Когда подросшая Козочка пребывала на пике своей славы, Роб и Долан – им тогда было одному пять, а другому шесть лет – практически поселились у Десмы. Братья то и дело умоляли разрешить им или выкупать Козочку, или прогуляться с ней в город, или спать у Руисов в сарае на чердаке, чтобы заодно сторожить свою любимицу. Интересно, помнит ли Роб, как он тогда чуть ли не каждого прохожего предупреждал, какая это опасная «чупакабра», да в конце концов и сам в это почти поверил? А помнит ли Долан, как продавал пучки увядшей травы любопытствующим «паломникам», чтобы «им не было стыдно с пустыми руками с Козочкой знакомиться»? В последнее время только Тоби, единственный из Ларков, регулярно навещал Козочку и очень ее любил, но для него она все же особого значения не имела. Дело в том, что к тому времени, как Тоби появился на свет, Козочка успела в очередной раз потрясти всех в Амарго, превратившись в самого обыкновенного… ослика.
И сколько же поистине ослиных черт в ней открылось! Впрочем, теперь ее на редкость противный характер можно было списать уже и на старость – лет тринадцать или четырнадцать, а может, и все пятнадцать минуло с тех пор, как она победоносно дебютировала на окружной ярмарке. Теперь она поседела, растолстела, обрела массу отвратительных привычек, а также любила потакать собственным слабостям, точно какая-нибудь вдовствующая герцогиня. Порой единственное, что могло заставить ее с негодующим фырканьем подняться на ноги, это несколько раз крикнуть: «Десма!»
В общем, поскольку Нора продолжала громко звать Десму, Козочка встала, отряхнулась и поспешила исчезнуть где-то за домом.
Нора втайне надеялась, что по какой-нибудь счастливой случайности Десмы может дома и не оказаться, и тогда все мучительные вопросы придется отложить до следующего раза. Но в подобном сценарии были и минусы: тогда никаких бифштексов из лосятины семейство Норы на ужин не получит.
Собравшись с духом, Нора вошла в дом, подошла к ведущей наверх лестнице и снова окликнула Десму. Лестничный пролет был темен. Наверху стояла тишина. Обычно для этого могла быть только одна причина – но в таких случаях тишина в доме Руисов длилась, приводя неожиданных визитеров в полную растерянность, до тех пор, пока Десма и Рей не поднимутся с «ложа страсти» и не приведут себя в пристойный вид. А страсть настигала их в любое время суток, заставляя рухнуть на постель, на сеновал или просто в телегу.
Но сейчас причиной тишины в доме никак не могла быть внезапно вспыхнувшая страсть. Она здесь никогда уж больше не проснется. Вот ведь что удивительно: смерть приходит и уходит, но ее последствия настолько изменяют прежнюю привычную жизнь, что, даже когда сама она уже умчится в другие места, вызванные ею перемены способны еще очень долго вызывать изумление и у близких покойного, и вообще у всех вокруг.
На кухне было страшно душно и жарко – в основном из-за горячей плиты, в которой еще не совсем прогорели дрова. В спертом влажном воздухе висел какой-то неприятный запах, исходивший, скорее всего, от невероятного количества подпорченных овощей, которые горой были навалены на кухонном столе. Клубни свеклы и турнепса толстым слоем покрывали пол. Как все это странно, думала Нора. Какой ужасный необъяснимый ущерб. А может, пренебрежение? Впрочем, хуже всего оказалось то, что ей нигде не удалось обнаружить ни капли воды. Вот проклятие! Она просто с ума сходила от жажды. На столике стоял пустой бак. В холодном кофейнике на дне болталась черная гуща, оставшаяся, видимо, со вчерашнего утра. При мысли о кофе у Норы закружилась голова. Сейчас она, наверное, смогла бы заставить себя проглотить даже этот пахнущий чем-то кислым осадок. Собственно, почему бы и нет? Никто на нее не смотрит, никого нет ни наверху, ни на дворе, за распахнутой настежь задней дверью, ни дальше, на поле.
Нора еще раз внимательно посмотрела в ту сторону и вздрогнула, пораженная: поле было коричневым! Его словно поглотила некая разлившаяся река, скрыв под грязной водой и яркие цветы, и зеленые сочные листья. Земля в саду и в огороде Десмы была вся перерыта и перекопана. Во многих местах даже старые столбики ограды были выломаны, впрочем, на их месте уже поднималась вверх по склону цепочка новеньких, непристойно розовых столбиков; особенно пострадала ограда в двух местах – ближе к дому и на самом берегу ручья под холмом.
Там-то Нора в конце концов и разглядела Десму – далекое черно-оранжевое пятнышко, движущееся вверх по склону в противоположную от дома сторону. Нора снова попыталась громко окликнуть хозяйку, но добилась лишь укоризненного взгляда Козочки.
Теперь, когда она выяснила, где находится Десма, у нее оставалось еще немного времени, чтобы собраться с мыслями и как-то внутренне подготовиться к тому непростому разговору, который неизбежно должен был состояться. Она даже немного успокоилась. Все-таки есть разница, хоть и весьма небольшая, между тем, чтобы ввалиться к кому-то в дом с запоздалыми оправданиями, и тем, чтобы спокойно, будто сидя в засаде, дожидаться возвращения хозяйки. Во-первых, элемент неожиданности в данном случае будет только кстати, а во-вторых, она пока постарается отыскать те слова, которые подойдут для разговора с таким человеком, как Десма Руис.
Нора вернулась на кухню. Огонь в плите еще не совсем потух, и она, исполненная тайной надежды, на мгновение приподняла крышку кастрюли, стоявшей на плите. Но и в кастрюле воды не оказалось; она обнаружила там лишь остатки пригоревшей кукурузной каши, намертво присохшей к покрытому рубцами дну. Вот почему Десма так сильно похудела – она не только почти перестала готовить после смерти Рея, но не съедала даже ту жалкую еду, которую все-таки готовила, оставляя на дне кастрюль и сковородок маленькие островки чего-то засохшего и ставшего несъедобным. Интересно, что она собралась делать с таким количеством овощей? И совершенно непонятно, зачем многие из них сорваны недозрелыми? Как это странно и как не похоже на Десму – собрать огромный урожай и бросить все гнить на кухне.
Мам, а ты можешь вспомнить, чтобы Десма хоть раз, даже когда бывала в гневе, что-нибудь просто так рвала и разбрасывала?
Десма? Господи, нет, никогда! Единственное, что способно было привести эту женщину в бешенство – не считая упоминаний о Меррионе Крейсе, – это беспорядок в доме.
Вот поэтому я так люблю бывать здесь.
Легко соблюдать порядок, когда у тебя нет троих сорванцов да еще сиротки из Нью-Йорка в придачу. Такая компания способна в одну минуту весь дом разнести.
Это, конечно, так, зато тебя не преследует Ассоциация скотоводов. И тебя никто не называет шлюхой на страницах газеты.
Какое отношение это имеет к поддержанию порядка в доме? Я лишь хочу сказать, что если Десма поступит по-своему, то мир вокруг, скорее всего, поступит с точностью до наоборот. Или вообще никак на ее поступок не отреагирует.
Возможно, так и должно быть. А не так, как у нас.
В таком случае тебе, черт возьми, лучше тут и остаться! Не сомневаюсь, Десма твоему обществу только обрадуется. Господь свидетель, тут одной свеклы довольно, чтобы целый город раза в два больше нашего накормить!
