Мое выздоровление растягивается на несколько дней, но силы постепенно возвращаются. Каждый день меня будит Катал, он сидит в кресле рядом с моей кроватью. Мы продолжаем наши уроки, делая перерывы, чтобы поболтать о моем детстве или съесть роскошную еду, принесенную слугами. Он иногда достает маленькую позолоченную записную книжку и пишет в ней.
– Напоминания, – всегда говорит он.
Я ловлю себя на том, что с нетерпением жду его визитов и даже уроков, и грустно, когда он объявляет, что они подошли к концу.
Впервые за долгое время я испытываю чувство безусловного товарищества, и мое сердце переполнено.
* * *
Тук-тук-тук.
В темноте я открываю глаза и слышу какой-то звук за окном. Я поворачиваю голову, щурясь, пытаясь приспособиться, чтобы видеть. Тук-тук-тук.
Звук стал громче, настойчивее. Я сажусь, стряхивая с головы пелену сна. Я откидываю одеяло и, спотыкаясь в темноте, иду на звук.
В окне бледный свет. Достаточно, чтобы увидеть…
Тук-тук-тук!
Я отшатываюсь, внезапно полностью проснувшись. Равод находится по другую сторону стекла.
– Равод!
Я прислоняюсь к стене, мои ноги дрожат от того, что я долго ими не пользовалась, потом я подхожу ближе, прижимая руки к окну и поднимая его, но оно не поддается. И никакой защелки я не могу найти. Стекло запечатано.
С гибкой грацией он поворачивается и легко приземляется на подоконник. Мои глаза расширяются в тусклом свете. Он спустился по веревке вниз от… куда-то.
В окно я не вижу ничего, кроме отвесной каменной стены. Присев на подоконник, Равод наклоняется и произносит:
– С тобой все в порядке?
Я киваю.
Равод кивает в ответ, с некоторым облегчением оглядываясь вокруг. Признаться, я чувствую прилив сил при мысли, что он беспокоится обо мне. Я даже тронута его странной манерой показывать это, приходя вот так.
Равод прислоняется к стеклу, выдыхая на поверхность туман. Кончиком указательного пальца он начинает рисовать фигуру.
Нет, не фигуру. Букву. И еще одну. Мне требуется немного времени, чтобы следовать за ним, произнося буквы так, как учил меня Катал. Запомни разницу между прописными и строчными буквами… твердые и мягкие гласные… контекст…
Когда он заканчивает, на стекле остается одно-единственное слово.
Опасность.
Я хмуро смотрю на него, ничего не понимая. Какая опасность? И откуда Равод знает, как писать? Неужели это сон?
Дверь за моей спиной с грохотом распахивается. Свет заливает комнату и заслоняет Равода. Я резко оборачиваюсь.
Здесь, должно быть, какая-то ошибка. Это не моя комната.
Причудливые декорации и уютная атмосфера исчезли. Здесь только простая кровать, маленький табурет и тумбочка. Стены белые, обитые тканью. Я подношу руку ко лбу, волнуясь и чувствуя головокружение.
Это что, тюрьма?
Незнакомый бард властно стоит в дверях, его силуэт вырисовывается на фоне яркого света снаружи.
– Вы свободны для выписки, – говорит он.
Я сглатываю растущий комок в горле и снова смотрю в окно.
Равод исчез, если он вообще там был.
– Пойдем, у меня не весь день впереди, – голос барда звучит громко, но поглощается мягкими стенами.
Я делаю шаг к двери. Крошечные волоски на моих руках и затылке встают дыбом. Я обнимаю себя за грудь поверх простой ночной рубашки. Пол холодит босые ноги.
Бард молчит, когда я прохожу мимо него в длинный каменный коридор. Металлические двери с маленькими окошками тянутся вдоль стен, освещенные витыми металлическими жаровнями. Я слышу слабые звуки стонов, бормотания. Крики.
– Что это за место? – мой голос дрожит.
– Лазарет замка, – коротко отвечает бард. – Считай, что тебе повезло. Большинство людей Катал не выпускает отсюда.
Он ведет меня мимо дверей. Барды патрулируют коридор, периодически останавливаясь, чтобы посветить фонариком внутрь каждой двери и проверить обитателей.
Сколько бардов здесь заперто? Я отгоняю эту мысль, но на смену ей приходит другая, гораздо более зловещая.
Уютная комната из прошлого была не чем иным, как благословением. Такова реальность. Катал солгал мне.
Глава 22
Прошло уже два дня с тех пор, как меня выпустили из лазарета, но мне сказали оставаться в моей комнате, все еще требуя, чтобы я отдыхала. Ужас безумия продолжал течь по моим венам, страх рос тем сильнее, чем сильнее становилось тело и чем яснее окружающие вещи. Мой разум обострился; туман рассеялся. И все же я с уверенностью знала: то, что я испытала во время срыва, как и последующие события, были различными степенями безумия, подкрадывающегося ко мне. Поэтому я подчинилась правилам и держалась особняком. Я действительно старалась отдыхать, сдержать и успокоить свои мысли.
Я чувствовала себя более осторожной – и более одинокой. Никто не пришел проведать меня – ни Катал, ни Равод, ни даже Имоджен.
Я не только одинока, но и неугомонна. Несмотря на желание оставаться в безопасности и не привлекать больше внимания, я не могу сдержать свое неистовое любопытство, когда я думаю обо всем, что произошло.
Катал сказал, что знает, кто стоит за обвалом. Что это не моя вина. Но он также солгал, не сказав, что поместил меня в лазарет для сумасшедших бардов. Но он не освободил бы меня, если бы я была виновата.
Тогда кто же?
План медленно вылупляется, пока я прохаживаюсь по своей комнате. Это твоя проблема, Шай. Ты не думаешь, прежде чем действовать. Что ж, это скоро изменится. В конце концов, у меня нет ничего, кроме времени, чтобы подумать.
* * *
Разрушенное крыло оцеплено как «запретная зона», пока идет реконструкция. В последние несколько ночей, под покровом темноты, когда легче передвигаться по замку незамеченной, я пробиралась туда, пытаясь понять, что же произошло. Охранники, которые патрулируют периметр, довольно часто отдыхают. Похоже, никто не ожидает нарушения правил в самом сердце Высшего совета, бастионе порядка Монтаны.
Сразу после того, как солнце опускается за горизонт, звонит колокол к обеду, и я занимаю свою позицию, прячась в тени. Через несколько минут из ворот замка выходят трое охранников. Медленно досчитав до тридцати, я вижу группу бардов, направляющихся в крыло бардов из мужской казармы. Два охранника должны свернуть за угол направо…
Сейчас.
Пригнув голову, я проскальзываю за ними и направляюсь в противоположном направлении, вверх по ступенькам к разрушенному крылу. Пару дней назад я подслушала разговор охранников, что внутри крыла нет охраны. Но я не могу не задаться вопросом почему. Неужели ничего не сделали, чтобы восстановить его? Конечно, в распоряжении Катала есть инженеры и рабочие. Это только укрепляет мою теорию, что происходит что-то еще.
