— А что?
— Мы подозрительно выглядим, стоя перед дверью, — переменил я тему. — Входим в роль и внутрь.
3
Обняв Мирэ за талию, я пинком распахнул дверь и вломился в таверну, слегка пошатнувшись, будто уже выпил. Взгляды всех присутствующих в питейном зале мгновенно обратились в нашу сторону — и некоторые даже задержались, настолько необычно мы выглядели. Кажется, придуманная мной нехитрая легенда с самого начала начинала трещать по швам. Эх, будь у меня нормальный меч, сейчас бы демонстративно положил ладонь на рукоять, а хвататься за разбойничий тесак — совсем не тот эффект, а учитывая, что носится он без ножен, чрезмерно агрессивно будет выглядеть, могут и попытаться заранее дать сдачи.
Мирэ то ли не заметила повышенного внимания к нашим персонам, то ли просто проигнорировала. Она направилась к стойке и находящемуся за ней кабатчику.
— Нам нужна комната.
Ответа кабатчика я, разумеется, не понял, но Мирэ заметно напряглась.
— Может и не на одну ночь, — ответила девушка. — А он иностранец, не говорит на местном языке.
Кабатчик оживился и подмигнул Мирэ, а мне показал два выставленных пальца. Это я сообразил — цену называет. Я бросил на стойку пару серебряных монет, хотя подозревал, что имелись в виду медяки.
— Он говорил о золоте, — шепнула мне Мирэ. — Хочет тебя кинуть.
— За два золотых я тут наверняка полрайона купить могу, — процедил я. — Уж эту развалюху точно. Скажи ему, что это плата за неделю, включая питание и щедрые чаевые. А если он не согласен, то я распорю ему брюхо и посмотрю, чем он обедал.
— Ты прирождённый дипломат, — проворчала девушка.
— И вовсе я не похож на чемодан, — не удержался я от плоской шутки.
Переводить мои слова Мирэ не стала, вместо этого сообщив кабатчику, что я, видимо, разбираюсь в местных ценах лучше, чем он думал.
— Пива мне! — громогласно заявил я, сделав неопределённый жест рукой.
Слов, конечно, кабатчик не понял, но привычную интонацию уловил и поставил передо мной глиняную кружку, хоть и состроил при этом кислую мину, понимая, что доплачивать я не стану.
— Мне вина, только хорошего, — попросила Мирэ.
Кабатчик скривился, теперь презрительно и резким тоном чего-то потребовал — не трудно догадаться, что денег. Видимо, он предполагал, что желания девушки являются отдельной статьёй моих расходов. Что ж, раз на словах объяснить я не могу, а если выпущу ему кишки, то некому будет подавать мне пиво, то растолкую наглядно. Я выхватил охотничий нож и перерубил одну из всё ещё лежащих на стойке монет пополам, после чего убрал одну половинку в карман. И вздохнул с облегчением — я не был уверен, что удастся с одного удара разрубить монету, понадеявшись на то, что серебро мягкий металл.
— Похожее, он решил, что ты предлагаешь забрать сдачу, — язвительным тоном поведала кабатчику Мирэ.
Он покосился на половинку монеты, потом на нож, потом на моё лицо и нервно сглотнул. Не думаю, что местные не могли бы повторить мой трюк, скорее всего никому просто не приходило это в голову, а может, кабатчика впечатлила не только моя наглость, но и скорость реакции — ведь вместо монеты я с тем же успехом мог перерезать его горло. Он быстро сгрёб оставшиеся полторы монеты, не дожидаясь, пока я надумаю вводить в обращение четвертинки или десятые доли, и выставил на стойку бутылку вина и ещё одну глиняную кружку. Мирэ поморщилась — она определённо предпочла бы посуду поприличнее.
— Попроси его подать серебряные кубки и скажи, что я даже обещаю не мять их в кулаке, — посоветовал я.
— Силёнок не хватит, — прошипела мне в ухо девушка.
— Он-то об этом не знает, и просвещать его на этот счёт совсем ни к чему, — хмыкнул я. — Пусть считает, что мять посуду руками моё хобби.
— Спорить могу, у половины местных мордоворотов такое хобби, вряд ли его это впечатлит.
— Чёрт, не спорь со мной, засветимся же. Вряд ли среди местных уличных девок водятся полиглоты, ты предположительно не должна понимать мой язык.
— Тогда мне не следует и переводить твои слова про кубки.
Проклятье, вечно я всё продумываю только наполовину.
Вытащил из кармана ещё одну серебряную монету, постучал ей по кружке, изобразил руками форму кубка и вопросительно поднял бровь.
— Вот теперь расшифровывай ему мою жестикуляцию, сделай вид, что ты догадливая.
— Прибью, — буркнула она, уловив мою подколку, но всё же «расшифровала».
Монету я бросил трактирщику — за повышение уровня обслуживания. Выражение его лица чуть изменилось — теперь казалось, что он съел всего ведро лимонов, а не телегу. Но кубки он всё же приволок — правда, всего лишь медные, а не серебряные, впрочем, чего уж ждать в такой дыре.
— Скажи, пусть покажет комнату и притащит нам туда ужин и пару кувшинов пива, а то…
В этот момент на моё плечо легла чья-то рука. Первым моим порывом было резко развернуться и всадить нож в брюхо типу, который не знает должного места своим конечностям. Но чуть подумав, я решил, что это ещё успеется, возможно, нападать на меня никто и не собирался — ведь мог не руку на плечо положить, а нож в почки всадить. Поэтому обернулся я медленно, демонстрируя тем самым отсутствие агрессии, и упёрся взглядом в толстую как у быка шею. И это при моём-то совсем немаленьком росте! Я где-то читал, что в средние века люди были ниже ростом, чем современные мне — так и думал, опять учёные всё врут.
Я отступил на шаг, чтобы иметь возможность осмотреть мордоворота целиком. Он не был мускулистым и накачанным, будто какой-нибудь бодибилдер — просто огромным, чуть ли не вдвое шире меня и выше почти на голову. Черты лица, на мой взгляд, восточного типа, пожалуй, в своём мире я бы причислил его к монголам — хотя в моём представлении стереотипные монголы были низкорослыми, кривоногими от постоянной езды верхом на невысоких лохматых степных лошадях, и в дурацких меховых шапках. Этот громила шапку не носил, демонстрируя бритую голову с единственным длинным чубом пепельных волос на макушке, и я затруднялся представить себе лошадь, у которой не сломался бы хребет, сядь в седло такая туша.
Сперва я подумал, что кабатчик решил натравить на меня вышибалу. То, что я вообще-то заплатил и ещё даже не начал толком дебоширить, значения не имело, вряд ли в этом мире существует общество по защите прав потребителей, разве что в виде отрядов наёмников, следующих золотому правилу — у кого золото, тот и прав. Только вот наверняка выбрасывание из кабака здесь сопровождается очищением карманов, а может и перерезанием глотки.
Потом я вспомнил, что когда зашёл, видел этого мордоворота сидящим за одним из столов, где он ещё с несколькими громилами пьянствовал и играл в карты. Конечно, это полностью не отменяло вероятности, что он является вышибалой, но несколько уменьшало шансы — вряд ли люди станут пить вместе с тем, кто вышвырнет их на улицу, как только они упадут под стол или надумают прирезать того, кому проиграли.
