Один из жандармов, видимо старший по званию, вышел на центр грунтовки и лениво отмахнув жезлом с красно-белым диском на конце: «тормози, мол». На его плече висел стволом вниз МП-40. Второй патрульный, стоящий возле переднего мотоцикла, поддернул ремень карабина, однако брать оружие наизготовку не стал, не видя в неспешно приближающемся Sd.Kfz.250 особенной угрозы. Остальные фрицы общим числом около десятка появление нежданных гостей так и вовсе проигнорировали — разве что пулеметчик в бронетранспортере ворохнул стволом, направив его вдоль дороги. Несмотря на не слишком предрасполагающую к юмору ситуацию, Степан усмехнулся: показываешь, что бдишь? Ну, бди, бди, недолго осталось. В принципе, ничего удивительного в подобной реакции нет: не узнать характерный силуэт «двести пятидесятого» сложно, едет с правильного направления — чего волноваться?
— Старшина, пулеметчика валишь первым, дальше работаешь по твоему усмотрению. Сейчас приторможу, ты стреляешь, потом протараню байки — и ходу до самого поселка!
— Понял, — кивнул Левчук. — А байки — это чего такое?
— Мотоциклы, — не стал вдаваться в подробности Алексеев, раздраженно скрипнув зубами — кажется, кто-то обещал за языком следить? Ну-ну… — Немцы их так называют.
— Угу, — морской пехотинец поудобнее перехватил приклад, скосил взгляд на уложенные на сиденье патронные коробы с запасными лентами. — Готов.
— Торможу, — старлей сбросил скорость, сворачивая к обочине с припаркованными мотоциклами. Фашистский «гаишник» — как водится, не вовремя проснувшийся внутренний голос язвительно сообщил, что все-таки правильнее называть его сотрудником военной автоинспекции, — опустил жезл, делая шаг вперед. Больше он ничего сделать не успел.
Над головой Степана зарокотал «тридцать четвертый», свинцовая строчка прошлась вровень с бортом вражеского бэтээра, на миг задержавшись на пулеметчике. Судорожно дернувшись несколько раз, тот исчез из поля зрения, падая, задрав ствол своего МГ в небо. Не отпуская спускового крючка, старшина перенес огонь на стоявших неподалеку от бронетранспортера гитлеровцев, так и не успевших ничего понять. Все, пошла жара!
Морпех вдавил в полик педаль газа, резко выворачивая руль влево. Отлетел в сторону, выронив жезл, сбитый фельджандарм; в проеме откинутой бронезаслонки мелькнуло искаженное ужасом лицо второго, заскрежетал сталкиваемый с дороги мотоцикл, следом еще один. Степан торопливо крутанул руль в обратном направлении: пятитонный бэтээр — не танк, увлекаться нельзя, если застрянет, подмяв под брюхо байк — пиши, пропало. Броневик грузно подпрыгнул, на что-то наехав, выровнялся, снова возвращаясь на центр грунтовки. Ф-фух, вроде пронесло! А вообще, больше так рисковать нельзя! Пулемет замолчал: Левчук, матерясь сквозь зубы, менял патронный короб. Ну да, все правильно, в нем всего-то с полсотни патронов, на несколько секунд стрельбы. Позади забухали одиночные винтовочные выстрелы — уцелевшие фрицы приходили в себя. Старшина попытался, было, развернуть пулемет, но вовремя понял, что стрелять назад не сможет — для этого следовало установить его на кормовом вертлюге. По кормовой броне несколько раз звонко цокнули пули.
Не отрываясь от дороги, старлей дернул его за рукав бушлата:
— Вниз давай, не маячь! Сейчас они до пулемета доберутся, могут и подстрелить. Твой горшок от винтовочной пули не спасет.
Кивнув, Семен Ильич тяжело опустился на сиденье, сдвинул на затылок немецкую каску. Отер рукавом взмокший, несмотря на холодный встречный ветер, лоб:
— Похоже, прорвались, командир?
Алексеев пожал плечами, прислушиваясь к работе мотора. Несмотря на недавний таран, мотор особых подозрений не вызывал, да и с чего бы? Крыло вместе с фарой он, понятно, снес начисто, но капот серьезных повреждений получить не мог, разве что несколько не предусмотренных конструкцией вмятин. Нет, с этой стороны точно все в порядке. Лишь бы покрышка после наезда на мотоциклы не порвалась, на ободе далеко не уедут.
— Прорвались, старшина, однозначно. Теперь главное поскорее до Озерейки добраться.
— Думаешь, в погоню кинутся? — имея в виду оставшийся за спиной бэтээр, спросил тот.
— Вряд ли, — покачал головой старший лейтенант. — Не их профиль. Это полевая жандармерия… военная полиция, короче. Дезертиров своих ловить, движение на дорогах контролировать, местное население кошмарить. Да и понимают, куда мы едем. Сейчас свяжутся с начальством, доложат по команде, заодно и новости про батарею узнают. Учитывая, что в районе Глебовки наши воздушный десант высадили, скорее всего, на них и подумают. Ну, да мы ж не гордые, переживем как-нибудь… — Степан дернул головой. — Лучше глянь, как там, все целы? Пару раз по нам все-таки попали.
Левчук завозился, привставая и разворачиваясь на неудобной сидушке. О чем-то коротко переговорив с товарищем, уселся обратно:
— Нормально все, командир. И фрицы не бузили, и не зацепило никого, выдержала броня, — морпех отметил, что ударение тот поставил на первый слог. — Может, все ж таки пулемет на корму переставить? Николай — стрелок опытный, если что, отобьется.
— Не нужно, я карту помню, нам ехать километра три от силы осталось. Пусть просто назад поглядывает, на всякий пожарный. И, кстати, как подъезжать станем, ты наружу высунься, чтобы наши не обстреляли, а то уж вовсе глупо получится, — Степан улыбнулся, ощущая как понемногу отпускает чудовищное напряжение последнего часа. — Главное, каску сменить не забудь…
****
Возвращение разведгруппы на трофейном бронетранспортере произвело среди десантников если и не фурор, то нечто близкое к тому. Примерно в полукилометре от околицы их остановили — в скрытой кустами придорожной балочке обнаружился секрет из пятерых бойцов при пулемете. Стрелять сразу морпехи, к счастью, не стали, узнав торчащего над корпусом Левчука, так что предупреждение старлея оказалось нелишним. Не задерживаясь, сразу покатили к штабной избе, доложиться комбату. Пока ехали узкими улочками, Степан заметил изменения: морские пехотинцы определенно готовились к выступлению. Причем, из поселка, похоже, уходили навсегда, поскольку раненых уже погрузили на найденные в поселке подводы и в кузов трофейного грузовика. Интересно, в каком направлении? Все-таки к Глебовке? Или за время его отсутствия Кузьмин принял какое-то иное решение? Например, на основании доставленной Аникеевым или другими разведчиками информации? Впрочем, к чему гадать — сейчас все и узнаем…
Предупрежденный кем-то из бойцов капитан третьего ранга дожидался на улице. Неподалеку переминался с ноги на ноги Аникеев — рядовому определенно хотелось рвануть к товарищам, однако останавливало присутствие начальства. Заглушив «бронезапорожец» в нескольких метрах от крыльца, Алексеев прихватил трофейную планшетку и выбрался наружу кратчайшим путем, то бишь просто перемахнув через борт. О чем тут же пожалел: практически позабытая в круговерти последних событий пулевая царапина на ребрах снова дала о себе знать, да и повязка, похоже, окончательно сползла. Нужно будет перебинтоваться, если нагноится, вовсе уж глупо получится.
Пока Левчук с пулеметчиком выпихивали через кормовую дверцу слегка ошалевших от тряски и изменений в собственной судьбе пленных, подошел к Кузьмину, бросил ладонь к обрезу каски:
