– Кажется, ты сегодня чувствуешь себя лучше, – замечает Катал.
Я изо всех сил стараюсь кивнуть.
– Хорошо. Потому что мне нужно кое о чем с тобой поговорить, – вот оно. Наказание. Признание того, что я сделала.
– Конечно, – нервно отвечаю я.
Он слегка наклоняется вперед, его глаза становятся серьезными.
– Почему ты убежала после падения башни?
– Я… – нет смысла лгать. Он все видит насквозь, – мне приснилось, что там был оползень, как дома, – я сглатываю комок в горле, – и я проснулась от звуков обвала и его последствий… – Я замолкаю, позволяя Каталу сделать из этого такой вывод, какой он пожелает.
Он хмурится.
– Ты подумала, что несешь за это ответственность?
– Да, – мой голос дрожит и срывается, моя грудь – клубок горя и вины; я не знаю, как распутать все это.
– Успокойся, Шай. Ты ничего такого не делала, – отвечает Катал, – я уже знаю личность преступника, и справедливость восторжествует.
Меня захлестывает волна облегчения.
– О.
– Но я хочу, чтобы ты пообещала мне не быть такой безрассудной в будущем. Ты должна более тщательно обдумывать свои действия. Представь себе, что подумали бы люди, увидев барда, бегающего по улицам, выглядящего, как сумасшедший.
– Обещаю, – отвечаю я, чувствуя всю тяжесть его слов. Да, меня пощадили, но и предупредили, – я все прекрасно понимаю. Спасибо, Катал. За все.
– Тебе не нужно благодарить меня, я просто хочу, чтобы ты была в безопасности, – голос у него тихий и серьезный, – мне нравится думать, что если бы у меня была дочь, она была бы похожа на тебя, – я ловлю себя на том, что улыбаюсь, когда он кладет теплую руку мне на голову и поднимается с кресла, – поспи немного, – он стоит, нависая надо мной, – ты восстановила большую часть своих сил, но не все. Должно пройти немного времени, прежде чем твое официальное обучение возобновится. А у тебя еще много дел.
– Я не забыла о Книге дней, честное слово. Я найду ее и правду о смерти моей мамы, – говорю я.
Катал кивает.
– Всему свое время. Я тебе кое-что принес. Подарок, – он наклоняется вперед и кладет мне на колени маленькую прямоугольную коробочку. Она завернута в красивую зеленую бумагу. – Давай, открой ее, – подсказывает он мне с усмешкой. Что бы это ни было, он, кажется, очень хочет, чтобы я это увидела. Я улыбаюсь в ответ, осторожно разворачивая бумагу, не желая повредить ее.
– Я действительно ценю, но вам не нужно было ничего мне дарить… – я резко останавливаюсь, когда книга падает мне на колени и знакомый скручивающий ужас сжимает сердце.
– Ты это ненавидишь. Я знаю, – говорит Катал, – но я надеялся помочь тебе преодолеть страх перед написанным словом, научив тебя читать, пока ты выздоравливаешь. Во всяком случае, это поможет скоротать время, – он берет книгу и показывает мне обложку, – конечно, если ты не против.
Я вглядываюсь в обложку, мой взгляд скользит по буквам и стилизованному значку герба бардов. Это старая книга, много раз перечитанная и очень любимая. Улыбка Катала нежна, и наблюдение за тем, как он спокойно обращается с книгой, помогает мне снять свою оборону. Он выжидающе поднимает на меня свои глаза.
– Читать? Я? – бессвязные слова вырываются шепотом. Это противоречит всему, чему меня когда-либо учили. Маленький прямоугольный предмет дрожит в моих руках так сильно, что падает на колени. Я инстинктивно отшатываюсь. Книга давит мне на колени, как тяжелый груз. Я не могу говорить, вместо этого молча качаю головой. – Нет, не могу, – говорю я ему, – это слишком опасно.
Я хочу сказать, и мне кажется, он видит в моих глазах, что я в ужасе. Он берет мои руки в свои, нежно сжимая, как делал это раньше, когда мы встречались.
– Дыши, Шай. Посмотри на меня.
Усилием воли я подчиняюсь. Я отрываю взгляд от книги, лежащей перед Каталом. Его взгляд непоколебим, и эта уверенность помогает растопить холодный страх внутри.
– Ты мне доверяешь? – спрашивает он.
Я киваю без колебаний. Его честность и поддержка сковали меня. Его руководство было для меня маяком в темноте.
– Я никогда не хотел бы причинить тебе вред, Шай, – говорит он, – если ты не хочешь учиться читать, я не стану просить тебя об этом. Я не буду судить о твоем решении. Я никогда больше не буду поднимать эту тему, если ты так хочешь. А теперь сделай вдох.
Я делаю, как он говорит, глубоко вдыхаю через нос и медленно выдыхаю через рот. Я повторяю этот процесс, сосредотачиваясь на тепле руки Катала и спокойствии в его взгляде, пока не чувствую, что мои мысли прояснились.
– Вы думаете, это поможет мне найти убийцу Ма? И Книгу дней? – спрашиваю я.
Он кивает.
– Я так думаю. И понимаю твое беспокойство. Но я также думаю, что ты отлично подготовлена, чтобы преодолеть свой страх. Гораздо лучше, чем ты думаешь.
Я на мгновение зажмуриваюсь. Книга, лежащая у меня на коленях, кажется немного легче. Наконец, я киваю в ответ.
– Я сделаю это, – говорю я, – научите меня.
Катал ободряюще улыбается. Его светлые глаза слегка мерцают, когда он отпускает мои руки с последним, нежным пожатием.
– Я очень горжусь тобой, Шай, – говорит он, – и само собой, ты не должна пытаться читать или писать без меня.
– Конечно.
– Обычно только самые старшие барды обучаются чтению и письму, – говорит Катал, – но я доверяю тебе. Я верю в тебя. Ты справишься с этим.
– Неужели?
Он кивает.
– Я не раздаю это знание с легкостью. Я делаю это для тебя, потому что ты доказала свою правоту. Ты самый сильный, самый упорный человек, которого я когда-либо встречал. Я хочу помочь тебе развить в себе эти качества. Я… – он поймал себя на том, что увлекается, и глубоко вздохнул, – теперь я верю без тени сомнения, что именно ты найдешь Книгу дней. Мы исправим ошибки прошлого и откроем новую зарю для Монтаны. Вместе.
Лицо у него серьезное. Искреннее. Он один верит в меня. Эта уверенность каким-то образом заставляет меня хотеть верить в себя так же сильно, как и он, чтобы доказать, что я достойна такой веры. Я проглатываю остатки страха.
– Я готова, – я еще сильнее приподнимаюсь на подушке.
– Отлично, – его ухмылка становится шире, – эта книга – манифест Высшего совета. Мы используем его как букварь, чтобы научить старших бардов читать. Я хочу, чтобы у тебя была моя копия, которую я использовал… Не скажу сколько.
Я смеюсь, и Катал открывает книгу на первой странице, поворачивая ее, чтобы показать мне. Проходят часы, пока он терпеливо знакомит меня с буквами, акустикой и строительными блоками чтения и письма. К тому времени, как он заканчивает урок, у меня голова идет кругом от символов и звуков. Дневной свет умирает в окне, когда он, наконец, позволяет мне заснуть.
