— Не верю, что Амили оставила это просто так. Отбор должен продолжаться. Без нового Верховного Прима очень скоро погибнет.
— Ты права, — с грустью отозвался Леон. — Резервы магии не вечны. Она иссякает с каждым днем, хотя здесь, в центре Примы, это совсем не ощущается.
Про отдаленные территории никто из нас не сказал. Правда и без того была очевидна и тяжелым грузом легла на сердце, повисла неприятной неопределенностью в воздухе. Мне стало тяжело дышать, едва память вновь нарисовала катастрофу Окраин.
Я подтянула колени к груди и обхватила их руками. Только сейчас обратила внимание на свою одежду. Свободная, до середины бедер рубашка с длинными рукавами явно принадлежала Леону. Ноги ничем не прикрыты, но мой вид — последнее, о чем стала бы волноваться. В конце концов, я провела здесь четыре дня без сознания. Леон наверняка сам переодевал меня, а возможно, мыл и обтирал. В любом случае он уже все видел, и глупо загораться пламенем нелепого стыда, да и сил на это нет.
— Резервы тают, а мы устраиваем зажигательные шоу, — мрачно процедила я.
— Амили говорит, что это нужно людям. Мы должны показать, что все хорошо, опасность никому не угрожает и жизнь продолжается.
— А на Окраинах? — снова вернулась к больной теме. — Ты не видел, что с ними стало. Тебя специально в тот день оставили в поезде.
Леон пожал плечами.
— Возможно, ты права. Но эту информацию пока действительно скрывают, чтобы не пугать остальные районы. Пока неясно, что именно спровоцировало разрушения.
Я отбросила в сторону подушку, которую нервно стискивала, и раздраженно всплеснула руками.
— Почему не ясно? Смерть Верховного…
— Случилась за несколько дней до трагедии. Связь смутная, хотя до конца исключить ее нельзя.
Потупив взор, я в красках вспомнила ту безумную ночь. Тогда казалось, она перевернула жизнь с ног на голову: Ада вдруг стала одной из двенадцати избранных, сбежала и оставила меня ответственной за свою выходку. Рухнул весь мир, который я знала. Но сейчас с горечью понимала — у меня и жизни-то, возможно, не было. Мои первые четкие воспоминания связаны с тем днем, а до него — размытые картинки.
— Леон, — немного подумав, осмелилась вернуться к тревожащему меня вопросу, — а есть ли вероятность, что память мне отшибло после нападения на отборе?
Он уверенно покачал головой.
— Нет. Такое заклинание не стало бы аккуратно спиливать веточки памяти. Оно деструктивное. Проще говоря, разрушительное. Сама помнишь, что стало с ногой, по которой заклятие прошло вскользь. Если бы оно коснулось головы или хотя бы косвенно памяти — мозг бы превратился в кашу.
Я сморщилась и мысленно возблагодарила судьбу за благосклонность, сохраненные части тела и жизнь.
— А что, если это тот паразит? — не отставала я. — Тот, что напал на меня в комнате. Вдруг я пережила еще одно нападение, но забыла об этом? Вдруг из-за этого монстра моя память такая, такая…
— Исключено. Алькарин подселяет в разум новые мысли, а не сжирает старые.
Я задумчиво постучала пальцем по губам и немного погодя озвучила новую идею:
— А если это был другой паразит? Если алькарин как-то оказался в моей комнате, то и другая дрянь вполне могла.
— Я бы заметил следы нападения, пока тебя лечил. Подобные гадины не умеют грызть бесследно.
Я удрученно вздохнула, остро ощущая, как тает надежда вернуть воспоминания. Странное чувство — жалеть о том, чего даже не знаешь. Вдруг прошлое причинит боль, разочарует? Но обнаруженная пропажа заставила меня ощутить себя неправильной, неполноценной. Будто я нынешняя — жалкая часть утраченной меня настоящей. И мне безумно хочется избавиться от этого гнетущего чувства, вернуть память и стать собой целиком и полностью.
Леон звенел посудой, расставляя тарелки и чашки на небольшом столике. Он заботливо придвинул его ближе к кровати, чтобы я могла поесть, не вставая с постели. На самом деле я уже чувствовала себя намного лучше и вполне могла бы пересесть в кресло, но обесценивать помощь парня я не хотела, как и лишний раз провоцировать слабость и головокружение. Лучше отлежусь, чтобы мнимое улучшение не оттянуло окончательное выздоровление.
— Завтрак! — Леон поставил передо мной поднос с ароматной едой и горячим чаем. Я благодарно кивнула, улыбаясь своим мыслям: сначала парень приносил мне завтрак в комнату, а сейчас — в постель. Прогресс.
Как оказалось, у меня не так много воспоминаний, и за чашечкой чая я позволила себе ненадолго утонуть в одной из скудных картин прошлого. День, когда Леон явился ко мне с подносом еды, был просто сумасшедшим: эмоциональная беседа в душевой, опоздание на собрание участников, плутание по странным коридорам замка и жуткий охраняемый архив.
Безумная идея молнией мелькнула в голове. Я так резко отставила чашку, что Леон вздрогнул и испуганно уставился на меня, застыв с вилкой у рта.
— Леон, — с горящими глазами произнесла я, — кажется, я знаю, где можно найти мое прошлое!
ГЛАВА 12
— Ари, то, что ты предлагаешь, как минимум незаконно.
Я вскинула на парня насмешливый взгляд и выгнула бровь — нарушенные правила сейчас беспокоили меньше всего. Заметив мое безразличие к упреку, Леон попытался подобрать другой рычаг давления.
— Это может быть опасно. Мы не знаем, что за дверью.
— Думаю, что-то вроде библиотеки. Архив — база данных. Мне кажется это логичным.
Парень смотрел с укором и атаковал все новыми назиданиями.
— Помещение могут охранять собаки Амили. Ты сама их слышала.
Я кивнула, тут не поспоришь.
— И самое главное, — использовал последний аргумент маг, — у нас нет ключа.
— Будет, — заверила твердо. — Но только если ты мне поможешь.
Два дня у нас ушло на доработку плана и мое долечивание. Полное выздоровление и контроль моего состояния были основными условиями Леона. Лишь удостоверившись в том, что я окончательно оправилась от травм, он все-таки согласился помогать.
Пока я отсиживалась в покоях Леона, он активно участвовал во всех собраниях претендентов, где докладывал о моем состоянии, давал интервью и, самое главное, добывал нужные нам сведения.
— Свое кольцо Амили носит на цепочке, а ее кабинет на четвертом этаже, — на третий вечер доложил Леон. — В соседней комнате какой-то склад. Он не запирается.
— Отлично. А карниз?
— Посмотрел с улицы — есть. Снизу не особо понятно, насколько широкий.
— Разберусь на месте.
Леон вознаградил меня неодобрительным взглядом.
— А если он слишком узкий? Это ведь не со сцены рухнуть. Я не смогу снова собрать тебя по косточкам.
От такого заявления по коже поползли липкие мурашки. Колючий страх впился в сердце, приказывая отступить. Я шумно вздохнула, взъерошила волосы и устало рухнула на диван. Леон наблюдал за моими метаниями, стоя у чернеющего окна в своей гостиной.
