Потом уже, на развалинах дворца, я обязательно отыщу свою линеечку. Но это будет потом, а пока…
Я мчалась в сторону кухни, где находился портал, но пока что никакого намека на кухню!
— Держите ее! — орал оборотень, отставая с каждым шагом. — За оскорбление королевского достоинства! Если это дойдет до моей невесты, брак не состоится!
Перепуганные лица слуг мелькали на моем пути, а к погоне присоединялись другие оборотни. И тут я увидела тупик и приоткрытую дверь справа! Резко дернув ее, я очутилась в комнате. Запирая двери на торчащий из замочной скважины ключ, я пятилась назад, пытаясь унять сердце. Мне на глаза попалась тумбочка, и я привалила ее к двери. Теперь тумбочка стала вздрагивать вместе с дверью.
— Что делать? Что же делать? — лихорадочно шептала я, с ужасом понимая, что выхода из комнаты нет! Я метнулась к окну, а потом отпрянула, пытаясь проморгаться от такой высоты! Двери беспощадно выносили. Скоро вынесут и меня!
На меня смотрел женский портрет, который показался мне чем-то смутно знакомым. Например, платьем! Это что? Принцесса Алианора? Я вчиталась в подпись. Она самая! Я что-то не помню у нее таких глаз, словно она вчера рядом со мной смотрела на любовь оборотня к креслу. Ее талия на портрете была толщиной с мое запястье, зато грудь занимала почти весь портрет! Огромные пухлые губы, которых я тоже не помню, были сложены в кокетливый бантик, а вздернутый тонкий носик казался образцом изящества и высокомерия. Мысленно сопоставив оригинал и портрет, я поняла, что кого-то ждет большое разочарование!
Дверь поддалась, заставив меня вздрогнуть.
— Вот она! — зарычал принц оборотней, обращаясь в человека. Раскоряченной уткой он шел в мою сторону, пока его красивое лицо исказилось яростью и ненавистью. — Держите ее!
Я почувствовала, как оступилась не только в жизни, но и на полу. Пронзительно завизжав, я упала, закрыв глаза.
Странно… Очень странно… Я лежала почему-то не на спине, а лицом в чем-то мягком. Судя по ощущениям, это был ковер. Чемодан лежал рядом, а я пыталась сообразить, откуда взялся коврик в комнате, где его не было.
— Доброе утро, — процедил подозрительно знакомый голос. Судя по интонации утро было не просто «недобрым». Оно вполне могло оказаться последним в моей короткой распутной жизни.
Я потрясла головой, понимая, что лучше оборотни, чем… чем… Знакомая комната заставила меня вздрогнуть.
— Вам височек еще подравнять? — послышался дрожащий голос, сопровождаемый клацаньем ножниц. Я искренне умоляла меня вернуть обратно к своре разъяренных волков!
Набравшись смелости и мысленно написав завещание, я обернулась, видя, как в кресле сидит один старый знакомый, а рядом с ним суетится парикмахер в белоснежных перчатках.
— Ваше величество, — полузадушенным от страха голосом произнес парикмахер, а на пол упала неровная темная прядь волос. — Могли бы вы немного наклониться вперед… Просто я боюсь вас зацепить!
На меня пристально смотрел фиолетовый глаз, пока вторая половина лица была скрыта маской, просвечивающейся сквозь прядь волос.
— Так намного лучше, — закивал седой парикмахер, вручая в требовательно протянутую черную перчатку золотое зеркало и на всякий случай отходя на несколько шагов.
— Как лишайный, — процедил голос, пока я смотрела на выстриженный висок и красивый кантик, который должен был служить утешением для владельца. Оставшиеся длинные волосы спадали на плечи, пока губы скривились в брезгливой дуге. Его величество плавно отвело зеркало в сторону, глядя на одинокое ухо, которому наверняка будет холодно зимой без шапочки волос. Да и просто без шапочки.
— Свободен, — процедило его величество, одаряя хмурым взглядом бедолагу цирюльника, который поспешил удалиться. Мне в лицо прилетел солнечный зайчик, брошенный от зеркала, пока я стыдливо пыталась прикрыться руками. Немного подумав, я решила спрятаться за чемоданом.
— Как прическа? — на меня в упор смотрел фиолетовый глаз, слегка сощурясь, словно прикидывая, насколько изящно будет смотреться на моей шее веревочка. А мягонькую можно, если что? — Нравится? Можешь не стесняться. Все, что можно показать, ты мне уже показала.
Я молчала, глядя на результат. Только сейчас я увидела ту самую огромную собаку, которая лежала возле ног хозяина. Псина подняла верхнюю губу, обнажив клык, а потом снова улеглась, не сводя с меня взгляда.
— Вы сможете экономить на шампуне! — решила обрадовать я, не найдя другого утешения.
— И с чего это я должен экономить на шампуне? — черная бровь вопросительно поднялась.
— Ну не знаю, — усмехнулась я, мысленно дописав завещание и завещав свои органы земле, а имущество — помойке. — На вежливости вы экономите, так почему бы не начать экономить на шампуне?
— А с чего это я должен быть вежливым с тобой? — спокойно спросило его лишайное величество, откладывая зеркало и прикасаясь к короткой стрижке на виске. — Моя вежливость тебе не по карману.
— Это я уже поняла, — ответила я, глядя на золотое зеркало. — Тут целое государство ее не может позволить. Куда уж мне!
— Ты знаешь, с кем ты разговариваешь? — мне задали вопрос напрямую, поправляя дорогую инкрустацию на перчатке. — Хорошо. Скажу проще. Хочешь, большие неприятности?
— Вот только не надо мне своими большими неприятностями тыкать в мою маленькую приятность, — огрызнулась я, понимая, что меня перенесло каким-то чудом из замка оборотней сюда.
— Давай так. Где ты, а где я, — мне тонко намекали на свою корону. — Но могу утешить. Твоя принцесса в моих глазах недалеко от тебя ушла. Вы там где-то с ней вместе… На примерно одном уровне.
— Зато у меня есть то, чего нет у вас, — вздохнула я. — Полная коллекция книг про девственниц и их зоопарк. Но я же не хвастаюсь? Не смотрю на вас свысока. Хотя могла бы! Потому что у вас такой нет.
— С тобой невозможно разговаривать. Я это понял еще при нашей первой встрече, Элис Шер, — на меня бросили пренебрежительный взгляд. — Ладно, перейдем сразу к делу, мой маленький противный менталист. А что это у нас глаза так округлились? Неужели тебя раскусили?
Я обомлела, чувствуя, как после его слов сердце уходит в пятки. И уверяет, что навсегда. Он знает мое настоящее имя, знает кто я…
— Знаешь, никогда не пытайся раскусить человека. Иногда после этого будешь долго плеваться. Так вот, я не собираюсь тебе мстить, — голос слышался, как сквозь вату. — Как ты думаешь, зачем я выдернул тебя? Сразу исключи вариант «из благородных побуждений».
— Хотел одним глазком взглянуть на меня снова? — спросила я, понимая, что терять мне уже нечего. — Или прибить на месте.
— Пока я не подошел к зеркалу, ты в относительной безопасности, — намекнули мне, снова поднимая зеркало за золотую ручку. — Как только видишь, что я подхожу к зеркалу — постарайся отойти подальше, чтобы я до тебя не дотянулся.
