Слушая пламенную речь, Хейли схватилась за перила и ступила на первую ступень. Та устало скрипнула в ответ.
— Я так рада, что ты одумалась, — мать, как привязанная, поплелась следом.
Одумалась?
— Хотя я и так знала, что ничего из твоей затеи не выйдет, и ты вернёшься домой, — продолжила она, поднимаясь за спиной Хейли. — Но я так волновалась! И стоило со мной спорить? В итоге ты всё равно дома…
Вот она, тактика. Если бы в Хейли осталось чуть больше сил, она могла бы разозлиться. Но сейчас это казалось слишком энергозатратным.
— Я ненадолго, — перебила она мать, даже не обернувшись.
За спиной стало тихо. Но только на один скрип ступеньки.
— В смысле? — выронила Эмили Темпл.
— Я нашла работу и перееду, как только «Офистайм» меня отпустит.
— Нет…
Этот выдох прозвучал почти неслышно. Начинается… Но, пожалуй, впервые за все годы Хейли ничего не почувствовала в ответ.
— Да, мама, — глядя строго вперед, она вышла на второй этаж и прошагала к своей спальне.
— Не начинай снова… — голос Эмили задрожал и оборвался.
Хейли закатила глаза. С неё хватит.
— Вот именно, — она круто развернулась на пятках, сумка сильно мотнулась в сторону и ударила по бедру. — Стоп. Остановись прямо сейчас и послушай меня внимательно, — (мама замерла на верхней ступенька с прижатой к груди рукой). — Меня взяли на работу в отличное место, эту должность создали специально ради меня, ждут там только меня, и я не откажусь. Просто уясни это. Сейчас всё зависит только от тебя. Я тебя люблю, и даже запишу тебе свой новый адрес, когда найду, где жить. Ты сможешь ко мне приезжать иногда… — Хейли взялась за ручку за спиной и не глядя открыла дверь. — Но если ты прямо сейчас начнёшь искать таблетки и звонить врачам, то я уже завтра утром соберу вещи, перееду в гостиницу на время увольнения, и потом сразу в Лондон. Ты не узнаешь, где я, а на звонки я буду отвечать только по праздникам… — она попятилась в комнату. Мать всё еще стояла на ступеньке, в её взгляде отразилось полнейшее замешательство. Похоже, Хейли смогла поставить её в тупик.
— Подумай об этом, — добавила она. — А сейчас я правда очень-очень хочу спать.
Не дожидаясь какой-либо реакции, Хейли тихо прикрыла дверь, прижалась спиной к полотну, захлопнув окончательно, и закрыла глаза. Тишина по ту сторону сообщила, что мама в шоке. Наверняка, она стоит там и не двигается с места.
Одну секунду, две, три, четыре, пять.
Скрип старых ступенек нарушил тишину. Ушла. Ошарашенная до краёв. Она привыкнет. Обдумает всё и привыкнет. Ей будет тяжело, скорее всего она оборвёт телефон уже в первые три дня, но это пройдёт. Всё будет хорошо.
Всё будет хорошо.
За окном, чуть поодаль от дома прогромыхал поезд, этот звук эхом пронёсся по пустынным улицам и отбился от стен домов. Стоя в потёмках, Хейли глубоко вдохнула, задержала воздух в лёгких, медленно выдохнула. Гонка окончена. Она дома. В своей спальне, каждый угол которой знает наизусть и может пройти с закрытыми глазами. В родном запахе старого деревянного пола, бумаги обоев, и летней свежести, тянущей из приоткрытого окна.
А значит, можно уже и развалиться на атомы.
Хейли сбросила с плеч джинсовку, и та соскользнула на пол. Расстегнула джинсы, они последовали за курткой, и Хейли выступила из образовавшейся у ног тряпки. Оставшись в носках и футболке, она прошла к кровати, задрала одеяло и влезла в холодную постель. Ноги сразу поджались, тело скрутилось в комок.
Завтра нужно позвонить в «Офистайм», сообщить о более раннем выходе на работу и увольнении. Нужно снова заняться сайтами аренды жилья. Нужно разобрать шкаф и выбрать то, что переедет в Лондон в первую очередь. Нужно, нужно, нужно…
Но всё это будет потом. А сейчас Хейли можно, наконец, порыдать над тем, что мужчина, которого она любит, выбросил её за дверь, как вещь. Не захотел говорить и слушать, а просто выбросил. Жестко, мгновенно. И неважно, что у него действительно был повод разозлиться. Субъективный, однобокий, но был. Однако от этого Хейли легче не становилось.
Сегодня её сравнял с землёй человек, который до этого заставил летать.
ГЛАВА 28
Муха жужжала над ухом. Уже минут пять или десять… Майрон не считал. Он спал. Но назойливое жужжание добралось до мозга даже сквозь затянувшую его пелену. Муха стала снижаться и с контрольным «б-з-з» села на кончик носа. Рон вытянул руку из-под пледа, вяло махнул пальцами, и насекомое спорхнуло, перед этим обдав кожу холодком от быстрого движения крыльев.
«Б-з-з» снова зазвучало на всю гостиную. Настырная дрянь.
Майрон перевернулся на другой бок, ткнулся носом в спинку дивана и натянул плед на голову. Ноги при этом раскрылись. Муха уловила этот момент и стремительно спикировала вниз. Маленькие лапки щекотно прошлись по голой коже. Твою мать. Рон нервно дёрнул ногами.
«Б-з-з» — сообщила муха, отлетая на безопасное расстояние.
Если Рон сейчас встанет, он скормит её коту. Лучше бы она улетела… куда-нибудь. Только мухе некуда деться в закрытом, непроветриваемом который день помещении. Так что пусть летает. Майрон подцепил босой стопой край пледа и снова натянул его на ноги. Мозг снова начал отключаться, погружаясь в дрёму… Но в него врезались три оглушающих удара. Как кувалдой о наковальню.
Рон поморщился. Стук был, как настоящий. Майрон с трудом разлепил веки, и они тут же захлопнулись снова. Удары повторились, но как будто в два раза сильнее. Он снова перевернулся на спину и уронил руку на глаза.
— Я знаю, ты там, Ронни, — в сознание пробился далёкий голос. Голос Брента. — Здесь твоя машина.
Вот же чёрт… Очевидно, это не сон.
— Майро-он, — протянул брат за дверью.
Следом раздался очередной мощный удар. Прямо до звёзд в глазах. Придурок Брент. Рон резко сел на диване, сильно сжал ладонями виски и зажмурился. Если Брент стукнет еще раз, Рон разобьёт о его башку одну из пустых бутылок из-под виски.
Но дальнейших ударов не последовало. Ушёл? Лучше бы ушёл.
И будто в ответ на мысли, дверная ручка шумно, нервно задёргалась.
Нужно было еще в детстве утопить Брента в ванной.
Майрон с трудом поднялся на ватные ноги, подтащил за собой плед и завернулся в него по самую шею. По телу прошёл озноб, от смены положения голова закружилась, в глазах замелькали жёлтые пятна. Рон несколько раз сильно моргнул и всё-таки поплёлся к выходу. Надеяться, что Брент просто свалит, не приходилось.
Каждый шаг давался с титаническим трудом. Нога ступила на какую-то обёртку, и шелест от неё вбился в голову очередным гвоздём. Рон тяжело навалился на дверь, щёлкнул замком и медленно потянул на себя дверную ручку. Солнечный свет больно ударил в глаза. Слишком больно. Майрон поморщился и прищурился.
