— Выходи, — холодно скомандовал Рон.
Только сейчас он заметил, что девчонка замерла на своём месте и круглыми глазами смотрела прямо перед собой.
— Куда? — выдавила она.
— Куда хочешь. Выходи.
— Но…
Майрон стремительно перегнулся через её колени, дёрнул за ручку и толкнул наружу пассажирскую дверь.
— Я больше не буду слушать «но». Выходи. Делай что хочешь.
Он снова выровнялся в кресле. Прохладный воздух проник в салон через приоткрытую дверь, Хейли заметно вздрогнула. Хотя, возможно не от воздуха. Она несколько секунд во все глаза смотрела Майрону в лицо. Потом встрепенулась, вдавила кнопку зажима, и стала высвобождаться из ремня безопасности.
Рон молча наблюдал за её конвульсивными действиями. Но нет, просто дать ей уйти слишком гуманно.
— Я только одного не могу понять, — снова заговорил он. — Ты вроде бы не глупая девушка, так почему же ведешь себя, как полная дура? — (Хейли снова остолбенела. Русая голова повернулась). — О тебе заботятся все, даже посторонние люди, потому что знают твою манеру влипать в дерьмо. А что делаешь ты? — голос сам собой стал повышаться. — Меня просили побыть с тобой рядом, просто побыть рядом. Но тебе же нужно каждый раз устраивать цирк! Стриптиз? Серьёзно? Я должен на это повестись, да? — Рон замолчал, вглядываясь в ошеломлённые голубые глаза. Ответа он не ждал, хотя и сделал паузу. — А вообще плевать, — отмахнулся он. — Уходи.
Хотела презрения к себе? Пускай получает. Ничто не длится вечно, особенно человеческое терпение.
Не говоря ни слова, девчонка выскочила из машины, хлопнула дверью и запрыгнула на тротуар. Дальнейшие её передвижения Майрона не волновали. Он уставился на дорогу, переключил передачу, и вырулил из жёлтого «автобусного» кармана. Одной проблемой меньше. Пусть Брент и его подружка сами разбираются со свалившемся на них «счастьем».
Впереди Майрона ждала ванная. Горячая ванная и одиночество. И кот. Коты лучше людей, однозначно.
Ветер прошёл по телу в тонкой футболке, заставляя поёжиться. Хейли оторвала ошеломлённый взгляд от отдаляющейся ауди и отстранённо посмотрела на рубашку, зажатую в руках. Нужно одеться, холодно. Но руки продолжали висеть бессильными плетями.
Только что произошло нечто… непредвиденное. Она не ждала такой реакции. Конечно, план был в том, чтобы заставить Майрона Мэнсона отказаться от своих обязанностей, но ведь не таким же образом… Хейли не подозревала, что он может настолько выйти из себя. Ждала холодного взгляд, колкую реплику, отказа ехать куда-либо, однако не представляла, что Мэнсон может общаться на повышенных тонах. Казалось, его голосовые связки и приятный низкий тембр на это не способны. А на самом деле…
Ветер снова заволок собою тело. На коже выступили мурашки. Вечерние прохожие без интереса обходили застывшую на тротуаре фигуру, даже не оборачивались. Хейли обняла себя за плечи и осмотрелась. Ну и куда ей идти? Она не поняла, насколько далеко успел увезти её Мэнсон, хотя улица выглядела знакомой. На самом деле в данный момент она в принципе мало что понимала. Её выбросили из машины, как собаку — это Хейли осознавала чётко. Все остальные мысли и эмоции смешались в какой-то единый коктейль.
Нужно уходить. Двигаться хоть куда-то. Не стоять же здесь вечно, глядя, как мимо едут машины и автобусы. Хейли вытянула мобильник из кармана, разблокировала экран, быстро набрала в картах адрес тёткиного дома. Страница обновилась почти мгновенно. Оказывается, пройти нужно всего два квартала. Хорошо, что она не тянула дольше с признанием, иначе оказалась бы на тротуаре в соседнем районе, а денег на такси с собой не было. Хейли убрала из кошелька все карты и крупные купюры, оставив необходимую мелочь. Привычка не таскать с собой хоть немного значимые суммы выработалась с годами.
Зажимая мобильник в ладони, Хейли расправила рубашку и продела руки в рукава. Несколько раз одёрнула подол, поправила воротник. Резко запахнула клетчатые полы и скрестила руки на груди. Затем снова заглянула в мобильник. Метка на карте приказывала развернуться. Хейли крутанулась на пятках и, втянув голову в плечи, размашисто пошагала по вечерней улице.
Поступок Мэнсона не влезал ни в какие рамки. Он имел право злиться, но последствия его злости оказались неправильными. Или нет? Всё-таки Хейли перешла черту. Старалась держаться на грани, но в этот раз позволила себе немного качнуться не туда. Она не думала, что стриптиз так сильно ударит по мужскому самолюбию, а ударил даже больше, чем выставка с разрисованными фриками. Однако выгонять Хейли в никуда он не имел морального права. Или имел? Она сильнее вжала голову в плечи и нахмурилась. Возможно, всё-таки имел.
С каждым новым шагом настроение делалось еще более поганым: осознание своей вины никогда не приносило много удовольствия. Как там он сказал? Что-то про то, что Хейли не ценит заботу. Значит вся эта навязчивая опека со стороны выглядит так? А сама Хейли при этом ведет себя как дура? И ведь никто не хочет услышать, чего хочет она сама. Навешенное клеймо впилось в кожу и никак не хотело отдираться.
Бирюзовые кеды, которые в потёмках казались серыми, быстро мелькали на тротуарной плитке. От ходьбы по телу стало разливаться тепло, но Хейли не спешила размыкать руки и расправлять плечи.
Мама не хотела отпустить взрослого ребенка от себя. Со стороны этого не видно и очень удобно делать выводы. Никто не знает, почему взрослый ребенок в двадцать пять продолжает жить с мамой. Не знают, сколько было попыток найти съемное жилье, и как эти попытки заканчивались сначала скандалом, потом мольбой, потом приездом скорой помощи. После смерти отца мать перенесла всю свою привязанность на Хейли и стала бояться за любой её шаг.
В последний раз разговор о переезде зашел перед отпуском. Хейли дико надоело тратиться на транспорт до Престона и проезжать в автобусе те сорок минут, в которые она могла спокойно спать, если бы жила ближе к работе. Она нашла несколько неплохих вариантов рядом с офисом «Офистайм» и вполне смогла бы тянуть аренду. А если бы к ней присоединилась Люси, всё сложилось бы вообще прекрасно.
Но не сложилось. Мама схватилась за сердце и мешком осела на кровать после того, как прослушала весь жизнеутверждающий план дочери.
Но Майрон Мэнсон конечно же этого не знал.
И не должен был знать.
И вышло так, что его втянули в борьбу, к которой он, по сути, не имел отношения. Да, Мэнсон был резким ханжой и не скрывал своего отношения к Хейли. И тем не менее он должен был пострадать меньше всех.
Квартал промелькнул, потом ещё один. Хейли оторвала взгляд от кед и посмотрела по сторонам. Длинная улица стала приобретать всё больше знакомых черт: вывески, витрины, двери. Впереди на кронштейне покачнулась металлическая кошка с выгнутой спиной. Хейли сбавила шаг. Остановилась под кронштейном, задрала голову, задумчиво посмотрела на цепи, удерживающие кошачью спину.
Бар светился тусклым светом через окошко в двери.
