Мои ладони лежали на плечах чародея, поэтому сразу ощутила, как напряглись под тканью его мышцы. Напряжение Леона заставило меня недоуменно вскинуть бровь, но уже через секунду и мой слух уловил странный, пугающий шум.
Земля застонала, взывая о помощи. Деревья затрещали, а почва вдруг загудела, вибрируя и содрогаясь. Я испуганно ухватилась за Леона и загнанно огляделась, но не увидела ничего, кроме сгущающейся тьмы. Сердце леденело от ужаса, а тело обмерло, скованное липкой паутиной тревоги, что нарастала с каждым новым подземным толчком.
В надежде найти хоть какое-то объяснение я посмотрела в глаза Леона, но на его лице увидела лишь отражение собственного замешательства и страха. Но позади него заметила нечто, от чего сердце ухнуло куда-то вниз.
Огни города, куда мы шли, судорожно замерцали. Яркие цветные искры стремительно гасли, но иногда короткими вспышками зажигались вновь. Леон заметил, как в ужасе вытянулось и заострилось мое лицо, и, проследив за взглядом, быстро обернулся. И именно тогда начался настоящий хаос.
Уже не такие яркие точки света вдруг поплыли. Сначала мне показалось, что это из-за слез, которые снова выступили на глазах. Я часто заморгала, пытаясь согнать соленые капли, но ресницы и веки остались сухими. А вот огоньки продолжали двигаться. Постепенно теряя высоту, далекие всполохи света оседали вниз и вскоре терялись в переплетении сухих крон деревьев. Мы с Леоном будто наблюдали за жутким звездопадом, где каждая потухшая искра — чей-то дом. Чья-то жизнь.
Когда поняла, что происходит, меня будто окатило ледяной водой. Холод, родившийся глубоко в груди, стремительно затопил тело, которое мгновенно покрылось колючими мурашками. Страх и ужас овладели мной на несколько секунд, и я не могла даже говорить.
— Мой дом, — простонал Леон, и от надрыва, с которым он это сказал, перехватило дыхание. — Моя семья…
Земля все еще дрожала, сокрушенная новой катастрофой. Деревья качались, как от мощного урагана, хотя ветра совсем не было. От огромной разрушительной волны до нас докатился лишь жалкий клочок этой мощной губительной энергии, но и он внушал леденящий ужас и панику.
Плечи Леона поникли, на лице застыла маска боли, но в нем все еще жила слабая надежда. Я видела это в янтарных глазах, в которых отражались затухающие огни Примы, но знала — вера Леона погибнет совсем скоро.
Он вдруг молниеносно сорвался с места и, ломая ветви, кинулся к дороге, идущей через дворцовый лес. Повинуясь первому порыву, я бросилась следом. Ветки деревьев хлестали по лицу, пытались остановить, цепляясь за одежду и волосы. Я шипела от боли, но не сбавляла шаг, двигаясь за Леоном. Легкие горели, мышцы налились сталью и звенели от напряжения, но я думала лишь о Леоне и о том, что его нельзя оставлять одного. Пыталась кричать, просила парня остановиться или хотя бы подождать, но он словно оглох. Его ослепила боль утраты.
Я едва не упала, когда наконец нагнала Леона на знакомой обочине. Здесь когда-то от клыков собственных гончих погибла Амили. Ужасные воспоминания заставили содрогнуться, но мрачная картина быстро забылась, когда мой взгляд нашел Леона.
Он стоял ко мне спиной посреди дороги и глядел туда, где еще несколько минут назад простирался крупнейший район Примы. А теперь там зияла непроглядная чернота ночи, под которой вечным сном спал последний разрушенный город.
Дерек был прав. Прима не доживет до утра. Нам больше незачем сражаться за будущее, ведь его попросту нет. Магия почти иссякла. Новый Мир уничтожен.
Даже издалека я слышала, как тяжело дышит Леон. Его грудь вздымалась и опускалась, обрисовывая каждый шумный вздох. Я нерешительно приблизилась к парню и осторожно коснулась его дрожащей руки.
— Они мертвы, Ари, — сломленно уронил он, глядя в пустоту погибшего мира. — Моя семья… Вся Прима…
Я разделяла чувства Льва. Знала эту боль и пустоту внутри, когда понимаешь, что твой дом разрушен. Но в отличие от него я не теряла семью и не переживала утрату близких. Однако сейчас остро ощущала отчаяние Леона и едва могла дышать.
Слов не было. Поэтому молча обняла Леона и прикусила дрожащую губу. Слушала сбившееся дыхание парня и стук израненного сердца.
— Они мертвы, — снова выдохнул чародей и отстранил меня.
Он покачнулся, а я не успела подхватить его за плечи. Маг обессиленно рухнул на колени и стеклянным взглядом уставился в пустоту. От этого зрелища стало действительно жутко. Я никогда не видела Леона таким, и теперь чувство обреченности стало еще острее. Это конец.
Горло свело судорогой, отчаяние украло дыхание. Я опустилась на землю рядом с Леоном, приобняла его поникшие плечи и уткнулась в широкий ворот. Мы замерли в молчании, в котором провели несколько коротких минут.
А затем тишину взрезал знакомый голос.
— Последняя тройка претендентов в сборе!
Одним резким движением я вскочила на ноги, прикрыв собой Леона, который все еще не мог прийти в себя и оставался неподвижен. Тяжело сглотнула, понимая, что сейчас рассчитывать могу только на себя, и сжала кулаки, пытаясь унять дрожь. Волнение обуревало, и оттого было еще тяжелее видеть абсолютно спокойных Аду и Дерека. Они уже чувствовали себя победителями.
— Тройка? — глупо повторила я, вглядываясь сквозь сумрак в приближающиеся фигуры.
На мой вопрос никто так и не ответил, и я поняла, что очередной участник погиб. Но это не отозвалось в душе ни страхом, ни тоской. Я встретила новость как нечто ожидаемое и неизбежное.
Меня передернуло, лишь когда лунный свет коснулся лица Дерека. Похоже, Ада помогла ему остановить кровотечение, но вернуть чародею былую красоту была не в силах. Взгляд на несколько секунд оставался прикованным к лицу ледяного мага, изуродованному глубокими частыми порезами. Во мгле и вовсе казалось, что кожа брюнета испещрена уродливыми язвами. Только глаза оставались прежними — холодными и проницательными. Наши взгляды пересеклись, и внутри что-то оборвалось.
— Ари, отойди от него, — попросила Ада, подбородком кивнув на Леона. — Нужно покончить со всем здесь и сейчас.
Я упрямо замотала головой и искоса глянула на огненного мага. Оглушенный горем, он не замечал ничего вокруг и неподвижно стоял на коленях на холодной земле. Сердце в бешеном ритме запрыгало в груди, и мне захотелось крикнуть: «Ну же! Вставай!»
Дерек заметил мое смятение. Его глаза жестко сверкнули, и я уловила в парне тень темных чувств. Неужели ледяной маг ревнует? Разъярен тем, что какая-то часть Ариадны влюблена в другого?
— Зачем вам это? — крикнула, обращаясь больше к Аде. — Зачем столько крови?!
— Ты ведь знаешь ответ, — горько улыбнулась Ада, а затем снисходительно добавила: — Ты знаешь почти все, что знаю я. Так ведь?
Я молчала, стиснув зубы. Ада права. После контакта с собственной магией мне стали открыты все воспоминания о днях до моего создания. Поэтому прекрасно знала и понимала, для чего настоящая, прошлая я, заручившись поддержкой Дерека, затеяла эту кровавую игру.
