— Пару важных звонков — это сколько? — закатила очи цвета тропической листвы родительница. — Надеюсь, оно не разрастётся ветвистым древом срочных уточнений и перезвонов.
— Я тоже надеюсь… — вздохнула некромагичка. — Кстати, вы ведь регулярно сдаёте пальцы герру Кёстеру?
— А то как же? — в фырканье матушки слышались нотки раздражения. — Ты же иначе плешь нам проешь. Пришлось даже машину в кредит взять, чтобы до поместья было удобно добираться.
Теперь пришло время Броне закатывать глаза.
— Родители прославленной Лешей берут кредит на машину. Это звучит попросту нелепо.
— Не хотели тебя лишний раз волновать, — виновато улыбнулась пани Глашек.
Некромагичка перевела усталый взгляд на хитрую моську Илеги.
— Молчи, печаль-тоска, — обвиняющий перст синеокой зануды указал прямо на облачёную в одеяния горничной фигурку lesis. — Я отлично понимаю, на что ты мне сейчас пытаешься намекнуть.
— Я? — подняла та ручки в капитулирующем жесте. — А что я? Я ничего. Я просто так. Ладно, вы обе идите потрещите себе, а я займусь вкусняшками!
С привычной уже наглостью русовласая камеристка затолкала женщин рода Глашек в большую комнату, свободную от задротящих младших братьев, и решительно закрыла за ними дверь.
Матушка хихикнула.
— А она о тебе очень заботится. Я могу быть спокойна: передала тебя в надёжные руки.
— Мам… можно я полежу у тебя на коленках? — Броне показалось, что вопрос прозвучал чересчур нелепо и даже как-то жалостливо.
Оставалось только надеяться, что родительница окажется достаточно тактична, чтобы сделать вид, будто бы не обратила внимания на это проявление слабости.
И тактичности у женщины нашлось в нужном количестве, а вот актёрского таланта оказалось недостаточно. Сложно было не узреть в доброй улыбке да ставшей особо заметной мягкости движений жалости и отчаянной попытки хоть как-то сгладить острые углы, о которые не регулярной основе билась доченька.
Пани Глашек подошла к постели, уселась и легонечко постучала ладошкой себя по бедру.
— А я у тебя в волосах покопаюсь. Тебе это нравится. У меня собакены так не любили почесушку за ушком, как любишь ты.
— Угусь… — Броню уговаривать не требовалось, и вот, спустя пару секунд она уже валялась на покрывале, примостив голову на колени матушке. — Звоночки сделаю прямо сейчас. И не пугайся Роечки.
— Роечки? Яйс! — женщина громко взвизгнула и прижала руки к груди, когда узрела, как из декольте дочери выползает любопытная изумрудная моська.
— Не бойся, Роя умная. Она не укусит. По крайней мере, если на неё не наступать.
— Ну, думаю, да, не укусит, раз ты её под одеждой носишь: ты бы после первого же укуса взяла бы змею и избила бы ей ближайшую стену, — нервно хихикнула родительница.
Рое подобное замечание явно не понравилось, и змея застыла, настороженно взирая на хозяйку.
Та поспешила успокоить питомицу.
— Не бойся милая, ты ведь у нас хорошая змейка, я тебя не обижу, — девушка чмокнула шершавый бочок рептилии, а затем обратилась к матушке. — Не пугай её так. Она очень умная и всё понимает. Понятия не имею как, при полном-то отсутствии слуха, но понимает. Быть может, по губам читает? Правда говорить не умеет, и даже не меняет цвет. Так что бить её бесполезно: фиолетовой в крапинку Роечка не станет.
— Меняет цвет? — переспросила родительница. — Опять твои попаданческие шуточки.
— Ну, щито поделать, десу? — рассеянно переспросила Лешая, после чего приложила к уху телефон, а к губам палец, призывая пани Глашек к тишине. — Алло? Пан Маллой? Это Броня, мы с вашим сыном сегодня в две битвы ввязались. Тут встаёт вопрос по устранению сопутствующего ущерба… а? Пани Маллой этим занимается? Да, спасибо, я перезвоню ей.
Девушка повесила трубку и раздосадованно прикусила нижнюю губу. Звук разрыва соединения крайне хорошо описывал, что именно творилось в душе юной некромагички, для которой подобный звонок был небольшим подвигом. Она не привыкла никого ни о чём просить. Особенно — сильных мира сего. Сколь много раз ей говорили расслабиться и положиться уже на других, но у Брони попросту не получалось.
И она сама не знала, чего боялась сильней, отказа или согласия. Второе могло считаться даже более опасным, ведь рано или поздно на него захочется опереться. А подобная опора не могла считаться чем-то прочным, статичным, надёжным.
Прежде чем вновь набрать номер, девушка пролежала с закрытыми глазами, прижимая мобильный к лбу, около тридцати секунд. Тридцать секунд она заново собирала волю в кулак, и решилась ткнуть в контакт жены ректора лишь когда ощущения от копошения маминых пальчиков в волосах не дошли до горла тем приятным, слегка зудящим комочком, который рождался каждый раз, когда затягивалась ласка.
— Алло, пани Маллой? — неуверенным голосом спросила Броня.
— А! Моя дорогая невестка! Рада тебя слышать! Я так понимаю, тебе что-то понадобилось и ты не можешь с этим справиться без моего вмешательства?
Хоть тон собеседницы был весёлым, и даже ласковым, слечна Глашек ощутила неприятную тяжесть чуть пониже груди.
— У меня уже появилась репутация человека, который звонит лишь тогда, когда ему что-то нужно?
— Ну, либо это, либо тебе настолько не с кем «погонять» в «Цивилизуху», что ты решила подключить человека, бесконечно далёкого от игр, лишь бы он тебе составил компанию.
— Да, это было бы нелепо, — вздохнула Броня. — И мне действительно нужно вспомошествие для устранения сопутствующего ущерба, которого не удалось избежать во время последних боёв.
— Хочешь подлатать челядь?
— М-м-м… да, — девушка специально избегала прямого упоминания, на какую именно цель требовалось выделить деньги, чтобы увеличить шансы получить их. — Это ведь средство производства! От их здоровья и лояльности зависит, насколько крепкими будут наши позиции. Особенно если учесть, в какое мутное время мы сейчас живём…
— Прекрати уже рационализировать эти траты. Хватит, — мягко осадила её пани Маллой. — У тебя не получится корчить из себя циника после того, что ты уже сделала для челяди. Одно только самопожертвование в Коваче, которое покорёжило твою душу, чего стоит. Я так посмотрю, ты не доверяешь принцессе?
— Принцессе? — недопоняла синеглазка.
— Она ведь обещала проследить, что всех жертв резни в поезде починят. И я не думаю, что теракт в больнице должен хоть как-то повлиять на данное августейшей особой слово.
— Да, вы правы… не должен, — неуверенно произнесла девушка. — Я просто… хочу быть уверена, что весь инструментарий у меня на руках.
— Ты ей не веришь… — с плохо скрываемым удовольствием в голосе произнесла собеседница. — И это хорошо. Не задерживайся на перепутье сейчас, Броня. В наши неспокойные времена нужно крепко держаться за то, что стоит твёрже. Я перечислю тебе средства. Тебе не потребуется за них отчитываться: сделаем вид, что это твои «карманные».
