К сожалению, передышка была крайне краткой. Всего через пару секунд водитель экс-шляхтича справился с управлением и его пассажир смог сконцентрироваться на обстреле мотоциклиста. Пришлось Даркену отказаться от магического форсажа в пользу активизации щитов. Надо сказать, задачка по оперативной смене типов оборонительного заклинания под атаку Сковронского параллельно с выруливанием по местным обледенелым, полным ям и выбоин, дорогам, была весьма неоротодоксальной. Сын рода Маллой даже начал подумывать о том, чтобы, всё-таки, улучить момент, пристроиться ровнёхонько за авто противника и вновь контратаковать лучём огненного трындеца, однако Броня избавила господина от необходимости совершать этот сложный выбор.
Сориентировавшись по помехам на щитах сюзерена, девушка заставила боевой поводок изогнуться и швырнуть её вверх и вперёд по дуге, через машину. Неожиданный манёвр занудки вынудил разжалованного дворянина сменить приоритеты и переключиться на «летунью», что позволило Даркену вновь «врубить форсаж», пока Сковронский и Броня на высокой скорости обмениваются попытками пробить оборону друг друга.
«Номер один» уже почти настиг машину, когда из декольте закрепившейся на переднем капоте авто Глашек, прятавшейся за спиральным щитом от агрессии экс-шляхтича, показалась коваршая змеиная моська и прыснула ядом в сторону бедолаги-водителя, пытавшегося во всём этом бардаке уследить за скользкой, испещрённой колдобинами дорогой.
Даркен уже знак, к чему всё идёт и уверенно направил свой пилоцикл в сторону тротуара, куда решил спешно эвакуироваться Сковронский. Это, вне всякого сомнения, была бы красивая победа, если бы последний не успел вовремя объять себя защитным коконом, на котором железный конь сына рода Маллой подскочил, как на трамплине.
Молодой человек прямо в полёте вновь разложил транспорт на две циркулярных пилы, а затем поднял их в широком замахе, чтобы обрушить их прямиком на экс-шляхтича, когда Броня, поймавшая чересчур высоко подлетевшего «номера один» боевым поводком за ремень, обрушит того на их общего противника.
Сковронский успел переформировать кокон в куда более экономный щит и принять удар прямо на него. Уплотнённая магическая энергия не выдержала и единой полной секунды контакта с костяными циркулярными пилами, мгновенно покрывшись помехами и выплеснув переизбыток силы в примитивной форме мощной ударной волны, что отбросила молодого дворянина назад, а его противника — вжала в проледеневший асфальт.
На сей раз Глашек не страховала Даркена лентой, а сама подлетела к неприятелю с целью атаковать его в момент наибольшей уязвимости, так что «номеру один» пришлось как-то самому группироваться в полёте и выкручиваться, чтобы приземлиться на ноги.
Разжалованный шляхтич держался. Один против двоих, даже лишённый возможности маневрировать, он не сдавался. Ведь сейчас не было той коварной пули у него в спине, что в предыдущем сражении уравняла опытного некромага с молодым наглецом. Опытный вояка оставался таковым, даже когда его лишали права на собственное имя. Будь он Сковронский или Киллбейн, но то, как изящно он волшебной палочкой отпарировал собранную в дрель магическую ленту Глашек, направив атаку в тротуар, и как уверенно из положения лёжа перешёл в захват, подключив к сражению ноги, не могло не впечатлить.
Даркен вбил а обледеневший асфальт две циркулярки и заставил их протащить себя к противнику, переходя в быстрое сближение и вынуждая Сковронского переключить внимание на себя, чтобы занудка могла гибкой змеёй выскользнуть из нежелательных объятий этого человекоподобного медведя. Последний же не стал сопротивляться попыткам девушки разорвать дистанцию и сам перекатился к ближайшей стене, откуда споро пальнул в «номера один» простеньким быстрым проклятьем, видимо, прикинув, что раз тот катается на магических циркулярках, значит не активизировал во дополнительный поток щита.
Разумеется, надеждам Сковронского было не суждено оправдаться. Даркен отлично понимал, против кого сражается, и совершенно не жалел ни себя, ни праха, творя магию аж в четыре потока: по два на пилу, да ещё и с щитами разных видов, на случай какого-нибудь особо хитрого выверта со стороны вражины.
Град ударов обрушился на бывшего шляхтича. Тяжёлые, мгновенно пробивающие любые щиты — от Даркена, и лёгкие, хитрые, быстрые, как выпад змеи — от Глашек. У противника уже не оставалось ресурсов, а потому он принимал на щит только атаки Брони, а пилы её сюзерена предпочитал парировать, каким-то хитрым заклинанием, не то цепляющим металл, не то как-то выкручивающим гравитацию.
Однако вода камень точит, а дуэт Лешей и «номера один» был бурным потоком, крошащим скалы и инициирующим селевые оползни. Вот Дарку удалось «цепануть» ногу Сковронского, заставив поднявшегося-было врага вновь начать сползать вниз по стеночке, а вот боевой поводок Броньки отхватил отчаянно обороняющемся некромагу нос вместе с куском маски. Царапина за царапиной, ранение за ранением дуэт мажора и зануды изводили разжалованного дворянина, покуда движения того не стали достаточно медленными, чтобы сын рода Маллой мог рискнуть и, метким ударом ноги отбив в сторону удерживающую волшебную палочку руку врага, обрушить на того обе циркулярки. Костяные зубья вцеплялись в плоть противника, разрывали её, разбрасывали по округе ошмётки мяса и окрашенные кровью кусочки костей.
Бой был закончен, но эмоции переполняли Дарка. Пусть противник уже мёртв, но неугомонный сын рода Маллой продолжал терзать труп. Высокий визгливый голос магических пил воспевал акт бессмысленного насилия, как нечто возвышенное. Как торжество справедливости! Как восстановление баланса! Будто бы каждый из этих ударов, после которых в том, что некогда являлось Сковронским, оставалось всё меньше и меньше человеческого, был нужен хоть кому-то, кроме самого «номера один».
А ведь бывший шляхтич быстро «кончился». Даркен и сам не заметил, когда его атаки начали приходиться не столько по телу падшего врага, сколько по залитым его кровью подёрнутым ледяной коркой асфальту и стене. Уже и пилы стали петь не торжествующе, а жалостно, и мышцы рук заныли, со спадом адреналина ощутившие всю тяжесть обрушившейся на них усталости, а «номер один» всё никак не мог остановиться.
И неизвестно, сколько бы это ещё продолжалось, если бы в какой-то момент шея молодого человека не ощутила бы мягкое и осторожное прикосновение ребра девичьей ладони, что невесомым призраком всё это время лежала на защищённом доспехом плече.
Даркен дрогнул, словно бы забыл о том, что рядом есть кто-то живой, кто способен подойти так близко, чтобы дотронуться до разъярённого некромага. Хотя, отчего же «словно». Сын рода Маллой и правда забыл обо все и обо всём. Забыл о Глашек. Забыл о водителе, умывшемся недавно змеиным ядом. Забыл каждой детали этого мира, что не являлась бренной плотью падшего врага.
«Номер один» медленно, исподволь опасаясь того, что может увидеть, обернулся в сторону синеглазой занудки. Но во взгляде Лешей он не узрел осуждения. Не обнаружилось там и страха, не найти в нём брезгливости и даже жалости. Очи слечны Глашек оставались холодны, подобно тому, сколь холоден Северный Ледовитый океан. Лишь усталость была в тех водах.
