Слечна Маллой же — именно что ручей. Находящийся в постоянном движении, изыскивающий малейшую щель в горной породе, чтобы затем расширить её и обратить в часть своего русла. Она зависима от своих желаний, как и истинный ручей от притяжения земли, однако никакая преграда не изменит конечной цели, а лишь повлияет на подход.
Потому у всех женщин в семье ректора глаза цвета водной глади, а у мужчин — серые, подобно камню.
— Я никоим образом не хочу вас оскорбить, — покачала головой безродная после некоторых размышлений. — Но я привыкла сама заботиться о себе. Я люблю тишину, покой и одиночество. Лишь наедине с самими собой мы можем быть теми, кем являемся на самом деле. Сбросить маски, от долгого ношения прирастающие к лицу. Иногда даже отодрать их с кожей и ощутить прикосновение приятной успокоительной прохлады к неприкрытым нервным окончаниям. Пока вы рядом, я, даже полностью обнажившись, буду облачена в фальшивую личину.
— Многие люди боятся оставаться наедине с собой, — подхватила нить беседы юная хозяйка. — Когда вокруг нет никого, понимаешь, что все те пугающие речи, беспокоящие твой разум, принадлежат лишь тебе самому. Пока рядом есть хоть кто-то, всегда можно представить, что можешь сбежать от того уродливого чудовища, что постоянно воет рядом. Голоса других людей могут заглушить кошмарные потусторонние рыдания, но как только они замолкают, понимаешь, что тебе не скрыться. Этот монстр и есть ты. Я восхищаюсь вами. Не бояться себя самой может человек либо очень смелый, либо святой.
Броня бросила взгляд на дверь и решила, на всякий случай, переодеться за ширмой, скромно стоящей у стены. Однако, едва она поднялась с места и потянулась за подготовленными заранее маечкой и шортиками, как поверх её руки легла ладонь слечны Маллой.
— Не смейте! Я не позволю! — поспешно выпалил голубоглазый ручеёк, неведомым демиургом заточённый в теле юной девы. — Уж простите, но мне достаточно брата с этой его тягой к безликой современности хватает. Такой прекрасный бриллиант, как вы, попросту обязан получить достойное обрамление!
— Я просто… — начала-было синеглазка, но вовремя прикусила язык. Какое ещё “я просто”? Очевидно же, то, что сейчас происходило, — это процесс ресоциализации под условия нового общества. Общества, имевшего определённые стандарты и ожидания. И безродная, как никто другой, обязана им следовать. — Пожалуй, вы правы. Мне стоит… надеть что-то из того, что принесли горничные?
Да, с хозяйками ведь прибыли и служанки. В тот момент Броня не разглядела, чем именно была нагружена прислуга, но сейчас могла понять. Это одежда. Причём, в нескольких вариантах: как довольно пышное, но лёгкое платье с открытыми плечами, так и очень женственная ночная рубашка на случай, если гостье захочется сразу завалиться спать. В чистоте нижнего и постельного белья сомневаться не приходилось: у таких богатых людей всегда имелось множество вещей, которые никогда никто не использовал. Сомневающиеся могли бы обратить внимание на неповредённую упаковку.
— Да, именно! Я так понимаю, вы уже готовились ко сну? — в руках хозяйки тут же оказалась освобождённая от хрустящего целлофанового плена голубенькая ночнушка. Лёгкая, невесомая. Шёлковая. Одеяние такого рода, что, формально, будучи длинной и непрозрачной, открывала, пожалуй, чуть больше, чем могло бы хотеться хозяйке.
— Да… но я поняла, что это было неосмотрительно. С родителями мне удалось обменяться всего парой реплик по прибытии в усадьбу. Да и видели они меня отнюдь не в добром здравии. Семью Илеги тоже стоило бы посетить… — гостья перевела взгляд на платье. Голубое. Как же много тут было голубого. Похоже хозяйки считали, что Броня будет наиболее выигрышно смотреться в облачении именно этого цвета. — Думаю, с этим я не справлюсь в одиночку, даже если подключу поводок. Не поможете?
— С удовольствием! — обрадовалась та. Непонятно чему. То ли возможности проявить себя, то ли победе в кратком споре. — Ваши родители будут просто в восторге, когда вас увидят. И, думаю, родители слечны Шайс тоже.
— Полагаю, им бы больше понравилось, будь я мужчиной, — ответила синеглазка, следуя в сторону ширмы.
— Вы лучше, чем мужчина. Вы — некромаг. Причём, отменный! Я не очень много знаю о вашей последней битве, но многие ли могут похвастаться победой в схватке с превосходящими силами, да ещё и сопровождающейся захватом пленников!
— Меня, кстати, это сильно беспокоит, — заметила Броня. — Мы слишком легко забрали двух некромагов. Явный молодняк. Где их родители? Почему не вмешалась Сковронская?
— Оставьте вы эти переживания, — юная хозяйка закинула платье на край ширмы и тут же зашуршала упаковкой с нижним бельём. — Кто знает, что там произошло? Быть может, настоящая подмога попросту не успела приехать. А, быть может, Сковронский решил, что дешевле отдать двух студентов, которые, всё равно, ничего не знают, нежели устраивать масштабный бой с разрушениями на чужой территории.
— Значит, ничего не знают, да? — это выглядело логичным.
— Говорю же вам, оставьте переживания, — слечна Маллой опустилась на корточки рядом с гостьей, чтобы… помочь с бельём.
— Думаю, с этой частью я могу справиться сама, — решилась, всё же, настоять Броня, инстинктивно делая небольшой шажок назад.
— Ну, как хотите, — забавно надулась голубоглазка и протянула злополучный украшенный кусочек ткани, больше похожий на нечто “парадное”, нежели предназначенное для повседневной носки. Впрочем, долго обиду юная хозяйка дома держать не стала. Теперь ведущей эмоцией стало ехидство. — Я не ожидала, что вы будете испытывать неловкость. По крайней мере я ничего подобного не чувствую, когда мне помогает камеристка. Это из-за того, что ситуация излишне бередит вашу кровь?
— А это сильно важно? — спросила безродная, пытаясь надеть нижнее бельё прямо под полотенце.
— Вы в прошлой жизни были мужчиной?
Неожиданный вопрос заставил Броню на секунду замяться. Опомнилась гостья, впрочем, весьма быстро.
— Я что, похожа на мужчину?
— Я, скорей, ориентировалась по вашим постельным вкусам, — хитро улыбнулась собеседница. — Хотя, ваша излишне холодная рациональность добавляет очков моей теории. Кажется, я попала в цель.
— А, может, предположение было настолько нелепо и оскорбительно, что попросту не могло вызвать иной реакции? — безродная подарила юной хозяйке холодный взгляд.
— Ну-у-у… — Маллой-младшая всё также сидела на корточках, глядя на гостью снизу вверх. — Я бы не сказала, что хочу вас оскорбить, намекая на недостаток женственности. Напротив, я пыталась подчеркнуть, сколь много в вас мужественности.
Ответа не последовало. Лишь молчаливый взгляд синих глаз. Улыбка на губах хозяйки дома начала тускнеть.
— Ещё и ваши вкусы… вы ведь из низкого рода, где свободы нравов быть не может…
Маллой-младшая слегка поёжилась от неуютности атмосферы. Но ни единый мускул на лице Брони не дрогнул. Не было и намёка на истинные мысли. Ни тени подсказки.
