Мне казалось, что я должен искать любые возможности, чтобы найти собственные равнины. Эксперименты Конлона с музыкальным ритмом можно применить и к физическим ощущениям, да и ко всему опыту человеческих ощущений. Это будет виртуальная реальность.
Восхождение на пик любого «чего угодно»
Погоня за свободой от ограничений стала главной концепцией Кремниевой долины, когда я перебрался туда через несколько лет уже в зрелом возрасте. В то время когда я говорил о возможностях виртуальной реальности, охватывающих «любую» внешнюю реальность или сенсорно-моторный опыт, некто Эрик Дрекслер говорил о том, как нанотехнологии когда-нибудь достигнут того же в физической реальности. Еще один мой друг, Стивен Лаберж, проводил в Стэнфорде эксперименты с осознанными сновидениями, предполагая, что люди, которые освоят технику осознанных сновидений, смогут добиться «любого» возможного субъективного опыта. Кремниевая долина стала в те времена храмом стремления к «всеохватности» и остается им до сих пор.
«Всеохватность» до сих пор выступает в роли основополагающего принципа свободы, достижений и обретений, на которых держится интернет. «Любые» музыка, текст, видеоматериал, доступные в любое время из любой точки.
Планшеты и смартфоны постоянно изменяются и превращаются в «любое» устройство, которое можно наделить фиксированными физическими характеристиками. Планшет может служить книгой, тюнером для настройки гитары, блокнотом для набросков художника и так далее. Со временем даже физические свойства мобильных устройств станут менее фиксированными. Как я уже говорил раньше, с помощью 3D-печати можно будет получить любую фигуру и, в конце концов, «любое» мобильное электронное устройство.
Даже в эти проекты можно заложить параметры изменения формы. Я работал над созданием роботов, разработчики которых взяли за основу разнообразие «трансформаций» у осьминогов и которые могут изменить внешний вид так, чтобы ваши руки могли ощущать самые разные постоянно меняющиеся поверхности в виртуальном мире. Используя подобного робота для обратной связи, вы сможете не только увидеть, например, виртуальную дверную ручку, но и почувствовать ее в своей руке.
Можно привести бесконечное количество других примеров. Синтетическая биология сможет когда-нибудь вывести «любой» микроорганизм, а потом и макроорганизм. Путеводная звезда, на которую мы ориентируемся, – свобода от конкретности.
Часть 5
Чей метасервис сильнее
Глава 12
Утерянная история
Хаос не во всем
Уже несколько десятилетий в определенных кругах сохраняется тревожное ощущение, что в будущем история перестанет быть согласованной. В какой-то момент история человечества станет непоследовательной. Нам говорят, что мы стоим на пороге нового этапа в развитии, который перестанет поддаваться интерпретации. Нарративные арки перестанут работать.
Лана Вачовски, соавтор сценария и со-режиссер кинотрилогии «Матрица», говорила о проекте «Облачный атлас», что он «находится между новым представлением о всеобщей фрагментарности и старым представлением о том, что у повествования есть начало, середина и конец» [1]. С приближением конца прошлого тысячелетия о подобном заявляли повсеместно (как в монологе «последнего большевика в мире» из пьесы Тони Кушнера «Перестройка» или фрагментах книги Фрэнсиса Фукуямы «Конец истории» – обе изданы в 1992 году), но странно слышать подобные заявления сейчас даже от самых технологически ориентированных ученых и писателей.
Однако в среде технарей вы такого не услышите. Для нее характерно полное погружение во вполне ясную преобладающую идеологическую концепцию. Все постепенно переходит на программное управление, физический аспект становится все более изменчивым и подчиненным технологии, реальность оптимизируется. Я критиковал некоторые аспекты нашей концепции, но нельзя сказать, что у нее нет направления. Ее проблема в том, что люди не являются ее героями. Мы могли бы слиться с машинами и обрести бессмертие, но это не главное. Основной сюжет истории машиноцетричен. Это технологический детерминизм.
Моя точка зрения такова, что люди – все еще субъекты деятельности. Технология не обладает реальной автономностью. В эпоху сетевых технологий люди или борются за право оказаться поближе к главным серверам-сиренам, чтобы выгодно воспользоваться деньгами и властью, либо занимаются чем-то другим и в результате оказываются относительно бедны и бесполезны. Эпоха, в которую мы живем, настолько же упорядочена, как и любая другая.
Начав размышлять о серверах-сиренах, я пришел к тому, что они дают нам простую сюжетную линию, которая отлично описывает жизнь в нашу эпоху. Возможно, я слишком упрощаю. Как гласит поговорка, тому, у кого есть молоток, все вокруг кажется гвоздями. Тем не менее мы стоим на пороге эпохи сетевой информации, и, естественно, борьба за власть в цифровых сетях станет основным мотивом историй этой эпохи.
Причина, почему информационная эпоха кажется «фрагментарной», заключается в том, что некоторые эпизоды становления власти цифровых сетей в период зарождения серверов-сирен сами по себе хаотичны и непредсказуемы. Но и эти островки хаоса поддаются описанию с позиций обычной логики. В общем и целом в конфликтах века сетевых технологий история развивается точно так же, как и в «столкновениях цивилизаций», придворных интригах, любовных треугольниках и прочих сценариях прошлого.
Разговор о свободе воли
В истории должны участвовать люди, а не автоматы. В нашу эпоху серверов-сирен разные люди в той или иной степени напоминают автоматы.
Предприниматели эпохи серверов-сирен интуитивно представляют свободу воли – поскольку она им же и принадлежит – как все более магическое, элитное «мета»-свойство индивидуальности. Предприниматель надеется «оставить след во Вселенной»
[78] или добиться иного способа считаться героем в ницшеанском духе. Однако обычные люди, привязанные к узлам основанной героем сети, с большей вероятностью станут похожи на механизмы.
Данные сервера-сирены должны быть хоть немного предсказуемыми. Иначе говоря, хоть немного предсказуемыми должны быть действия людей, с которых создается модель. Иначе эти данные не будут иметь никакого практического значения.
Можно сказать, что система, работающая предсказуемо, как отлаженный механизм, проявляет свободу воли
[79]. По мере того как люди становятся предсказуемыми для сервера, они теряют свободу воли и перестают быть «теми, кто гуляет сам по себе», в отличие от тех, кто не привязан к серверу.
