На самом же деле 25 июня они сели на авиарейс из Вашингтона в Новый Орлеан, добрались оттуда до Мехико, а затем вылетели в Гавану. Там всё было готово к их приезду: Мартин и Митчелл сели на торговое судно и отправились в СССР.
АНБ и ЦРУ хватилось их только через месяц. Агенты вломились в квартиры Мартина и Митчелла; в доме последнего был обнаружен ключ от банковской ячейки. Вскрыв её, спецслужбисты обнаружили текст того самого обращения к родным и близким, коллегам и соотечественникам, который цитировался выше. Быстро стало понятно, что произошло ЧП – два сотрудника одной из самых секретных спецслужб сбежали из страны и, по всей видимости, отправились за железный занавес (к такому выводу в Госдепе и АНБ пришли уже в начале августа). АНБ попыталось сделать хорошую мину при плохой игре и предпочло не заявлять публично о произошедшем; на закрытом заседании Конгресса представитель АНБ сообщил, что сбежавшие – всего лишь два «молодых математика», не имевших доступа к серьёзным тайнам.
Но уже далеко не всё зависело от желания проштрафившихся разведчиков. Информация разошлась в слишком широких кругах. А кроме того, слишком многие в ЦРУ были недовольны произошедшим – и они готовы были на многое, лишь бы не дать замолчать эту историю. Они снабжали информацией конгрессменов, а те стали обвинять руководителей АНБ во лжи – Мартин и Митчелл вовсе не были малозначимыми сотрудниками, не имевшими серьёзного доступа. Напротив, их знания были очень и очень важны – особенно в условиях постоянного конфликта с СССР: они оба работали по советскому направлению, были в курсе разведывательной информации, стекавшейся в агентстве, и оба неплохо владели русским.
6 сентября 1960 года произошло то, чего боялись многие в США: Мартин и Митчелл дали совместную пресс-конференцию в Москве, в Центральном доме журналиста. Выступая там, Мартин и Митчелл начали с того, что зачитали всё то же обращение, которое ЦРУ обнаружило в банковской ячейке Митчелла. В нём они разоблачили «обманчивые» заявления США о своих действиях на международной арене, разоблачили попытки свергнуть «правительства, которые считаются не дружественными по отношению к Соединенным Штатам», и рассказали о многочисленных случаях вербовки иностранных дипломатов. К этому криптографы добавили немного феминизма: рассказали, что в СССР таланты женщин поощряются обществом в большей степени, чем в Соединенных Штатах.
На этом они не остановились: следующим пунктом программы был рассказ об АНБ. Деятельность самой секретной службы США была расписана в деталях. Они раскрыли информацию о бюджете АНБ (около 500 миллионов долларов в год при 10 000 сотрудников). Рассказали о том, как агентство собирало разведывательную информацию не только о своих противниках, но и почти обо всех странах мира (включая союзников по НАТО вроде Франции и Италии), регулярно меняясь информацией с Великобританией и Канадой.
В деталях были описаны аэроразведывательные операции США в отношении СССР, при этом Мартин и Митчелл не умолчали о том, что Конгресс находится в неведении о действиях разведки. И именно бездействием конгрессменов Мартин и Митчелл объяснили своё бегство – они сочли СССР более честной стороной, не замешанной в «грязных провокациях», и решили придать правду огласке с его помощью.
В СССР торжествовали. Передовица «Правды» гласила: «Очередной провал американской разведки».
Что было после?
Пресс-конференция двух перебежчиков вызвала настоящую бурю эмоций в западных странах – в первую очередь в США. Бывший президент Гарри Трумэн заявил, что перебежчиков надо было бы пристрелить. В Пентагоне сообщили, что заявления о прослушке союзников – абсолютная ложь и чепуха.
Широко обсуждалась в прессе (с подачи некоторых американских политиков) гомосексуальная связь Мартина и Митчелла: в таблоидах, равно как и в серьёзных газетах, регулярно писали о «двух предателях-гомосексуалов» и «команде любовников», а в Time обращали внимание на то, что Митчелла и Мартина следовало показать психиатру.
Вообще, обсуждение гомосексуальности как угрозы для национальной безопасности шло в США ещё с конца 1940-х; эту тему продвигали те же люди, что запугивали страну «красной угрозой» и руководили Комиссией по расследованию антиамериканской деятельности (примечательно, правда, что помощник сенатора Маккарти и протеже Эдгара Гувера, адвокат с мрачной репутацией Гарри Кон, и сам был гомосексуалом). Вместе с «красной угрозой» обсуждалось существование «лавандовой угрозы» – тайного проникновения гомосексуалов в органы власти, и их влияния на общественную атмосферу.
Комиссия начала подробное расследование причин побега двух криптографов, но выводы, к которым она пришла спустя 13 месяцев, больше напоминали примитивную пропаганду, а не результаты серьёзного анализа: конгрессмены писали о коммунизме, атеизме, гомосексуализме и бездуховности – именно это, по их мнению, сбило с верного пути двух молодых людей.
В АНБ тоже проводили расследование – но уже всерьёз. Спецслужбисты поняли, что внутри агентства отвратительно поставлен контроль за сотрудниками: поездка на Кубу и близкие личные отношения стали неожиданностью для всех сотрудников АНБ. В ходе расследования было опрошено 450 человек – от близких друзей и родственников сбежавших до случайных знакомых и официантов. Результатом расследования стала полномасштабная проверка сотрудников агентства – в результате был раскрыт многолетний советский шпион (передававший информацию в СССР за деньги), а четырёх сотрудников уволили, обнаружив, что их дипломы Гарварда – поддельные.
Мартин и Митчелл же тем временем обживались в СССР. Как выяснится сильно позднее, им не так уж много было что рассказать – большую часть того, что они знали, они выдали во время пресс-конференции, а конкретные данные о том, какие шифры и коды советских коммуникаций взломаны в АНБ они попросту не знали. В КГБ были разочарованы, а вот руководители АНБ находились в ужасе, опасаясь, что русским станут известны все тайны разведки (лишь спустя десятилетие урон, нанесённый побегом, удастся оценить – и он окажется совсем незначительным).
Жизнь не стояла на месте. И Мартин, и Митчелл переехали в Ленинград и вскоре женились на русских девушках. Мартин отучился в аспирантуре ЛГУ и после этого работал в институте Стеклова, расстраиваясь, что в СССР ему не доверяют серьёзной и ответственной работы. В конце 1970-х он попросился обратно в США – но в консульстве ему отказали. Более того, вскоре его лишили американского гражданства и отказали даже в туристической визе.
Иногда он общался с американцами. Однажды джазовый музыкант Бенни Гудман приехал в Ленинград, чтобы дать несколько концертов. Днём он прогуливался по городской улице с другом и случайно встретил Мартина. Как позже Гудман сообщал репортерам: «Я сказал ему, кто я такой, а он ответил: “Ну и дела. Извини, но мне не нравится твоя музыка”».
Митчелл женился на преподавательнице фортепиано из Ленинградской консерватории – её звали Галина. Бернон работал программистом сначала в Электромеханическом институте связи имени Бонч-Бруевича, затем на химическом факультете того же университета. У него были отличные отношения с коллегами, но жизнь в социалистической стране ему не нравилась: он столкнулся с неидеальностью советской системы и не мог закрывать на неё глаза.
