Изучение личного дела совершенно никаких ответов не дало. Даже наоборот, подкинуло новые вопросы. Но разбираться с ними времени уже не было.
Я обмерла, а сердце льдинкой ухнуло в низ живота. Кольцо, подаренное Леоном, стремительно почернело, на глазах обратившись в уголь, и рассыпалось темной пылью.
«Если же камень почернеет — бросай все и уходи». Память услужливо подсказала слова Леона, и меня охватила мелкая дрожь.
С Леоном случилась беда? Или беда идет ко мне?
На раздумья времени не было. Мысли судорожно метались. Что делать? Остаться здесь и попытаться найти досье Ады? Или бежать?
Будто прочитав мои мысли, кольцо, перед тем как окончательно обратиться в пыль, укусило кожу огнем. В сердце закрался ужас, а дурные фантазии захлестнули с головой. Даже не прихватив с собой бесполезное личное дело и затолкав его на случайную полку, я вихрем выбежала из архива, громко хлопнув дверью.
В коридорах было пусто и тихо, по гром моих шагов моментально разбудил собак, спрятанных где-то в переплетении ходов. Эхо принесло мне утробное звериное рычание, но лай животных больше не страшил. Сердце щемило от мысли: если беда не здесь, значит, она где-то рядом с Леоном. А я оставила его одного с Амили! Вдруг она его раскусила? Что теперь ему грозит? Что будет с его семьей?
Легкие горели от бега, ноги подгибались от волнения и усталости. Я спотыкалась, но продолжала бежать. Темное предчувствие разрасталось изнутри ядовитым сорняком. Паника поймала душу в тиски.
Достаточно быстро миновав пустые коридоры, я вышла к оживленному залу у главной лестницы. На меня никто не обратил внимания. Большинство обитателей замка со встревоженными лицами бежали на верхние этажи. Только некоторые бледные и заплаканные девушки, которых не знала, наоборот, спускались, чтобы выбежать на улицу. Стоял ужасный гул, все перекрикивались, тяжелая атмосфера делала воздух вязким. Каждый вздох давался с трудом.
Я быстро поддалась общей панике, но не ринулась из замка, как особо впечатлительные горничные. Через ступеньку помчалась наверх, в эпицентр развернувшегося безумия.
Причину переживаний нашла очень быстро, достаточно было просто следовать за напуганными людьми и встревоженными голосами. Я оказалась на этаже, где были покои участников, но в противоположном от моих комнат крыле. Коридор был забит народом, и в голове пронеслась глупая мысль: «Не думала, что во дворце живет так много людей. И что они все делают возле покоев Вейла?»
Я протиснулась вперед, раздвигая зевак, но что именно случилось, до меня дошло не сразу.
Перед распахнутой обугленной дверью грозно стояли два охранника замка. Они не пускали дальше напуганную прислугу и грозно просили всех разойтись. Безуспешно. Ошарашенного народу собралось достаточно, людей уже не разогнать.
Ничего не соображая, я беглым взглядом окинула толпу и заметила несколько знакомых лиц. Участники. Среди них была и Русалка. Дрожащей рукой, в которой сжимала белоснежный платок, она утирала мокрые от слез, покрасневшие глаза.
Из-за обугленной двери, куда не пускали народ, доносился строгий голос Амили. Колдунья отдавала приказы. Я пыталась вслушаться в слова, но не могла их разобрать. Из-за гвалта? Или из-за тумана в собственной голове?
— Ари, пойдем отсюда, — сквозь завесу шока до меня донесся знакомый голос.
Леон. Он осторожно коснулся моего локтя и аккуратно, но настойчиво потянул прочь.
Испуганным, непонимающим взглядом я уставилась на парня и застыла в оцепенении. Бурлящая вокруг паника и суматоха не позволяли мыслям прийти в порядок. Разум будто отказывался принимать очевидное. Я видела пример, но не могла сложить два и два.
Я упрямо замерла, пока Леон силой пытался оттащить меня подальше. Снова обернулась на почерневшую от огня дверь, за которой успела заметить обугленную мебель. Взор опустился к полу, покрытому пеплом… Глаза застлал дым и слезы.
— Вейл, — дрогнувшим и вдруг охрипшим голосом обронила я.
— Ари, пожалуйста, — шепнул Леон, и я увидела, что в его глазах плещутся те же эмоции, что кровавым букетом расцветают в моей душе.
Я ждала опровержений своим страшным догадкам. Молилась, чтобы происходящее оказалось иллюзией или кошмарным розыгрышем. Но Леон, видя немой вопрос на моем лице, лишь крепче стиснул зубы, свел брови и прикрыл глаза в гримасе боли.
— Вейл! — Собственный голос казался чужим надсадным воплем. Я дернулась и освободилась из крепкого кольца рук Леона.
Несколько человек испуганно обернулись в мою сторону. Их бледные лица искажены ужасом, а в округлившихся глазах застыла жалость. Люди расступились передо мной, когда рванула к покоям. Точнее, к тому, что от них осталось.
Охранники попытались меня остановить. Хватали за плечи, тянули обратно в коридор. Я брыкалась и даже умудрилась ударить одного стража локтем в живот. Упала на пол, чтобы выскользнуть из рук мужчин, и тут же оказалась с ног до головы в пепле, но даже не обратила на испорченную одежду внимания. Дернулась вперед, задыхаясь от рыданий и дыма, что еще не успел рассеяться.
— Уберите ее, — сухо приказала Амили.
Я не видела ее. Ничего не видела. Ослепленная болью, слышала лишь голос.
Меня снова подхватили чужие руки, и я, даже не думая о том, как выгляжу со стороны, закричала и забилась в истерике.
— Нет! Нет! Отпустите меня!
Меня тащили по полу, телом вырисовывая среди пепла светлую дорожку.
— Хватит вопить, Тиль, — заткнула меня Амили. — Вейл жив.
Крохотный проблеск надежды унял мои метания, и я прекратила биться в руках охранников. Краем уха услышала голос Леона — он просил их отпустить меня. Охранники неохотно последовали приказу Льва, и я безвольно осела на пол, захлебываясь от рыданий.
— Вы уверены? — с трудом выговорила, всхлипывая при каждом частом вдохе.
Кто-то опустился рядом со мной на колени, погладил по волосам. Леон. Я почти не заметила его осторожных касаний. Все мысли были поглощены одним — жив ли Вейл?
— Уверены, — бесцветно произнесла Амили, явно не желая со мной разговаривать. Но колдунья знала, что без ответа не уйду, а потому добавила: — В комнатах нет тела. Мы установили, что пожар начался с картин. Сначала сгорели они, а затем пламя перекинулось на мебель.
Тело охватила сильная дрожь. В горле застыл горький ком отчаяния, слезы душили, и из-за них я не могла выдавить ни слова. Ужас лизнул сердце липким щупальцем, и в душе поселилась тяжелая, невыносимая тоска.
— Кстати, откуда в комнате Тельца столько картин? — не обращая внимания на мои слезы, возмутилась Амили, оглядывая пустые почерневшие рамы.
Следователи приказали вывести меня, но Леон отогнал стражников и сам помог мне встать. Дрожащие ноги не держали, меня всю колотило, и я еле нашла силы выдавить:
— Картины… Он был в картинах.
