— Это наш артист, — хмыкнул Жмых, тут же поймав взгляд Анатолия, — мы зовем его Красавчиком. Он по-настоящему артистом работает.
— Где? — изумился Нун.
— А хрен его знает! Артист больших и малых театров! Но не это для него главное. А самое главное для него — бабы.
— В каком смысле? — не понял Анатолий.
— Баб обирает. Бабы слетаются на него как мухи на мед. Просто млеют от него. Он заводит красивый роман, лезет к бабе домой. И так ее обрабатывает, что она или сама ему деньги отдает, или он все выносит из хаты, опоив бабу снотворным. Конечно, если в хате есть что вынести.
— А как его до сих пор не поймали? — удивился Нун.
— А кто будет жаловаться? — усмехнулся Жмых. — Сам подумай! Бабы стыдятся, шо мусора смеяться будут да на работе известно станет, а у кого и муж есть. И потом — всякое такое: осуждение общественности, стенгазета, партийное собрание… Короче, конец бабе. Вот и молчат в тряпочку. А шо делать, если сами дуры, кого в квартиру впустили? Мусора все так и говорят. Мол, с мужиком сама кувыркалась, а чего теперь жалуешься? Не разобралась? Так надо было лучше смотреть! Вот такая история. И наш Красавчик всегда шикует, всегда при деньгах. Деньги у него постоянно водятся.
Анатолию от этого рассказа стало противно и страшно. Но сказать было нечего. Да он и не мог ничего сказать. Оставалось только терпеть, стиснув зубы. И смотреть.
В первый день к вечеру, совсем с темнотой, появился доктор. Он был старенький, похожий на классического университетского профессора, каких показывают в фильмах, — с длиной окладистой бородой, и выглядящий точно как персонаж старой царской империи.
Было странно, что такой человек находится в банде, что его что-то связывает с нелюдями, промышляющими разбоем и грабежом. Анатолий вновь поразился тому, какие извилистые линии судьба порой вычерчивает прямо через человеческие жизни.
Врач начал с того, что снял повязку с его головы. Затем стал ее ощупывать.
— Как себя чувствуете, голубчик? — У него был бархатистый, спокойный голос — ну прямо для студенческой аудитории!
— Голова кружится сильно, — честно признался Нун.
— Вам повезло, голубчик, — доктор улыбнулся, закончив осмотр, — вы в рубашке родились. Сантиметром ниже — и никто бы вас не спас! А так все будет очень даже хорошо. У вас две раны были, правда?
— Две, — горько вздохнул Анатолий, — в первый раз ударили пистолетом по голове. А второй — когда свалился в овраг.
— Били вас специально так, чтобы не убить, — пояснил врач, — напугать — да, но не убить. Поверьте, эти чекисты — мастера своего дела. И если бы хотели убить, то били бы совсем иначе.
Чекисты… Анатолия резануло это устаревшее, совершенно не подходящее к нынешней жизни слово. Но, подумав, он пришел к выводу, что в нем что-то есть, врач прав. Ведь эти далекие кровавые чекисты — предки тех самых кагэбешников, которые так себя ведут сегодня. Можно сказать, что даже в чем-то их превосходя.
— Сразу видно, что вы умный и культурный человек, — неожиданно сказал врач. — Как же вы умудрились дойти до всего этого?
Нуну страшно хотелось ответить: а вы? Но он промолчал. Именно тогда впервые в его душе и появилась, а затем крепко вызрела мысль: надо выжить. Любой ценой. Любым способом. А для того, чтобы выжить, надо молчать.
— Через пару дней будете как новенький, — сказал врач. — Повязку сниму послезавтра. И на будущее прошу — берегите голову!
— Это мое самое слабое место, — попытался пошутить Анатолий, но шутка вышла несмешной. И в разговоре повисла долгая неловкая пауза.
— А правду говорят, что вы писатель? — вдруг спросил врач.
— Правду, — кивнул Нун. — Вернее как — я пытаюсь им стать. Но, честно, пока выходит не очень.
— Ваше счастье, что у вас не получается, — вздохнул врач. — Нет судьбы печальнее, чем судьба писателя. Это всегда судьба пророка, который не нужен в своем отечестве. Рано или поздно его бросят на заклание. И его разорвет толпа, которая ничего не смыслит в таком даре. И даже не хочет понять.
— Все верно, — кивнул Анатолий.
— Даже больше вам скажу: как бы ни была печальна ваша судьба, она подарила вам бесценный опыт. Берегите его.
— Вы умеете предсказывать? — прищурился Нун.
— Бывает, — без улыбки кивнул врач, и Анатолий снова удивился тому, как доктору удается находить верные слова.
Потом врач сделал ему два укола, наложил повязку и ушел, вернее уехал — Анатолий услышал шум автомобиля, отъезжающего от дома. Он побоялся спросить у Жмыха о том, что привело врача в банду — боялся разочароваться в этом странном лжепророке, который отвергал истины и превращал их в тонкую пленку разума в этом жутком бандитском притоне.
Все последующие дни Нун думал и наблюдал — «снимал узоры», как сказали бы бандиты. Его почетное вхождение в банду произошло только спустя неделю. Вернее спустя целых восемь дней. Он считал.
В тот день бандиты вернулись под утро. Они принесли с собой первые лучи рассвета и богатую добычу — им повезло ограбить несколько богатых еврейских семей. В первом случае с добычей все было ясно: на столе высилась груда бумажных денег и массивные золотые украшения. А вот во втором — дело оказалось похуже.
Чертыхаясь, матерясь на все голоса, бандиты вытащили из старой сумки… целую кучу книг. Это были очень старые книги — в антикварном переплете, с загнутыми страницами, с кое-где потрескавшейся кожаной обложкой.
— Вот сука! — завопил один. — И тащить все это надо было! Спалить бы в печке эту погань! Ну кто подобную хрень несет через границу?! Суки чертовы!
Анатолий осторожно слез с кровати и подошел к столу. Книги! От вида забытых книжных страниц у него перехватило дыхание. Он не видел книг столько времени… Взяв в руки, принялся листать, испытывая неимоверное наслаждение.
— Выбросить эту погань и очистить стол… — вдруг снова донеслось до него.
— Подождите! — Он сам даже не понял, откуда взялась у него смелость возразить. — Это очень ценные книги. Смотрите, вот это первое издание басен Крылова! Это настоящие раритеты. Они стоят больших деньг.
— А ну ша! Баян дело говорит! — крикнул Толик Жмых. — Ну, продолжай.
— Их потому и везли, что продать как можно дороже. В них деньги вложили.
Книги аккуратно спрятали обратно в сумку. А через три дня Толик вывалил на стол кучу бумажных денег:
— Ну ты даешь, братан! Да тут больше, чем за золото!
Так писатель Анатолий Нун стал вором.
Глава 10
Выехать из страны… В 1967 году это представлялось абсолютно невозможным. Однако люди умудрялись это сделать, как-то находили пути — иногда очень опасные и даже противозаконные. Учитывая политику СССР по отношению к другим странам, это было более чем рискованно. За это вполне можно было заплатить жизнью. Но, несмотря на риск, на это шли.
