Мой друг психоаналитик Джозеф рассказывал, что, когда его жена родила, он сам себе стал казаться эдаким сосудом, сдерживающим весь хаос и безумие, воцарившиеся в доме.
Этот разговор стал одним из моих любимых: его красочные и эмоциональные описания – самая настоящая поэзия, и, рассказывая про сосуд, он делал весьма красноречивые жесты руками. Было ощущение, весьма схожее с материнством, продолжал он своим мягким голосом психотерапевта, словно ты вдруг стал безмятежным, округлым, пустым сосудом, готовым стать опорой новой жизни, в противоположность традиционно более динамичной роли мужчины. Я люблю такие беседы: интересно представлять себя чашей!
Но вернемся на землю. Во время путешествий по северу Лондона, а иногда за его пределами, я увидела множество мужчин с маленькими детьми. Всего одно поколение назад такую картину можно было наблюдать разве что воскресным утром, пока мама готовит обед. Но теперь мужья спокойно ходят с малышами в рестораны для взрослых, совершают пробежку вместе с «коляской-внедорожником», а то и вовсе отправляются на выставку или в кино, привязав ребенка к груди. Современный мужчина понял, что рюкзак с подгузниками за плечами – не помеха нормальной жизни. Более того, многие женщины считают, что мужья справляются с задачей гораздо лучше, чем они сами, и завидуют, с какой легкостью папа ведет детей в зоопарк после обеда, запасшись одним только батончиком «Твикс» и кредитной картой. Потому что, даже если они вернутся домой голодные и в ссадинах, все равно оторвутся по полной.
Современного мужа легко можно увидеть и у барной стойки местного паба, совсем как его далеких предков, – только теперь на коленях у него сидит один или два ребенка. Время продажи спиртных напитков сократили, курить запретили – и вот пабы стали гораздо более приятным местом, чем были во времена молодости дедов, как справедливо заметил Нейл, писатель и отец маленького мальчика:
«Одно из отличий теперешней жизни отца от прежней в том, что, даже заглядывая в паб каждый день после обеда, я не пью пиво крепче 5 градусов. Но мне нравится гулять, а не сидеть дома… нравится болтать с барменом. И ребенку нравится».
И я еще не упомянула клан молодых мужей, собирающихся вместе за чашечкой кофе или выходящих вместе на прогулку с детьми. Но это скорее в тему мужской дружбы, нежели отцовства (чтобы семеро парней встречались в десять попить вместе молока? И поболтать? Э-э-э…).
И все же уверенное распространение кафе, где присутствие ребенка никого не раздражает, и возрождение культуры кофепития в городе говорит о том, что мужчины спокойно могут работать во время плотного завтрака или обеда и в перерывах следить за детьми. По всей Европе открываются особые заведения, сочетающие детскую площадку (на заднем дворе) с модным кафе, расположенным во входной зоне. Поскольку только настоящие мужчины – перфекционисты, вечно все коллекционирующие и каталогизирующие, – сходят с ума по глотку «первоклассного» кофе, думаю, не согрешу против истины, если предположу: именно на них держится современный рынок холодных напитков и кофе арабика, выращенного на ферме, который подают парни с модными бородками в фартуках из необработанного льна. А если при этом малыши еще могут пойти поиграть в игрушки из цельного куска дерева – тем лучше: общественность не возмутится, что отцы отвлекают их смартфоном, пока сами пьют кофе. И всем хорошо. В моем районе подобный концепт был успешно реализован несколько лет назад одним из отцов, который руководил церковным хором матерей и детей, но в какой-то момент обнаружил нехватку чего-нибудь менее шумного и более подходящего для мужчин. Его стильное и модное кафе в индустриальном стиле стало любимым местом встречи «воскресных пап», пап-домохозяев и родителей, для которых пить кофе в кафе перед работой – ежедневный ритуал. Они приезжают сюда даже из соседних районов.
Выйдя оттуда и дойдя до парка, мы обнаружим, что мужья тоже собираются на детской площадке – но у них все происходит иначе, чем у матерей. Они приходят не чтобы посидеть и посплетничать с другими родителями, а для активного участия в формировании характера и физического развития малышей. Папы подсказывают им новые маршруты, когда те карабкаются по турникам, и подбадривают, когда детишки повисают на рукоходе, зацепившись одной крошечной потной ладошкой. Их задача – исследовать границы возможностей собственного ребенка, иначе все это – пустая трата времени. Если же отпрыск не нуждается в родительском контроле или у мужа день не задался, последний может сидеть, скорбно уставившись в одну точку, как истукан в спортивной одежде (разумеется, не в телефон, ведь это означало бы, что ему нет никакого дела до своего ребенка). «Отцы на детской площадке: исследование феномена скуки» – так называлась бы воображаемая картина, которую я много раз мысленно начинала писать, наблюдая за ними, пока мои собственные дети срывались с турника. Нечто среднее между Лоуренсом Лори и Отто Диксом. Очень трогательно.
[17]
[18]
Единственным местом, где я никогда не видела мрачных или агрессивных отцов, был Осло с его детскими площадками. Мы жили там несколько месяцев, когда дети еще были маленькими. Казалось, мужчины в этом городе, славящемся своим дружелюбным отношением к семьям, пребывают в полной гармонии с собой: немного болтали, немного играли, ели, отдыхали на скамейках, демонстрировали полный либерализм и вообще чувствовали себя совершенно комфортно в своих куртках «Дидриксон». Я уж было решила, что норвежские мужья – это такие счастливые принцы современного отцовства, пока не прочла книгу «Моя борьба» Карла Уве Кнаусгора.
Этот скандинавский громовержец европейской литературы пишет о браке и отцовстве с обезоруживающей прямотой. Его прозаичные исследования адских детских вечеринок и странных детских музыкальных групп уже стали классикой, заставляющей любого, кто хоть раз держал в руках пачку подгузников, горько кивать в знак согласия с каждым предложением. Однако в последней части шеститомной, невообразимо многословной, романизированной автобиографии он признается во всех прегрешениях, совершенных один на один со своими детьми. Часто мужчина настолько погружался в работу над очередной книгой, что, внезапно опомнившись у газетного киоска или на набережной канала, лихорадочно думал: «Дети! Где дети?!»
Он вспоминает, как забирал их из детского сада, когда жена была в отъезде, и двое младших заснули, едва приехав домой. Как и любому человеку, у которого есть малыши, ему нужно было решить: позволить ли им отдохнуть сейчас и готовиться к побоищу, которое неминуемо произойдет позже, когда в одиннадцать вечера они еще не захотят спать? Он в отчаянии и лихорадке. Он – современный отец. Поэтому просто не мешает им спать. И – о чудо! Невероятно! Они не просыпаются весь вечер и всю ночь! Папа просто переносит их в их постельки и не будит, чтобы накормить ужином или переодеть. Половина родителей, читающих эту книгу, сочтут его человеком-легендой и мысленно поднимут кулак в триумфальном жесте, поражаясь такому неслыханно удачному стечению обстоятельств. Другая половина ужаснется столь отчаянному нарушению распорядка.
