Отрицательную к СССР позицию заняло и японское правительство, выдвигая к нему вполне обоснованные территориальные претензии. В январе 1960 года Япония заключила договор безопасности с США, по которому на японской территории сохранялись все американские военные базы.
А потом появилась Куба: в 1962 году там вспыхнул вооруженный военный конфликт с США, возник так называемый Карибский кризис, где столкнулись два противоположных курса внешней политики.
Противостояние между советским и западными блоками к своей самой опасной черте подошло в период Карибского кризиса осенью 1962 года. Значительная часть человечества, не зная того, находилось тогда на волосок от гибели.
Чуть раньше, в 1959 году на Кубе был свергнут проамериканский режим и к власти в стране пришли прокоммунистические силы во главе с Фиделем Кастро. Появление коммунистического государства в традиционной зоне интересов Америки, фактически у нее под боком, было не просто ударом, это стало шоком для политической элиты в Вашингтоне. Страшный сон капиталистов становился реальностью: советы оказались буквально у ворот Флориды.
Для свержения Кастро Центральное Разведывательное Управление США сразу же приступило к подготовке диверсионной акции. В апреле 1961 года десант, состоявший из кубинских эмигрантов, высадился в заливе Кочинос, но был быстро разгромлен. Кастро откровенно стремился к более тесному сближению с Москвой, это помогло бы защитить «остров Свободы» от нового нападения. В свою очередь и Москва была заинтересована в создании военной базы на Кубе в противовес натовским базам вокруг границ СССР, ведь в Турции уже были размещены американские ядерные ракеты, которые могли достигать жизненно важных центров Советского Союза всего за несколько минут, в то время как советским ракетам для поражения территории США требовалось почти полчаса. Такой разрыв во времени мог оказаться роковым. Создание советской базы на Кубе началось весной 1962 года с секретной переброски ракет среднего радиуса действия. Однако несмотря на тайный характер операции, имевший кодовое название «Анадырь», американцы узнали о том, что находится на борту советских судов, идущих к Кубе.
4 сентября 1962 года президент Джон Кеннеди заявил, что США ни в коем случае не потерпят советских ядерных ракет в 150 км от своего берега. Хрущев же уверял, что на Кубе устанавливается всего лишь исследовательское оборудование. Но 14 октября американский самолет-разведчик смог сфотографировать стартовые площадки для ракет. Американские военные предлагали немедленно разбомбить советские ракеты с воздуха и начать вторжение на остров силами морской пехоты.
Понятно, что такие действия вели к неизбежной войне с Советским Союзом, в победоносном исходе которой Кеннеди уверен не был. Поэтому он решил занять жесткую позицию, но не прибегать к военному нападению. В обращении к нации он сообщил, что США начинают военно-морскую блокаду Кубы, потребовав от СССР немедленно удалить оттуда свои ракеты. Хрущев вскоре осознал, что Кеннеди будет стоять на своей позиции до конца и 26 октября направил ему послание, в котором признавал наличие на Кубе мощного советского оружия, но в то же время пытался убедить его, что СССР не собирается нападать на Америку. Позиция же Белого дома оставалась прежней — немедленный вывод ракет.
27 октября 1962 года стал самым критическим днем за все время кризиса. Тогда советской зенитной ракетой над Кубой был сбит один из многочисленных самолетов-разведчиков США. Пилот погиб. Ситуация накалилась до предела, и президент США принял решение через двое суток начать бомбардировку советских ракетных баз и начать высадку десанта на Кубу.
В те дни многие американцы, напуганные перспективой ядерной войны, покидали крупные города, самостоятельно рыли бомбоубежища. Однако все это время между Москвой и Вашингтоном осуществлялись неофициальные контакты, стороны рассматривали различные предложения, чтобы отойти от опасной черты.
28 октября советское руководство решило принять американское условие: СССР выводит свои ракеты с Кубы, а США снимает блокаду острова. Кеннеди взял обязательство не нападать на «остров Свободы». Кроме того, было достигнуто согласие на вывод американских ракет из Турции. Открытым текстом советское послание было передано президенту США.
Начиная с 28 октября Советский Союз стал выводить с Кубы свои ракеты и бомбардировщики, а США сняли морскую блокаду острова. Международная напряженность спала.
Можно сказать, что только чудом две противоборствующие стороны, США и СССР, удержались от применения ядерного оружия. Весь мир с напряжением следил за этим конфликтом, ведь грозила вспыхнуть Третья мировая война.
Однако такая «уступка» США не понравилась кубинским руководителям. Официально оставаясь на советской позиции, Кастро подверг резкой критике действия Москвы и особенно Хрущева. В целом же Карибский кризис показал великим державам, что продолжение гонки вооружений, резкие действия на международной арене могут ввергнуть мир в пучину глобальной и всеуничтожающей войны. И, как бы это не было парадоксальным, с преодолением этого кризиса был дан импульс разрядке напряженности: каждый из противников понял, что противостоящая сторона стремится избежать ядерной войны.
И США, и СССР стали лучше осознавать пределы допустимого противостояния в «холодной войне», необходимость искать компромисс по вопросам двусторонних отношений. Для самого Хрущева Карибский кризис также не прошел бесследно — его уступки многими членами Политбюро воспринимались как проявление слабости, что еще больше подрывало его авторитет.
В 1965 году ХХ сессия Генеральной Ассамблеи ООН приняла Декларацию о недопустимом вмешательстве во внутренние дела государств, об ограждении их суверенитета и независимости. Все мыслящие люди понимали: эта Декларация была принята специально для СССР, так как советское правительство постоянно вмешивалось почти во все военные конфликты.
И несмотря на начало разрядки в 1966 году, отношения крупнейших государств с СССР все еще были достаточно напряженными. А главное — сам Советский Союз по-прежнему оставался закрытым. Уехать отсюда было практически невозможно.
Глава 13
Тонкий лучик рассвета пробился сквозь грязноватую ткань ветхих штор. Превратившись в светлые бусины, рассыпался по выщербленному полу. День обещал быть солнечным, и бусинки солнца катились вдоль неровных, потрескавшихся половиц, забиваясь в рваные щели.
Застонав, Емельянов перевернулся на другой бок. И увидел… голое плечо женщины. Голова у него болела неимоверно — лоб налился раскаленной тяжестью, словно его жгли огнем, свинцовая дробь заполнила виски, и эти дробинки перекатывались в его голове при каждом малейшем движении…
Сколько же он выпил вчера, а главное — как он очутился здесь? И самый важный вопрос этого утра: здесь — это, собственно, где?..
Снова застонав, Емельянов попытался еще раз открыть глаза. В них тут же резануло раскаленным песком. Поморщившись, он отвел взгляд от солнечных бусин, все еще катавшихся по полу.
