Возможно, на этом бы все и закончилось. Прошло шесть лет. Имена Джона и Марджери, да и мое собственное имя, стали историей Херроуфилда. «Лорд Хью, прежний хозяин поместья, оставил его ради зеленоглазой ведьмы из-за моря, у которой в братьях ходили полулюди, полузвери…» Так вот, годы шли. Брат женился. Херроуфилд процветал. Эдвин предъявил свои права на Нортвуд и начал трудиться над его усилением.
А потом моему брату, выполнявшему обязанности мирового судьи, изложили странное дело. Сначала нельзя было даже предположить, что оно имеет какое-то отношение к нашей истории. Речь шла об убийстве мужчины, жившего в уединенном домике в холмах невдалеке от Ивлингтона, человека непорядочного и жестокого. Его ненавидела и боялась вся округа. Происшествие сильно смахивало на казнь. Чистая работа, единственная колотая рана точно в сердце, тонким ножом, какие обычно употребляют, чтобы разделывать птицу. Тело обнаружили не сразу. Люди неохотно ходили к нему. От капли алкоголя в Рори словно бес вселялся, он становился буйным и жаждал крови, к тому же слишком уж часто не давал прохода молоденьким девушкам. Стоило Саймону назвать мне его имя, как я его вспомнил. В свое время его привели ко мне на суд и обвинили в довольно серьезном преступлении. Он изнасиловал дочку местного мельника, сделал ей ребенка. И демонстративно наплевал на наложенный мною штраф. Я никогда еще не слышал, столько ругательств и угроз одновременно. Я приказал заплатить девушке существенную сумму и на пять лет изгнал его с моих земель. Похоже, он вернулся, едва услышав, что я уехал. И вот, он умер. У него не было жены. В то время уже не было. Она просто исчезла, и люди говорили «ничего удивительного». Он часто бил ее и все решили, что однажды он зашел слишком далеко и был вынужден тихо избавиться от тела. Никто не решился задавать вопросы. Все боялись. Так кто же его убил? Кто осмелился на это, и главное, кто смог столь эффективно это проделать? Многие желали его смерти, но слишком боялись, чтобы убить. И там никого не было… никого, кроме ребенка.
Я могла догадаться, что именно так и будет, ведь Бран же говорил: «Я сделаю то, что должен и уйду!»
— Расскажи о ребенке, — сказала я.
— Итак, ребенок, — продолжил отец. — Некоторые считали, что он сын Рори, кто-то говорил, что он найденыш, какой-нибудь незаконнорожденный, никому не нужный беспризорник, который как-то раз пришел к избушке Рори, да там и остался. Лишняя пара рук. Никто не помнил, когда он там появился. Никто не помнил, чтобы жена Рори родила. Просто люди изредка видели худющего, с ног до головы покрытого синяками пацаненка. Тощий, как привидение, но отнюдь не слабак. Деревенские мальчишки пытались его дразнить, но он каждый раз бросался на них, как дикий зверь, и они со временем научились бояться его и обходить стороной.
Ну так вот, кто-то нашел Рори с аккуратной дырой в сердце, и ни следа мальчишки. Жители Ивлингтона представили этот случай на суд моему брату. Что им делать? Разыскивать убийцу? И как поступить с хижиной Рори, с его курами? Кому они достанутся?
Саймон приказал произвести расследование. Сам он никогда не был особенно близок с Джоном и едва знал Марджери. Но они все же были родственниками, и если мальчику удалось выжить, его следовало найти. И не столько для того, чтобы предать правосудию, поскольку смерть Рори явилась для жителей Ивлингтона истинным благословением. Поиски, скорее, велись для того, чтобы выяснить правду и исправить былую несправедливость. В общем, начали искать, перевернули весь домик Рори сверху донизу. Нашли немного. Хозяин пропивал все, что получал за своих кур. Но находки оказались довольно странными и здорово оживили память местных жителей. Под полом на задах дома, оказалось, был вырыт небольшой погребок. Яма в земле, прикрытая досками. И увидев ее, парочка деревенских припомнила кое-что из их редких визитов в дом Рори за курицей или яйцами.
Я кивнула.
— Его обычно запирали там в наказание, — сказала я.
Отец изумленно уставился мне в лицо.
— Откуда ты знаешь?
— Он мне сам рассказал. Не словами. Он показал мне. Ты сказал, что он больше не воспринимает внешний мир. Но ты ошибся. Его разум все еще жив. Он погребен под страшными воспоминаниями. Совсем недавно он сидел в тюрьме, в тесном темном помещении. Теперь, кажется, он заперт там навсегда, если только мне не удастся вывести его оттуда. Я воспользовалась своей способностью видеть то, что видит он, соединить свои мысли с его. Так я надеюсь достучаться до него, пока не стало слишком поздно. А теперь расскажи, что люди вспомнили, найдя этот погреб.
— У меня просто нет слов, Лиадан. Твой дар намного превосходит все способности Конора вместе взятые. Опасный дар.
— Рассказывай, отец.
— Так вот, они начали вспоминать. Порой парнишки нигде не было видно, а Рори говорил, что щенка лучше всего держать в конуре, пока он не научится послушанию. Иногда они подходили к дверям и слышали тихие звуки, словно идущие из-под земли. Будто кто-то там скребся. «Крысы», — отвечал Рори. А один из них прямо-таки видел это, видел, как жена Рори вытаскивала оттуда мальчишку, дрожащего, трясущегося, молчаливого, перепачканного собственными испражнениями. «Грязная свинья», — сказала она и начала бить его по лицу. И самое удивительное — он не произнес ни слова. Не пролил ни слезинки, никак не попытался защититься. Просто стоял и ждал, когда она закончит. От этого она пришла в еще большую ярость и стала бить еще сильнее. Люди не любили ходить к Рори, им не нравилось то, что там происходит. Но никто не смел протестовать. Все его боялись. Кроме того, как говорят местные «все, что происходит у человека в доме — его личное дело».
— А как обнаружили, чей это ребенок.
— А! Во время тех поисков. В хижине нашли вещи, не оставившие никаких сомнений. — Отец полез в карман и вынул оттуда нечто маленькое и мягкое, прочную, отделанную шелковой вышивкой ткань. Он развернул ее между нами на одеяле так, что она оказалась на сердце Брана. Было темно, но мне удалось разглядеть искусную вышивку: листья, цветы, маленьких, крылатых насекомых. — Нет никаких сомнений в том, кому это принадлежало, — сказал отец. — Марджери была настоящей волшебницей во всем, что касалось шитья. Ты помнишь тот узор на мамином синем платье… — Тут его голос прервался. Рана была еще слишком свежа.
— Конечно, — подтвердила я тихо.
— Родственники Марджери на юге разводили пчел, — сказал отец. — Это — ее сумка, она держала там все свои ценности. Немного серебра для ярмарки. Оно, конечно, исчезло. Рори тратил все, что попадало ему в руки. Но саму сумку и остальное ее содержимое он продать не мог, уж слишком ясно было, чьи это вещи, а ведь все знали, что она умерла недалеко оттуда. Просто удивительно, что Рори знал, чей это мальчик и предпочел держать это в секрете. Он не мог не узнать, как только начались розыски. Возможно, он и сам в них участвовал, наравне с людьми моего брата. Так почему же он не привел мальчика, чтобы его доставили домой в Херроуфилд? Нет, он предпочел, чтобы все поверили в сказочку о волках. Он почему-то решил оставить ребенка у себя. Такие как он наслаждаются любой крупинкой власти. Думаю, его забавляла возможность иметь раба. Кроме того, Рори знал, что мальчик — мой родственник, а меня он после того приговора люто ненавидел. Именно поэтому твой мужчина так ко мне и относится. Он рос, слыша обо мне и моих делах только дурное.
