Он, скорей, напоминал не то манекен, не то стереотипного вампира. Длинноволосого такого, белобрысого. На удивление, его серые глаза куда больше были похожи на те, какими природа наделила Гиацинт. Столь же стеклянные. Безжизненные. Неживые. Без оттенков.
Точно такие же глаза были и у самого Дарка.
— У них весьма эффективный способ снабжать своих некромагов топливом. Но это же топливо при жизни было занято в производстве, — продолжил мужчина. — Это даёт им все поводы для продолжения экспансии: прах должен течь.
Даркен ждал. Ему позволили войти в помещение, но не пригласили ни к разговору, ни присесть. Потому молодой человек просто стоял, сцепив руки за спиной, разодетый в облегчённую классику. От нечего делать вникал в разговор. Российская Империя, ЕССР… большая политика. Странно, что обсуждали их, но не упомянули Македонию. Тогда был бы полный набор. На Востоке традиционные застенки царизма, на Западе фантазии ударенного головой антисоветчика обрели алую плоть, а на Юге поднимают голову фашики. И посреди всего этого они, Богемия. Ничуть не меньшие моральные уроды, чем все остальные.
А как могло быть иначе в мире, в котором человеческие страдания — это наиценнейший магический ресурс? Тут ведь даже трупы не на кладбище в землю закапывают, и не кремируют, а должным образом обрабатывают и направляют на соответствующие склады для последующего превращения в топливо для заклинаний и магические аксессуары, вроде кинжала самого Дарка.
— Но мы им столько времени помогали, — подняла брови наивная матушка. Её вера в справедливый мир до сих пор так и не пошатнулась, несмотря на активную вовлечённость во всю эту политическую грязь.
— Мы же это делали не ради них, дорогая, — мужчина даже не поморщился и не оторвался от бумаг. — Мы делали это ради себя и своих доходов. И в ЕССР это отлично осознают. И даже если нет… почему их должны волновать подобные мелочи?
— Что же… я устала, — женщина бросила взгляд на ожидающего приглашения к разговору сына и демонстративно потянулась. — Хочу немного подышать воздухом. Вечером в саду так свежо.
— Хорошо, я буду ждать тебя, дорогая.
Камеристка помогла хозяйке подняться с места, и они обе двинулись на выход. Дарк всё понимал. Матушка сознательно отдавала ведущую роль отцу и не смела ему перечить ни в чём. В конце концов, из них двоих, только у одного человека была память о прошлой жизни, так что, выбор был очевиден.
Какая… жаль.
В любом случае, отсутствие партнёра по бумажной работе должно было рано или поздно принудить главу семейства отвлечься на смиренно ожидающего отпрыска. Проклятье, а Гиа подобным образом никто не муштровал. Всё, что от неё требовалось, это бровки домиком, да добавить плаксивости в голос.
Лишь когда минутная стрелка сместилась на тридцать градусов, а матушка так и не вернулась, родитель поднялся с места и кивком велел проследовать за ним в курительную комнату. Но и это ещё не было приглашением к разговору. Ведь великому Ришарду Маллою всё ещё требовалось нацепить курительный халат, спрятать по-девичьи роскошные локоны под курительной шапочкой, неторопливо забить трубку, раскурить её, затянуться несколько раз от души… лишь тогда сыну, если тот, конечно, не забудет и сам прикрыть домашнюю одежду от табачного дыма, будет предоставлена возможность говорить.
Но не на ту тему, которая его на самом деле интересовала.
— Надеюсь, ты ничего не обещаешь слечне Каппек?
Отец был крайне озабочен, чтобы абсолютно каждое действие укрепляло фамилию. Свадьба Ёлко и Даркена не могла должным образом усилить род Маллоев. Семейство было Каппек недостаточно могущественным или благородным.
— Только то, что смею себе позволить, отец, — сдержанно ответил молодой человек в очередной раз. Эти слова соскальзывали с языка, минуя сознание: настолько гладкой была вытоптанная для них многими однотипными разговорами тропинка. — Ёлко крайне полезна в моих начинаниях.
— Ты же знаешь, насколько низко я ценю твои начинания, — не изменившись ни в лице, ни в голосе, заметил мужчина. — Ты слишком юн, чтобы от этого баловства пользы было больше, чем вреда.
— Не ошибается лишь тот, кто ничего не делает: ошибки помогут мне стать лучше.
— Умный учится на чужих ошибках, лишь глупец — на своих.
— Поэтому я бы хотел помочь кое-кому исправить его ошибку, — Дарк увидел в этом повороте разговора возможность сменить тему на ту, что угодна ему. — Это несложно. Надо лишь надавить на одного бюргера, Вульфа.
Ответа пришлось подождать.
— Какое тебе дело до этого “кое-кого”? — слова вырвались изо рта вместе с клубами дыма.
— Это, потенциально, полезный человек. Безродная некромагичка, отличающаяся особой жестокостью к врагам. Как вы любите, отец: ей даже не нужно испытывать сильные эмоции, чтобы направить кого-то на больничную койку.
— Я её знаю? — несмотря на всю безэмоциональность, для сына Маллой-старший был открытой книгой. Он заинтересовался.
— Она учится у нас, в УСиМ, — Дарк почувствовал, что не сдержался и позволил улыбке на долю секунды коснуться правого уголка губ. — Броня Глашек.
— И в чём же она ошиблась?
— Устроила самосуд на территории Сковронского, — пояснил Маллой-младший. — Праведный, но самосуд. Сковронский — человек мелочный. Может такое не простить. Тем более, что и учился он не в УСиМ, а в ВАТИ. Конфликт магических школ…
Отец поднял руку, призывая сына помолчать.
— И каким же образом ты собираешься помочь? — уточнил он через пару затяжек.
— Я хочу, чтобы дело юридически было оформлено, как самооборона. Вульф — единственная проблема. Его отец слишком уверен в связях, хотя, по сути, никто и звать его никак. До Сковронского ему не менее трёх рукопожатий.
— Что же, займись, — соизволил дать своё благословение отец.
— Я бы хотел вашей помощи в этом вопросе, отец, — это уже раздражало. Как можно быть таким сухарём?
— Ты же сказал, что “это несложно”, — отметил родитель.
— Для вас. И для матушки, — вынужденно согласился Дарк. Этот разговор итак его унижал. Ради результата было не страшно унизиться и чуточку больше. — Я не справился.
— Значит, старайся лучше, — ответил он. — Свободен, — небрежный жест легче было прочитать, не как озвученное “свободен”, а как хлёсткое “прочь”. — Я хочу насладиться хорошим табаком. Один. Разве это преступление?
Глава 3. Вопрос лояльности
1.
Молодое сонное утро радовало приятной бодрящей прохладой. Солнышко уже выглядывало из-за крыш многоэтажек, но земля и воздух ещё не успели прогреться. Город спал. В столь ранний час никто не хотел показывать носа не то, что из дома, а даже просто из-под одеяла. Лишь редкие, похожие манерой двигаться на по-быстрому оживлённых зомбаков, работяги вразвалочку топали к месту исполнения служебных обязанностей, да одинокий дворник Поль толкал по дороге тележку со своим инвентарём.
