— Марлоу уехали домой вчера вечером, — спокойно проговорила Эмма, стараясь не обращать внимания на то, как Брент закусил губу. — Им позвонили из дома, и они незамедлительно выехали в аэропорт Глазго.
Она не собиралась просвещать всех на тему чужих семейных дрязг. Это было неправильно. Если на Фрэнсиса Эмме и было наплевать, то Лин не заслужила такого отношения.
— Oh c’est horrible! («О, это ужасно!» - фр.) — вилка Леа звякнула о тарелку. — Надеюсь, ничего серьезного не случилось?
В этот момент Мари колко посмотрела на девушку.
— Если бы было несерьезно, они бы не уехали.
В воздухе запахло очередной ссорой, причём почти на ровном месте. Как они это делают? Просто говорят, говорят, и — бам! — летят искры. Эмма тяжело вздохнула, приготовившись выступать рефери. Открыла рот, чтобы остановить намечающуюся перепалку, но почувствовала на своём колене под столом тёплую ладонь, и так и застыла, не проговорив ни слова.
— Я думаю, им можно только пожелать удачи и посочувствовать, — заговорил Брент, даже не взглянув на Эмму, но его пальцы в это время делали поглаживающие успокаивающие движения по её ноге. — Сегодня же Белтейн, они многое пропустят. И день обещает быть солнечным.
— Ой да ладно, — отмахнулся Колин, вцепившись зубами в тост с джемом. — Через пять минут набегут тучи, и мы будем мокнуть под дождём и завидовать Марлоу.
— Не будь пессимистом, — мягко заговорил Флоран. — Вдруг нам повезет?
Разговор переключился на безопасную тему погоды, и Марлоу остались забыты. Рука соскользнула с колена, легла на стол. Ноге Эммы стало холодно. Внезапно. А Брент продолжил энергично есть свой завтрак, будто ничего и не случилось. Будто он постоянно кладет свои руки на её колени и это считается чем-то обыденным.
Как позже выяснилось, Рейнер, со своим замечанием, оказался прав. Колин весь день называл его Великим Мерлином и просил научить делать так же. Солнце палило нещадно, но это скорее радовало, чем огорчало. Погода, будто живая, почувствовала, что сегодня последний переход и дала туристам порадоваться теплу, свету и синему-синему небу.
Кажется, группа тоже наконец поняла, что финишная черта уже совсем близко. Без Айлин и Фрэнка стало как-то пусто, и это сплотило людей. Колин включил свою портативную колонку, и часть пути прошла с музыкой, пока мобильник мальчишки не разрядился до полного нуля. Потом настал черед удивительных историй: Джен вспомнила вчерашние рассказы Эммы про войны шотландских кланов и потребовала продолжения. Эмма не отказала. И пусть имена и фамилии смешались в голове в одном большом котле ненужной информации, главное во всём этом было — создать атмосферу.
В палаточный лагерь под Бен-Невис группа пришла довольно поздно, но еще засветло. Здесь уже во всю кипело празднование: девушки и парни, наряженные в одинаковые бежевые рясы, танцевали вокруг майского шеста, взявшись за концы длинных лент; в стороне от шеста мужчины устроили турнир на деревянных мечах. А сопровождала это всё плывущая по поляне кельтская музыка.
Эмма нашла еще не занятое палатками место и заставила всех обустроить себе жильё до того, как присоединиться к веселью. Ужин готовить не пришлось: организаторы подогнали фургон, в котором продавали еду и горячие напитки. Так же не пришлось и рвать траву для венков, всё приготовили заранее: накосили и свалили аккуратной кучей. Оставалось только сесть рядом и начать создавать красоту.
Когда на горы стала наступать темнота, кто-то невидимый зажёг все костры и факелы, танцы у шеста с лентами прекратились, а мужчины и женщины разбрелись по разным углам: одни к накошенной траве, другие — прыгать через костёр. Сейчас, сидя за работой, Эмма искоса поглядывала туда, откуда раздавался рокочущий мужской смех. Она старательно пыталась рассмотреть Брента среди разгоряченных прыжками мужчин, но так и не нашла его.
Венок в руках Эммы медленно, но верно приобретал форму. Не слишком объёмный, но и не рыхлый веник, как в начале.
— Мойра, — оклик Дженнифер разорвал поток мыслей Эм. — А расскажите про традицию собирать травы ночью в лесу. Нам Эмма про неё говорила.
Эмма закатила глаза. Кто бы мог подумать, что она запомнит?
— Правда, малышка? — задорно хохотнула женщина. — И что рассказала Эмма?
— Обрисовала общие черты, — пробормотала та себе под нос. Но Мойра её услышала.
— Ну раз так… — пожала плечами она. — Сегодня большое значение имеют любовные ухаживания, как символ плодородия, — Эмма заметила, как мастерица весело подмигнула Джен. — В старину молодёжь ночью уходила в лес на сбор трав и цветов, а возвращалась только под утро. Старшее поколение было очень недовольно. Большая половина девушек деревни после Белтейна становились… М-м… Испорченными.
Дженнифер раздраженно цокнула языком.
— Кошмар! Какое ханжество!
Венок Эммы из полукольца превратился в кольцо. Наконец-то! Она вытянула его в руках, чтобы рассмотреть.
— Действительно, — бросила она, придирчиво изучая плетение. — Какие узкие взгляды на жизнь были у средневековых кельтов…
— Вот именно! — с готовностью поддакнула Джен, но тут же замялась. — Стой… Ты пошутила, да?
Отличный венок. Лучший из всех венков, которые Эмма когда-либо плела (то есть никогда). Осталось обмотать нитками, и возможно он доживёт до завтра. Она положила его на колени, и встретилась взглядом с девчонкой.
— Ага, — коротко бросила Эмма.
Дженнифер скрестила руки на груди и скорчила гримасу обиды.
— Ты умеешь быть такой же язвой, как Мари. Не понимаю, почему вы до сих пор не подружились.
Либо это такая шутка, либо наивность Дженни действительно равнялась наивности восьмилетки. Мари никак не отреагировала на это замечание, продолжая сосредоточенно обвязывать свой венок. Зато Леа громко фыркнула.
— Потому что им нравится один мужчина, глупая! — хохотнула она.
Эмма страдальчески прикрыла глаза. Действительно, с Мари вполне можно было подружиться. По крайней мере сейчас Эмма поняла, почему та ненавидит подружку своего брата.
— Боже… — тихо выдохнула Эм.
С места Дженни раздался смех.
— Рейни? Они обе запали на Рейни?
Ну что за идиотки… Мари всё так же продолжала молчать. Спокойно скрепила концы венка, ни на кого не глядя надела его на голову и поднялась на ноги.
— Пойду, прогуляюсь, — пробормотала она.
Затем развернулась и стала быстро отдаляться. Странная реакция у человека, который с начала похода не терпел даже косого взгляда в свою сторону. Эмма и Мойра проследили за её уходом, когда Мари окончательно исчезла в потёмках, женщина повернулась к Джен и грозно сдвинула брови.
— Это было очень нехорошо, юная леди.
— А что я сказала? — воскликнула девчонка.
Сердитый взгляд Мойры перешел на Леа.
