Откуда вы знаете про багор?
— Он был на одной из фотографий, которые мне показывала следователь Сибил Грант для опознания тела.
Лоцца подалась вперед.
— Элли, каким образом ваша ветровка и кепка могли оказаться в заброшенном фермерском доме на Агнес-Ривер?
— Не знаю.
— Вы носили их, когда вас видели с Мартином на «Абракадабре» семнадцатого ноября.
— Я… я больше не выходила с ним в море. Я не стала бы этого делать.
— Я же сказала: есть несколько свидетелей, включая мистер Эббота.
— Ну, тогда я не помню об этом. И я действительно не могу понять, как и почему я могла снова выйти в море вместе с ним. Я ненавидела эту яхту. После первого инцидента я перепугалась до полусмерти. Мартин хотел запугать меня. И это ему удалось.
— У вас есть соображения, каким образом ваша ветровка и бейсболка с кровью Мартина и вашей кровью оказались в заброшенном доме на мангровом болоте в Агнес-Бэзин, где убили Мартина? — медленно и раздельно спросила Лоцца.
— Понятия не имею.
— Вы когда-нибудь были в этом заброшенном доме, Элли? — поинтересовался Грег.
Она нервно покосилась на него.
— Не знаю. Может быть.
— Может быть? — повторила Лоцца.
Элли глубоко вздохнула.
— В тот день, когда я приехала в Джервис-Бэй, Мартин отвез меня к реке. Мы поплыли на «Абракадабре» в Агнес-Бэзин и поднялись по каналу. Мы взяли с собой ленч и вино, а потом… потом я отключилась на борту яхты. Оглядываясь назад, я думаю, что он мог подсыпать что-то мне в вино или в воду. Возможно, даже в сидр, который он дал мне сразу после посадки самолета, поскольку у меня регулярно случались провалы в памяти. Я считаю, что он травил меня и пытался свести меня с ума или сделать так, чтобы я чувствовала себя сумасшедшей. Тогда мое опьянение или передозировка казались бы нормальным явлением. А потом он получил бы деньги по страховке, оформленной без моего ведома, и забрал бы все, что я вложила в «Агнес Холдингс».
Лоцца пощелкала шариковой ручкой.
— Хорошо. Давайте вернемся к тому дню, когда Мартин отвез вас посмотреть на канал. Вы где-то пришвартовались, верно?
— Возле причала. Там была тропинка к заброшенному дому, но об этом я узнала от него. Мы устроили ленч на борту яхты, и я потеряла сознание, и потом, когда я очнулась на полу яхты, уже начинало темнеть. Мартин был в ярости. Он принес с собой протестные плакаты, которые, по его словам, он обнаружил в том старом доме. Он сказал, что «зеленые» нарушили границы нашей частной собственности.
Она снова посмотрела на камеру, и у Лоццы возникло ощущение, что Элли играет на публику. Возможно, она разыгрывает их. Слова Рабз просочились в ее сознание.
«Такие женщины наиболее опасны, когда чувствуют себя преданными или несправедливо обиженными, поскольку вы меньше всего ожидаете этого. Они могут быть смертельно опасными».
