— А ведь неплохо звучит, честное слово! Верно товарищи? — Куников обернулся к присутствовавшим при их разговоре командирам. Спорить никто, разумеется, не стал, наоборот, дружно заулыбались, вполголоса обсуждая услышанное. — Что ж, раз бойцы придумали, так тому и быть. С этого момента обороняем от немецко-фашистских захватчиков Малую землю для скорейшего ее воссоединения с землей Большой! Принимается предложение, товарищи командиры? Вот и хорошо. А теперь серьезно…
Майор расстелил перед Степаном карту поселка:
— Показывайте, где товарища комбата отставили, нужно его немедленно доставить сюда. Насчет шифровальной машины — правда? Вы ничего не перепутали, товарищ старший лейтенант?
— Лично захватил вместе с машиной связи и двумя пленными, радистом и командиром немецкой артбатареи. Бронетранспортер уничтожен случайным снарядом во время вражеского артобстрела, пленных везли вместе с обозом с ранеными, где они сейчас, я не знаю. Вероятнее всего, уцелели.
Алексеев вгляделся в карту, куда более подробную, нежели та, что показывал ему главстаршина:
— Вот эта улица, а с домом определюсь по месту. Примерно здесь, ориентиром будет сгоревший полугусеничный бронеавтомобиль с антенной над корпусом, никаких других там точно нет. Вторая хата от него, если смотреть вдоль правого борта. Товарищ комбат просил передать, что спрячет шифромашинку в подвале дома, где он укрылся. Но нужно поторопиться, там фрицы неподалеку, если пойдут на штурм, долго наши не продержатся, боеприпасов маловато.
— Понял, — коротко кивнул Куников. — Возьмете отделение морских пехотинцев, я сейчас распоряжусь, и доставите Кузьмина сюда. Любой ценой и живым, чего бы это не стоило! Желательно — с шифромашиной. Если сочтете последнее невыполнимым, секретный прибор уничтожить. За исполнение последнего приказа отвечаете лично. Все понятно?
— Так точно, — пожал плечами Степан. Можно подумать, без приказа он бы бросил комбата в беде. Или «Энигму» фрицам с извинениями вернул. — Разрешите выполнять?
— Разрешаю. Обождите снаружи, я распоряжусь насчет бойцов, — Куников помедлил. — Да, и вот еще что: не могу вспомнить ваше лицо. Перед высадкой мы не встречались?
«Начинается», — тяжело вздохнул Степан. — «А я уж думал, хоть на этот раз пронесло. И ведь свидетелей полно, вон как в мою сторону зыркают. Сейчас каждый второй, не считая каждого первого, начнет вспоминать, не слышал ли он раньше про старшего лейтенанта Алексеева».
— Никак нет, товарищ майор, встречаться мы с вами никоим образом не могли. Ни во время подготовки к операции, ни во время погрузки. Я, так сказать, из другого, гм, ведомства. Разрешите объяснить позже и наедине? Товарищ комбат, к слову, в курсе.
— Вот как? Добро, кажется, понимаю, о чем речь. Выполняйте приказ, время дорого. И, кстати, имейте в виду — через час-полтора должны подойти корабли. Раненых нужно любой ценой доставить на побережье и подготовить к эвакуации, ждать никого не станут. Следующий рейс только через сутки, да и то не факт, что он будет — к этому времени гитлеровцы опомнятся и попытаются блокировать нас в том числе и со стороны моря.
— Понял, товарищ майор, учту…
****
Они успели почти вовремя. Почти — поскольку у знакомого дома уже во всю шла крайне нехорошая движуха, поддерживаемая приземистым угловатым танком, с грацией попавшего в посудную лавку слона ворочающегося посреди фруктового сада. Чердачное оконце пульсировало венчиком пулеметного огня, и старлей прикинул, что бой идет не дольше получаса — на большее просто не хватило бы боеприпасов. Окружившие хату немцы патронов не жалели, но подавить огневую точку пока не могли, опасаясь попасть под пули прикрывающих пулеметчика морских пехотинцев, ведущих огонь из окон. Морпехи боеприпасы, наоборот, берегли, стреляя короткими, экономными очередями и даже одиночными — насколько понимал Степан, в ход уже пошли винтовки перебитых при штурме фрицев. Теперь понятно, зачем танк подогнали: лезть на верную смерть гитлеровцы больше не собирались — в свете очередной осветительной ракеты он насчитал вокруг дома больше двух десятков неподвижных тел в фельдграу. Короче, запоздай они еще на несколько минут — и выручать оказалось бы некого, разве что разыскать в подвале драгоценный трофей. Что ж, самое время вмешаться…
— Старшина, — не оборачиваясь, позвал старлей Левчука. — Танк хорошо видишь?
— Как тебя, командир, — как всегда невозмутимо ответил тот. — Знакомая машинка, не раз уж встречался. Супротив ее пушки хата выстрела два-три продержится, вряд ли больше. Так я поползу, что ли? Спасибо товарищу майору, имею, чем приголубить.
— Гранаты давай, обе. Сам справлюсь. Ванька прикроет, мы с ним вон оттуда подберемся. А ты бойцами командуй, не впервой.
— Может, я уж сам? — отчего-то засомневался Левчук. — Хватит тебе, лейтенант, башку под германские пули совать, умная она у тебя.
— Охренеть, дождался комплимента! — фыркнул Степан. — Не выдумывай, Семен Ильич! Во-первых, героически погибать я не планирую, по крайней мере, этой ночью, во-вторых, ты лучше справишься. Рассредоточьтесь и долбаните по фрицам с тыла и флангов, бойцов хватает. А мы с Ванькой под шумок танк и спалим. Гляди, вон то дерево — ориентир, как до него доберемся, так и начинайте. И — все, кончен спор. Выполняйте приказ, товарищ старшина!
— Слушаюсь, — засопел Левчук, передавая старлею две увесистые «консервные банки» противотанковых гранат. — Запалы я вставил, так что поосторожнее. Не забыли, как пользоваться?
— Не забыл, — буркнул Степан, которому последний вопрос крайне не понравился. С чего бы это вдруг Левчуку сомневаться, умеет ли он их использовать? Ладно, с той РГ-33 он откровенно сплоховал, хоть и придумал вполне правдоподобное объяснение, но ведь про противотанковые и речи не шло? Странно как-то, и непонятно…
Впрочем, уже буквально в следующую секунду Алексеев об этом благополучно забыл, поскольку стало откровенно не до того…
До намеченного места добрались без проблем. Скованные боем фашисты особого внимания на свой тыл не обращали, так что путь до кривого дерева, где ползком, где короткими перебежками, не занял и пары минут. Еще и с ракетами повезло, удалось проскользнуть по темноте между двумя запусками. Отсюда до танка оставалось буквально метров десять, максимум двенадцать — с учетом дальности броска РПГ-41 — самое то. Аникеев, может, эти самые два кэгэ и не добросит, а вот он — вполне справится. Вопрос только в том, куда именно? Насколько Степан помнил историю, при подрыве на крыше моторного отсека танк выводился из строя практически со стопроцентной гарантией — полтора килограмма тротила — не шутка. Если вдруг не попадет, вторую гранату можно запулить в ходовую, уж больно удачно панцер развернулся, в аккурат бортом стоит. Противокумулятивных экранов у этой модели не имеется, закинуть РПГ между опорными и поддерживающими катками — раз плюнуть.
— Добросите, тарщ командир? — возбужденно задышал в ухо Иван. — А то я, ежели нужно, могу и поближе подползти.
— Отставить поближе, — буркнул старлей. — Сам справлюсь. По сторонам посматривай, прикрывай, чтобы ни одна сволочь не подобралась.
