Пан Вольгац хотел что-то рявкнуть в ответ, но вовремя додумался подавиться этой репликой, лишь бы не выпустить необдуманных слов в мир, где те могли бы наплодить потомство домыслов, чья порода неугодна знатному господину.
И сей заминкой не преминула воспользоваться пани Штернберк, но не для того, чтобы отмахнуться от цепляющейся за ворот хулы, как могло бы показаться на первый взгляд, а для того, чтобы атаковать самой.
И пусть она обращалась к аудитории, повернувшись спиной к трибуне и Даркену, сын рода Маллой ничуть не сомневался в том, что слова были предназначены в первую очередь ему.
— Итак, о чём бишь я хотела сказать, пока меня не отвлекли? Ах, да, человеческая природа. Борьба с человеческой природной бессмысленна. И я говорю сие не потому, что наслушалась проповедей культа актуальной невесты человека, собравшего нас здесь сегодня. Это очевидно любому, кто прожил достаточно много лет: люди хотят лучшего для себя и своих родных. И бессмысленно винить юного Даркена в том, что он озвучивает с трибуны нечто, что является интересом его рода, — женщина мягко коснулась груди в трогательном изящном жесте. — Как и бессмысленно винить его оппонента в том, что тот взорвался в свойственной молодости вспышке гнева. Ведь делая упор на причинах, по которым мы могли бы иметь интерес помочь роду Маллой, оратор сделал акцент не на том, что мы могли бы получить, а на том, что мы имеем шансы потерять. А это позиция угрозы, даже если сама угроза исходит не от озвучившего её.
Даркен хмурился. Кто-то даже мог бы сказать, что у него затравленный взор. Или напротив, чересчур угрожающий, каковым является практически любой взгляд исподлобья.
А всё оттого, что молодой человек видел смыслы, стоявшие за словами. Он отлично помнил о связях Штерберков в фашистской Македонии. О том, насколько устойчивы позиции рода в обеих странах.
Даже полное крушение Богемии для этого семейства будет не столько тяжёлым ударом, сколько возможностью. Лестницей, по которой можно подняться наверх, подтянув союзников из верхушки рейха, чтобы под эгидой обоснованных претензий оттяпать себе неслабый кусочек земель.
Иными словами, у Штернберков имелось много различных путей возвышения. И ежели Маллои не желают связать себя с ними посредством уз брака, то зачем поддерживать их?
А огневласая пани благородного рода тем временем продолжала свою речь.
— Но какой смысл в этой угрозе, если мы априори существуем в атмосфере постоянного страха за наши владения, если мы постоянно ожидаем удара со стороны тех, кто зовёт себя нашими союзниками, что и продемонстрировал наглядно пан Вольгац. Мы изначально готовы к атаке. И сейчас получили информацию лишь о том, что готовится атака несколько более массированная, чем обычно.
Даркен приложил ладонь к лицу и тихонько завыл. Хотя, с учётом того, сколь громким и шумным был изначально пан Маллой, это самое «тихонько», обратившееся в высокий протяжный звук, не заметить который оказалось сложно.
И человек, привыкший находиться в центре всеобщего внимания ожидаемо вновь оказался под взором сотен взглядов.
Ему даже не требовалось поднимать голову и убеждаться в этом. Подобный «эффект наблюдателя» сложно не ощутить кожей даже сквозь слои высококачественной защиты.
«Номер один» лениво поднял руку и махнул пару раз небрежно.
— А, продолжайте там меряться, чем там вам в голову взбредёт. Не обращайте на меня внимания. Я — всего лишь патриот своей страны, желающий защитить её от краха. Зачем меня слушать, право слово?
Шепотки и ропот были не способны заглушить звуки тяжёлой твёрдой властной поступи, что могла принадлежать лишь одному человеку: принцу Лотарингскому. Тот демонстративно подошёл к пану Маллою и остановился рядом.
— Ша! — громогласно изрёк сын короля. — Сколь не был бы Даркен бравурным и неоднозначным в плане поведения человеком, ни у кого из вас не найдётся фактов, которые можно было бы использовать для обвинения его или его рода в недостаточной лояльности короне…
Однако обличительная речь правителя была остановлена самим «номером один», который не глядя взялся за штанину сюзерена и потянул её на себя, привлекая внимание потомка властителя богемийских земель.
— Не полыхай, бро, — небрежно произнёс Даркен. — Давай просто посмотрим на нашу шляхту в её естественной среде обитания. Просто сядь рядышком, расслабься, и начни уже получать удовольствие от грядущего зрелища. Поверь мне: будет то ещё мясо.
Ответом молодому патриоту был высокомерный раздражённый взгляд принца. А учитывая сколь рослым и крепким являлся пан Лотарингский, и что он стоял, в то время, как сын рода Маллой предпочитал приземлить ягодицы на твёрдую поверхность, взор его не мог не выглядеть внушительно.
Зрелище это отчего-то заставило Даркена усмехнуться. А спустя секунду «номер один» услышал недовольную горделивую отповедь.
— Я знаю ваше отношение к традициям… бро-о-о. Но не мне, как августейшей особе их нарушать. Мой долг не обратить важное обсуждение в балаган. Я благодарен за собранную информацию, но вы, очевидно, вести собрание не способны. При всей лояльности, своим поведением вы попросту позорите имя шляхты, и я спускаю вам это с рук лишь за прежние заслуги ваши и вашего рода.
Даркен отпустил штанину пана Лотарингского, подтянул коленки к груди и водрузил на них предплечья, в которые тотчас же упёрся лбом.
— Не мне вас, принца, учить жить. Вы в своём праве, так пользуйтесь им, как того требуют ваши совесть, долги и пожелания. Слечна Каппек ознакомит вас с выкладками в ближайший перерыв. Быть может у вас получится убедить как можно больше собравшихся вооружиться ложками для расхлёбывания той субстанции, что вскорости нас зальёт по гланды. Я-то свой половник заготовил уже давно.
— Ценю это, — ответил потомок короля и гордо, властно поднял взор в сторону вассалов.
Начался очередной виток обсуждения.
4.
Даркен сидел практически недвижимо аж до самого перерыва. И когда таковой начался, не подумал проявлять какую-либо активность.
Его ухо слышало звонкий стук каблучков. Фортуна.
Пожалуй, сейчас молодому человеку больше хотелось бы услышать легковесное шуршание кедиков Ёлко, или же глухую поступь Гало. Но первая была занята вываливанием на потомка короля всего массива старательно собранной и аккуратно структурированной информации, а второй — организовывал силы, готовя удар по логову Ганнибала.
Сердце грело мягкое прикосновение ручки Гиацинт, что ещё во время обсуждения осторожно прицокала к брату и уселась рядом, почуяв тяжесть на его душе. Однако даже теплу ладошек юной слечны Маллой было не под силу противостоять тому льду, что постепенно сковывал нутро «номера один».
Наконец стук каблучков затих. Фортуна приземлилась рядышком с молодым человеком и, собравшись с силами, тихонечко позвала его.
— М-м-м-м… Даркен?
— Абонент вызываемого аппарата выключен или находится вне зоны действия сети, — механическим голосом ответил юный некромаг.
