– Ничего. Они делают вид, что зависит от бога, выживет ли Блейк. Они всегда говорят, что не знают, очнется ли он когда-нибудь снова. – Обеими руками он в усталом жесте откинул волосы назад, прежде чем со вздохом выпрямиться. – Черт, Джун, а что, если я виноват в этом?
– Ты не должен так думать.
– Но сейчас это и есть мои мысли. Они кричат мне, что я убийца. Что я убил собственного брата.
Я положила руку на его плечо. У меня разрывалось сердце при виде Престона в таком состоянии, было видно, как плохо он себя чувствует.
– Ты совершенно не несешь ответственности за то, что произошло. Во всем виновато проклятие, а не ты.
Престон шумно выдохнул. От отчаяния в его взгляде меня обдало ледяным холодом.
– Я бросил мяч. Даже если ты видела ведьму, он умрет от моей руки.
– Престон, не надо, – сказала я, порывисто обнимая его. – Ты никогда ничего не сделал бы с Блейком. Это была проклятая ведьма, а не ты.
Престон прижался ко мне. Мои волосы касались его щеки, пока я слушала его сердцебиение. Я наслаждалась его близостью. Мне нравилось вдыхать его аромат и поддерживать его.
– Мне бы так хотелось в это поверить, – прошептал он.
– Тогда сделай это, – прошептала я в ответ.
Какое-то время мы просто сидели, тесно прижавшись друг к другу. Как две потерянных души, которые дают друг другу силу. Это был по-особенному интимный момент. Несколько минут никто из нас не говорил ни слова, мы просто были рядом, пока в какой-то момент не оторвались друг от друга и не пришло время поговорить про записную книжку. При этом я заметила, как Престон медленно набрался храбрости.
– Ладно. Давай вместе поищем документы, – заявил он, закрывая книжку. – Видимо, вдвоем мы сильнее и сможем добиться большего.
– Вдвоем у нас больше возможностей, это правда, но сильнее я не буду. Ты же знаешь, как я была измучена каждый раз.
Престон кивнул.
– Это ясно. Но если ты будешь давать себе достаточно времени на отдых, должно сработать. Ведь у нас еще тридцать девять дней. Мы найдем записи моей матери и разрушим это чертово проклятие. – Он посмотрел мне прямо в глаза. – Джун, мы вернем эту проклятую ведьму туда, где ей самое место.
Мне пришлось улыбнуться, потому что энтузиазм Престона нравился мне гораздо больше, чем печаль, которая так тяготила его ранее.
– Ладно, – согласилась я. – Тогда давай начнем.
Через Бетти нам удалось перескочить в правду тети Катарины, в которой она, однако, привела нас не к документам, а к ужину с нашим дедом.
– Ничего себе, это было странно, – сказал Престон после того, как мы вернулись в гостиную.
Я положила руку на спинку дивана. Использование моего дара опять стоило мне немалых усилий.
– Снова увидеть его после всего этого времени?
– Да, я как-то по-другому запомнил Чарльза Мэнсфилда. Чокнутым, но не таким обаятельным. Кажется, они с моей мамой были довольно близки. – Престон налил два стакана воды, один из которых подал мне.
– У них были и другие моменты, – сказала я. Мне вспомнилась ссора, в которой речь шла о Кеннете и о том, что я винила своего деда в смерти Джорджины Масгрейв. – Как ты сейчас?
Престон сделал глоток воды.
– Лучше, потому что мне есть чем заняться и не нужно постоянно думать о Блейке. К тому же мы продержались дольше, чем в прошлый раз.
– Верно, – сказала я, подобрав ноги на диван. – Хотя я все еще довольно истощена, мне, похоже, просто нужна некоторая практика, чтобы продлить пребывание в истине.
– Это означает, что мы должны продолжать тренироваться вместе.
– Я тоже так думаю. – Я задумчиво посмотрела на Престона. – Сейчас тебе было легче увидеть свою мать?
Он вздохнул.
– Даже если мне от этого грустно, через тебя у меня, по крайней мере, есть возможность встретиться с ней. Это было прекрасно, Джун. Действительно прекрасно, потому что я скучаю по ней каждый день. – Престон подошел ко мне и сел рядом со мной на диван. – Твой дар – это нечто чудесное. После смерти мамы я был убежден, что никогда больше не увижу ее. Благодаря тебе невозможное возможно.
Несколько секунд мы просто смотрели друг на друга, и я почувствовала, что его терзает что-то еще. Что-то, что он не хотел говорить легкомысленно.
– Я собирался сказать тебе после хёрлинга, но потом произошедшее с Блейком… – Он глубоко вздохнул. – Я хочу быть честным с тобой, потому что ты тоже честна со мной, Джун. Моя мама умерла не от сердечной недостаточности. Она покончила с собой.
Слова медленно проникали в мое сознание. Ужасным образом все вдруг обрело смысл. Я ведь сразу почувствовала, что за смертью тети Катарины стоит больше, чем все говорили мне. Однако волнующие события последнего времени полностью отодвинули эту догадку на второй план.
Я ошеломленно посмотрела на Престона.
– Мне жаль. Я не знаю, что и сказать.
Он слабо улыбнулся.
– Тебе не нужно ничего говорить. Мама была замечательной, но у нее бывали и мрачные дни, когда она совсем не улыбалась. Сначала она пыталась скрыть это от нас, но в какой-то момент, когда стало еще хуже, уже не могла это делать. Чем старше она становилась, тем чаще проявлялась депрессия, пока, наконец, ни один из нас не мог больше закрывать глаза на то, что она больна. – Он глубоко вздохнул. – Лекарства не помогали. От них ей становилось плохо, и она больше не могла спать. Она пыталась бороться с болезнью по-своему. Мы с Блейком видели, как она боролась: занималась спортом, общалась с людьми, старалась много времени проводить на свежем воздухе. Иногда она чувствовала себя так хорошо в течение нескольких недель, что мы почти забывали о сущестовании другой стороны. Депрессивная сторона, из-за которой она часами запиралась в своей комнате и смотрела в стену. А потом она начала прятать таблетки в шкафу.
В шоке я смотрела на Престона, но не осмеливалась прерывать его.
– Примерно за три месяца до ее смерти Блейк нашел таблетки. Он устроил невероятную сцену и заставил ее пообещать ему, что она не причинит себе вреда. Папы в тот день не было дома, но я был там, когда она со слезами заверила его, что этого никогда не произойдет. – Он тяжело сглотнул. – Как я уже сказал, через три месяца она была мертва.
Боль в его глазах стала такой близкой, что я инстинктивно нагнулась и коснулась его руки. Сначала самоубийство тети Катарины, потом смерть Райли, а теперь еще и Блейк, который лежал в коме. Престону действительно пришлось многое преодолеть. Достойно восхищения, что он еще не рухнул под всем этим весом.
– Мне очень жаль.
Он глубоко вдохнул.
– Мне тоже. Я имею в виду, у нее было двое детей, муж, который любил ее, и невероятный дар… и все равно этого было недостаточно. – Он на мгновение уставился в пустоту, потом откашлялся. – Извини. Что-то я совсем расклеился. – Он скривил рот в иронической улыбке, давая понять, что не любит моментов слабости. Тем не менее у меня сложилось впечатление, что именно в эти моменты мы становились ближе.
