— Подвинься-ка, старшина, дай и мне осмотреться, — раздался голос комбата. Степан мысленно хмыкнул: ну вот и он, легок на помине.
Левчук, оставив пулемет, бочком отодвинулся в сторону, позволяя капитану третьего ранга устроиться рядом с Алексеевым. Как и старлей минутой назад, Кузьмин некоторое время водил биноклем, досадливо морщась, если бронетранспортер уж слишком резко кидало на неровностях дороги.
— Похоже, не ждут нас фрицы с этой стороны, а? А ты пугал — пулеметы, мины, проволочные заграждения кругом.
— Не пугал, тарщ командир, а доводил то, что мне рассказали перед операцией. Видать, ошиблись наши доблестные авиаразведчики.
— Видать ошиблись, — покладисто согласился тот, занятый своими мыслями. — К нашему счастью. Ну, сейчас повоюем, поможем товарищу майору!
— Надеюсь, радиосвязь с командованием у них есть? — задумчиво пробормотал Степан.
И пояснил в ответ на вопросительный взгляд комбата:
— Если им не сообщили о нашем прорыве, могут и с фашистами в темноте перепутать. Увидят танк с броневиком — да и долбанут гранатами. Или из противотанкового ружья приголубят. Своей-то брони у них не имеется, не успели высадить.
Последнее морпех добавил исключительно, дабы избежать ненужных вопросов в духе «как же так, основной десант — и без бронетехники?».
На самом деле Алексеев помнил из прочитанных в части воспоминаний участников обороны Малой Земли, что связь у куниковцев имелась, и со штабом, и с береговыми батареями, активно поддерживавшими десантников артогнем. В первые же сутки понесшие тяжелые потери в живой силе и технике гитлеровцы даже назначили за голову артиллерийского наводчика, корректировавшего огонь, награду. Вот только вычислить и уничтожить его НП им так и не удалось.
Ну, по крайней мере, так писали в своих мемуарах ветераны. А вот как оно на самом деле было? Собственно, скоро узнает…
— Однозначно должны были сообщить, — без особой, впрочем, уверенности в голосе, ответил Кузьмин. — Сами же приказали начало нашей атаки тройной зеленой ракетой обозначить. Да ладно, разведка, разберемся! Я вот про другое подумал — может, стоило…
О чем именно он подумал, узнать оказалось не суждено: в броню звучно грюкнули прикладом. Бронетранспортер, сбросив скорость, остановился. Перегнувшись через борт, комбат перебросился парой фраз с подбежавшими ротными, и весело подмигнул Степану:
— Ну, что, лейтенант, вперед?
— Вперед, — согласился Степан, поддаваясь общему настроению, словно бы наэлектризовавшему окружающий бойцов воздух. — Только командовать станете из бэтра, а мы с ребятами за безопасностью приглядим.
Смерив старлея тяжелым взглядом (Алексеев не поддался, и взгляд выдержал), Кузьмин кивнул. Вытащив ракетницу, он проверил маркировку патрона и выстрелил в направлении поселка. Шипя и разбрасывая искры, сигнальная ракета рванулась в ночное небо, с хлопком раскрывшись тремя зелеными звездами. Возглавляющий атаку танк прибавил скорость, следом рванули, на ходу перестраиваясь в боевой порядок, морские пехотинцы. Сотни глоток взорвались криками «полундра» и «ура», раздались первые выстрелы, пока еще неприцельные, просто чтобы напугать противника. Спустя несколько минут сводная бригада ворвалась в поселок, отдельными ручейками-отрядами растекаясь по улочкам.
Вялотекущий по ночному времени бой полыхнул с новой силой по всей западной окраине Станички. По втягивающимся в поселок морским пехотинцам никто из своих не стрелял — оговоренная в радиограмме сигнальная ракета сработала, как нужно. А вот для противника их появление оказалось полной неожиданностью. Особенно, при поддержке бронетехники. Ага, именно так, во множественном числе: как буквально вчера размышлял Степан, ночью даже один-единственный танк способен навести шороху — у страха, как известно, глаза велики.
Танкисты это тоже хорошо понимали, и потому на максимальной скорости носились по улицам, поддерживая атакующих морпехов, но не углубляясь в сторону центра поселка. И немцы купились. Включенная на постоянный прием радиостанция выдавала панические сообщения о прорыве русских танков со стороны Южной Озерейки.
А затем, обогнав растянувшийся обоз с ранеными, в Станичку ворвалась еще парочка «Стюартов», тех самых, что были оставлены прикрывать отход бригады. Однако гитлеровцы в погоню так и не кинулись, то ли не успев вовремя отреагировать на стремительные действия десантников, то ли копя силы для утреннего удара по плацдарму. Окончательно утвердившись в мнении о массированном применении противником танков, фашисты бросили позиции и под прикрытием минометного огня отступили, позволив морпехам капитана третьего ранга Кузьмина соединиться с бойцами майора Куникова…
Глава 15. ВСТРЕЧА
Станичка, 5 февраля 1943 года
Несмотря на второй день боев, ничего даже близко напоминающего линию фронта (в данном случае, скорей линию разграничения войск) в Станичке не наблюдалось. Уцелевшие во время артобстрелов и бомбардировок здания по несколько раз переходили из рук в руки. Порой сам дом удерживали гитлеровцы, а подворье и хозпостройки находилось в руках русских морпехов — и наоборот. После очередного обстрела — а по поселку работали как немецкие батареи, так и дальнобойные советские, ведущие огонь с противоположной стороны Цемесской бухты, — целых домов оставалось все меньше. А потом, волна за волной, налетали пикирующие бомбардировщики. Днем фашисты пытались активно использовать танки, но серьезного эффекта от этого не было — у десантников имелись и противотанковые гранаты, и ПТР. С полдесятка угловатых бронированных коробок так и остались на узких улицах — с сорванными детонацией боекомплекта башнями, перебитыми гусеницами, черно-рыжих от пламени. Одним словом, классический бой в жилой застройке — словно в запавшем в память учебном фильме, виденном Алексеевым еще в курсантскую бытность. Вот только в те годы будущий старший лейтенант даже в страшном сне не мог бы представить, что придется испытать подобное на собственной шкуре…
Над головой хлопнула очередная осветительная ракета, и окрестности залило неестественным светом горящей алюминиево-магниевой смеси. По земле поползли дергающиеся изломанные тени, какие-то излишне четкие, словно бы мультипликационно-нарисованные. Не глядя на часы, Степан мысленно отсчитывал десятками секунды — семь, десять, двенадцать. Ничего сложного, если знать, сколько горит фрицевская «люстра» — приноровился уже. Пора? Да, сейчас погаснет, и у них будет секунд семь темноты и относительной безопасности.
Ракета, рассыпавшись россыпью быстро гаснущих искр, потухла.
— Вперед! Левчук первым, я замыкаю. Ванька, за комбата головой отвечаешь! Бойцы, рассредоточиться — и за нами, только не высовывайтесь, фрицы кругом.
Торопливо переползая к заранее присмотренной воронке и пихая перед собой тяжеленный ящик с шифромашиной — данке шен немецким ракетопускателям, подсветили, позволив оглядеться, — старлей бросил прощальный взгляд в сторону скособочившегося «бронезапорожца», сиротливо уткнувшегося парящим радиатором в забор. Жалко бросать, хорошая была машинка, хоть и тесная, шо пипец. Первый его серьезный трофей в этом времени, опять же. Но — надо. Своим ходом чудо германского военного автопрома дальше не пойдет, поскольку отбегалось. Оба передних колеса — в хлам, мотор разбит, внутри воняет бензином — похоже, что и бак продырявили. Хорошо хоть всем экипажем на небеса не отправились, когда на ту мину наехали — противоминную защиту класса MRAP для легкой бронетехники тут пока не придумали. Хотя тряхнуло не слабо: лично он едва плечо не вывихнул, да и старшине с Аникеевым тоже пришлось не сладко. Кузьмину с водилой повезло меньше всех — они сидели впереди, где и рвануло. Шофер погиб сразу, комбата контузило и посекло осколками левую ногу. Даже странно, что бензин не полыхнул.
