Во-первых, я хотел бы отметить, что это предположение не подразумевает, будто человек должен давать тот же результат, что и алгоритм или коллектив разработчиков
[149]. Это не так. Также отмечу, что рыночный принцип распределения, который обычно выражается фразой «победитель получает все», преподносится как единственно возможный метод оценки продуктивности людей и машин.
Я изо всех сил стараюсь донести свою мысль как можно более деликатно, но в самом конце не могу удержаться от ехидства: «А вы бы захотели отправить робота, запрограммированного коллективом сотрудников, заняться сексом вместо вас, потому что у него лучше получается? Или вы предпочтете заняться сексом самостоятельно и улучшать свои навыки по мере практики?»
Смысл человеческой жизни – просто жить, и нам нет резона придерживаться иных точек зрения. Тем не менее этот аргумент недостаточно убедителен. Перескажу своими словами один из ответов на вопрос с подвохом: «Я бы хотел завести себе робота для сексуальных утех – самого лучшего из всех доступных моделей. Все остальные тоже выиграют от этого. Если я по-прежнему отдаю предпочтение сексу с живыми людьми, хотя в моем распоряжении будут роботы для секса, то я буду саботировать совершенствование роботов в эгоистических целях, задерживая поступление сведений о первых сексуальных контактах с роботами».
ПОКУПАЯ БУМАЖНУЮ КНИГУ, ВЫ СТАНОВИТЕСЬ ВЛАДЕЛЬЦЕМ ВЕЩИ, КОТОРУЮ МОЖНО ПЕРЕПРОДАТЬ. КОГДА ЧИТАТЕЛЬ «ПОКУПАЕТ» ЭЛЕКТРОННУЮ КНИГУ, ОН ВСЕГО-НАВСЕГО ЗАКЛЮЧАЕТ ДОГОВОР О ПРЕДОСТАВЛЕНИИ ДОСТУПА, ОДНАКО НЕ ПРИОБРЕТАЕТ КАПИТАЛА – ЕМУ НЕЧЕГО ПЕРЕПРОДАТЬ.
Попробуйте пустить в ход логику: «Можно получить роботизированный секс и без робота, но тогда половая жизнь, лишенная личностного аспекта, утратит остроту; из нее уйдут страсть, нежность, построение взаимного доверия и любви». Как правило, в этом ключе попытки обратиться к логике терпят крах.
Теперь перейдем к критериям успеха: «Если рыночная цена – единственное легитимное доказательство качества товаров и услуг, то почему мы до сих пор ломаем головы над доказательством теорем? Давайте лучше устанавливать истинность той или иной теоремы путем голосования, а для пущего эффекта сделаем голосование всеобщим, хотя сотни миллионов людей вообще не понимают математики. Вас устроит такой вариант?»
Полдня проспорив с приверженцами нового мышления, окрыленными свежими примерами дельцов, добившихся власти и богатства за счет сети, я обычно могу изменить ход их рассуждений – но только на оставшиеся полдня. Однако на следующий день они снова возвращаются в ряды идеальных половых партнеров для роботов.
Видя в людях всего лишь элементы цифровой сети, разработчик совершает медленное интеллектуальное и духовное самоубийство и медленное убийство всех остальных. Если мир будет переосмыслен и перестроен таким образом, что люди станут неотличимы от других составных элементов, тогда человеческая цивилизация придет в упадок.
Тяжело не поддаться влиянию идей, заложенных в самую суть системы, в которой вы пытаетесь выжить и преуспеть. Если для достижения наибольшего экономического успеха надо воспринимать людей как элементы сетевой архитектуры, подобное мировоззрение будет укреплять свои позиции всякий раз, когда вы попытаетесь достичь успеха.
Мы пока не придумали ничего лучше, чем воспринимать систему как совокупность информации. Я не пытаюсь избавить вас от привычки рассуждать о человечестве в терминах информатики; я и сам живу такой жизнью. Однако я настаиваю, что возможны и другие пути построения информационной экономики, которые, в отличие от дороги, на которую мы ступили, не ведут к саморазрушению.
Заключение
О чем нужно помнить?
Всем этим я пытаюсь намекнуть на новую возможность
На страницах этой книги люди в основном выставлены не в лучшем свете, хотя в целом я смотрю в будущее с беззастенчивым оптимизмом. Время от времени у меня появлялось ощущение, что наш вид окажется слишком легковерным и тщеславным или попытается обманом заполучить власть над миром. Я пришел к выводу, что из-за лени мы слишком часто будем отдавать предпочтение простым ответам и в результате страдать от чужой подлости, процветающей за счет равнодушия. И тем не менее я с самого начала заявил о своей любви к людям, подчеркнув, что мой замысел основывается на признании особой ценности людей и их заслуг перед информационным пространством.
Я не вижу здесь противоречия: можно любить людей, не обольщаясь на их счет. Нас сложно воспринимать объективно, так что любовь к людям – это игра наудачу. Но что у нас останется, когда мы признаем поражение?
Многие вопросы не находят должных ответов. Мой бизнес-план с космическим лифтом не уточняет, до каких пределов государство может вмешиваться в управление усовершенствованной информационной экономикой. Я также не знаю, стоит ли учитывать национальную специфику для построения информационной экономики в разных странах, или лучше придерживаться общего стандарта.
На эти и многие другие масштабные вопросы пока невозможно ответить. На сегодняшний день наша задача сводится к тому, чтобы указать на легитимную, но пока не изученную возможность. Я надеюсь, что мое предложение убедило вас в том, что мы не должны ограничиваться устоявшимися практиками, которые вытекают из маниакального стремления современников считать ход развития информационных технологий предопределенным от начала до конца.
Мне хотелось бы надеяться, что мой набросок возможного будущего побудит юных компьютерных гениев и талантливых экономистов доказать миру, что они могут создать кое-что получше и представить более совершенные проекты по созданию информационной экономики.
Я настоятельно прошу вас взяться за дело, однако не менее настоятельно прошу каждый час отрываться от дел и проверять себя: вы по-прежнему ставите людей во главу угла? Ваш проект действительно создан для людей? Вы вправду не откатились к устоявшемуся восприятию людей как элементов сетей во главе с центральным сервером, диктующим единственно верный способ оценки и контроля производительности?
