Сквозь туман бушующих эмоций я заметила небольшой помост, высящийся у самого края сцены. Неуверенно заняла его и, чувствуя, что голос осип от волнения, откашлялась. Этот неприятный звук, усиленный с помощью магии, моментально разнесся по всей площади. На небоскребах, высящихся по периметру, и небесных проекциях я заметила свое лицо: испуганное, бледное, с длинным шрамом на правом виске и скуле. Тем самым шрамом, который я получила в день, когда от Окраин остались только руины.
Воспоминания моментально помогли прийти в себя, а в груди разгорелось пламя надежды. Мое участие в отборе не будет напрасным. Я заставлю людей вспомнить, что в мире есть вещи более важные, чем напускное веселье и глупые шоу. Магия — не игрушка для аристократов, а ресурс, от которого зависит судьба человечества.
Почему они этого не понимают?!
— Окраины, — набрав полную грудь воздуха, начала я, — нуждаются в нашей помощи. Целый район сровнялся с землей, и я…
Слова резко обратились в крик, когда лодыжку ужалила острая боль. Мышцы рвались под натиском незримого лезвия, которое проникало вглубь, вгрызалось в плоть и рассекало связки, державшие кости. Холод стремительно сменился жаром. Кровь залила подол и розовые туфли. Ноги подкосились, и я, не сумев устоять, упала вперед.
Вопль ужаса застыл в горле, когда я поняла, что лечу со сцены высотой в несколько этажей, а ближайшие люди — за ограждением и не смогут прийти на помощь вовремя. Все внутри превратилось в лед, а мой визг, усиленный магией, пронзил Центр.
Тело с глухим треском соприкоснулось с каменной кладкой. Я услышала чей-то крик и испуганные рыдания. Через застилающий глаза туман увидела, как толпа в панике отхлынула назад. Оглушенная болью, не могла сопротивляться слабости и стремительно теряла контроль над собой. Веки безвольно опустились, и я отключилась.
ГЛАВА 11
Я проснулась, ощущая ломоту во всем теле и тяжесть, что приковывала к постели. Голова будто налилась металлом, череп распирало изнутри. Морщась, я поднялась на подушках и часто заморгала, пытаясь понять, где нахожусь.
Комната перед глазами кружилась, предметы двоились и, заметно дрожа, накладывались друг на друга и снова сходились в настоящую картинку. Стоило чуть повернуть голову, мир опять расщеплялся на множество копий, а через время стягивался в одну. Медленно, чтобы не поймать новый приступ тошноты от головокружения, я обвела комнату взглядом.
Светлая, незнакомая мне спальня нежилась в солнечных лучах. Непонятно только, в утренних или вечерних? В кресле рядом с кроватью спал парень. Его руки покоились на подлокотниках. Грудь под белой, смятой во сне рубашкой, медленно вздымалась при каждом вздохе. Голова была запрокинута назад и чуть повернута в сторону. Я не видела лица, но точно знала, кто стережет мой сон.
— Леон! — тихо позвала я и придвинулась ближе к краю. Слабой рукой коснулась локтя парня, и тот, вздрогнув, проснулся.
Вихры каштановых волос торчали в разные стороны. На лице остались полосы — отпечатки от кресла, к которому парень прижимался во сне щекой, уже покрывшейся едва заметной щетиной. Чародей моргнул, прогоняя остатки сонливости, и в медовых глазах заплескалось волнение вперемешку с изумлением и тихим восторгом.
— Ого, ты меня помнишь, — хрипло прошептал он, и широкие брови в удивлении поползли на лоб.
— А почему я должна тебя забыть?
Пока Леон внимательно всматривался в мое лицо, я сконцентрировалась на его глазах. Цеплялась за яркие янтарные озерца, как за спасительную соломинку, чтобы снова не провалиться в болото забытья. Боялась, что комната вновь начнет водить хоровод, а я опять потеряю контроль над телом и отключусь.
— Ари, — аккуратно начал Леон и склонился ко мне, сильно сократив расстояние между нашими лицами. Голова закружилась сильнее прежнего, в лицо ударил жар, но отстраняться не стала. — Ты помнишь, что случилось?
Конечно, помню. Хотелось бы верить, что случившееся на церемонии открытия — кошмарный сон. Но тело горит изнутри, кости ломит от боли, и я чувствую себя так, будто меня заново собрали по кусочкам. Это достаточное доказательство. Мне не приснилось.
— Я упала со сцены…
По телу расползся холод, меня мелко затрясло. Глаза наполнились слезами, и я спешно смахнула их тыльной стороной ладони. Это простое движение далось адским трудом, и из груди вырвался дрожащий всхлип.
Насколько же сильно пострадало мое тело? Я прикусила дрожащую губу, чтобы спрятать от Леона вновь нахлынувший страх, но мои страдания не укрылись от цепкого взгляда Льва.
Он осторожно, словно боясь повредить и без того израненное тело, накрыл мою руку своей и крепко, но аккуратно сжал похолодевшие пальцы.
— Меня хотели убить? Так же, как убили другую участницу?
Отчаяние билось внутри ледяными волнами, оковы страха сдавливали легкие, мешая дышать. Горячие соленые капли катились по бледным щекам, щекотали сухие губы и срывались с дрожащего подбородка. Я, стыдясь слез, поспешно принялась их утирать, но Леон вдруг притянул меня к себе.
— Нет, Ари, — успокаивал мои рыдания он. Гладил по волосам, убаюкивая. — Поверь, никто не пытался тебя убить.
Напуганная, я сильнее прижалась к Леону. Он с ногами забрался на кровать и лег рядом, не выпуская из крепких объятий. Гладил по плечам и спине, помогая унять дрожь.
— Почему ты так думаешь? — с недоверием проговорила я. Голос предательски дрожал, слезы застилали глаза.
— Потому что заклинание направили в ногу. Хотели бы убить — стреляли бы в грудь или сразу в голову. Столь мощное заклятие не оставило бы тебе шансов.
Сердце объяло морозной коркой. Холодная капелька пота скользнула вдоль позвоночника. Справившись с душащим комом в горле, я произнесла:
— Может, убийца хотел обыграть все как несчастный случай. Не устояла на сцене. Упала. Разбилась.
— Нет! — Леон утер слезы с моей щеки и заправил серый локон за ухо. — Вероятность погибнуть, упав с такой высоты, крайне мала.
Направив внутренний взор вглубь воспоминаний, я снова прожила те страшные мгновения. Перед глазами отчетливо стоял стремительно приближающийся камень мощеной площади. В вечер открытия мне казалось, что лечу с огромной высоты.
— Ты была напугана, — напомнил Леон, когда я поделилась с ним своими мыслями. — На деле же самое страшное, что могло произойти при неудачном падении, — перелом позвоночника, ушиб мозга или сотрясение. Как раз последнее и еще несколько переломов — твой случай.
Тогда понятно, почему Леон спрашивал о том, что я помню. Сейчас я еще не до конца пришла в себя, но в памяти вполне могут обнаружиться пробелы.
— Почему я не в лазарете? — Я снова обвела взглядом комнату, ни капли не похожую на больничное помещение.
— Потому что ты в моих покоях. Я заразился твоим недоверием к людям, — грустно улыбнулся Леон. Его теплая ладонь невесомо легла на мою голову, пальцы осторожно нырнули в пепельные пряди.
