Майрон спокойно сидел на месте, обнимая одно колено и медленно потягивая бордовую жидкость из своего бокала, в то время как Хейли вытанцовывала на мохнатом ковре, бурно жестикулируя и закрывая собой обзор на телевизор. Но Майрон и не смотрел туда. Его глубокий внимательный взгляд всё это время был прикован только к ней.
— У меня закончилось, — констатировала Хейли, демонстративно подняв бокал и покачав его в пальцах.
Мужчина склонился, поднял с пола стоящую тут же бутылку.
— Давай, налью.
Хейли подошла и протянула руку. Горлышко бутылки стукнулось о стеклянный край, вино щедро плеснулось на дно.
— Ну и что было дальше? — заговорил Майрон.
Он осторожно приподнял бутылку и вернул на место. Хейли повела плечом.
— В общем-то больше ничего, — она снова отступила на шаг. — Мы прошли по зданию, позаглядывали в помещения. Гримёрка у девочек тоже классная. Не знаю, дадут ли мне своё место, но я не против быть вместе со всеми.
Если, конечно, её примут в коллективе. Люди бывают разные, и новые лица в сложившейся группе всегда вызывают настороженность. Но это мелочи, которые можно преодолеть. Хейли сделала глоток, обняла бокал ладонями, и глубоко вздохнула.
— Я до сих пор не верю. Всё это какой-то сон. Открою глаза, и снова окажусь в офисе, а какая-нибудь клиентка будет читать мне нотацию за то, что я не включила в заказ скрепки.
— Ты забывала включать в заказ скрепки? — ухмыльнулся Майрон.
— Бывало, — Хейли негромко хохотнула. — И не только скрепки.
— Из тебя вышел ужасный офисный сотрудник.
— Я даже не буду спорить.
Она отсалютовала ему бокалом.
— И когда ты собираешься увольняться? — спросил мужчина.
Телевизор за спиной тихо заиграл заводную попсовую песню. Хейли повела плечами, щелкнула пальцами. Танцевать. Пора танцевать.
— Как только вернусь домой, — она прикрыла глаза, крутанулась вокруг своей оси. Вино опасно плеснулось о стеклянные стенки. — Наверное, придётся отработать каких-нибудь две недели, но это я выдержу.
— Ты сейчас зальёшь ковёр, — со смешком проговорил Майрон. — Может, уже сядешь?
Хейли отмахнулась.
— Во мне слишком много адреналина, чтобы сидеть на месте. А что будет если залью? Наказание?
Улыбка на губах мужчины сделалась хитрой.
— Я подумаю.
Чёрт, что она только что сболтнула? В воздухе повисла странная тягучая пауза. Майрон никогда так не улыбался. Вроде бы никогда. Хейли подняла бокал и в несколько глотков допила остатки вина. Надо бы разрядить ситуацию.
— Вот, теперь не залью.
Она подступила к дивану, опустила хрупкое стекло рядом с бутылкой, разогнулась и снова начала пританцовывать. Попса не была её любимым жанром, однако сегодня котировалось всё. Тело наполнилось лёгкостью, с души слетел давно обосновавшийся там груз. Конечно, оставалась еще гора проблем, требующих решения, но это собеседование будто перечеркнуло прошлое и открыло дорогу в будущее. Обязательно светлое.
И всё благодаря одному абсолютно замечательному, упрямому, невыносимому человеку. Он каким-то непостижимым образом сумел дать пинок, но при этом держал за руку, чтобы Хейли не упала в полёте.
Сейчас Майрон выглядел простым и домашним. Чёрные испанские кудряшки делали уютным обычно сурового, жесткого человека. Даже брови больше не пугали, а просто придавали лицу выразительность. Спокойствие исходило от него тёплыми волнами и внушало чувство защищённости. Как надёжная скала у моря. Своими метаниями Хейли волной налетала на скалу, но скала оставалась на месте.
— Ты счастлива? — глядя на её спонтанный танец, проговорил Майрон.
Хейли моргнула. Вот уже несколько долгих секунд она без видимых на то причин просто пялилась на него. Но алкоголь в крови стал смывать границы. Поэтому какая разница?
— Да, кажется.
Майрон приподнял уголок губ в полуулыбке.
— Я открою вторую бутылку, — констатировал он, опустил свой бокал туда же, куда Хейли до этого опустила свой, и поднялся с дивана.
Так скоро?
— А в той не осталось? — она вскинула брови и снова щёлкнула пальцами в танце.
Мужчина тихо хмыкнул.
— Нет, больше нет.
Он сделал шаг в сторону, пытаясь обойти танцующее препятствие. Хейли подняла руки, запрокинула голову, и снова крутанулась вокруг своей оси.
И что-то произошло.
Удар в крепкое тело случился внезапно. Дальше последовал короткий неожиданный полёт. Хейли не успела ничего понять, не успела даже вскрикнуть. Диван, телевизор, стены замелькали перед глазами, и в следующее мгновение она оказалась лежащей на Майроне. Он стукнулся затылком о пушистый ковёр и тихо сдавленно охнул.
О, Господи!
Твою же мать!
Хейли зажала рот ладонью.
— Боже, Майрон! — пискнула она.
Он зажмурился и втянул воздух через сжатые зубы. Замер, будто считая до пяти, рывком выдохнул.
— Я в порядке. Ты цела?
Еще бы. Подстилка вышла лучше некуда.
— Со мной всё хорошо. Вам больно? — она рванулась, чтобы встать, но кольцо рук на талии не позволило.
Ещё один рывок. Кольцо не разомкнулось.
Её лицо оказалось в дюйме от его лица. Так близко, что носы почти коснулись друг друга. Майрон вдруг открыл глаза. Чёрные зрачки заволокли собой немного отличающуюся по цвету радужку. Хейли затихла.
Осознание наконец добралось до мозга.
Она вытянулась вдоль мужского тела, буквально прилипнув к нему от колен до груди, одетая только в короткие трикотажные шорты и футболку. И Майрон тоже это понял. Очень-очень ощутимо понял… Господи-боже…
— Это был страйк, — тихо выдохнула Хейли, не в силах оторвать взгляд от чёрных пропастей.
Ничего более идиотского в такой момент сказать просто невозможно.
Чёрные длинные ресницы опустились, взгляд впился в её губы. Она нервно их облизнула. Вышло как-то само собой.
— Точно, — пробормотал Майрон. — Страйк.
Время будто замерло. Один, два, три… В следующую секунду он оторвал голову от ковра, вытянул шею и… его губы коснулись её. Осторожно, вопросительно. Хейли шумно втянула носом воздух.
Если это сон, то лучше не просыпаться никогда. Она несмело разомкнула губы. Страх, что сейчас всё прекратится, пробрался под кожу. Только бы он не опомнился, только бы не передумал…
Однако не передумал. Майрон получил необходимое разрешение. Лёгкое касание исчезло, но только на долю секунды. Его губы снова накрыли её губы, язык горячо очертил их контур, шершавая щетина оцарапала кожу. По телу Хейли прошла мелкая дрожь восторга.
