Но это того стоило. Застрявшая в теле сына рода Маллой тентакля мало того, что не могла участвовать в бою и мешала карфагенянину маневрировать, так ведь ещё оказалась для последнего неожиданностью. Он успел отразить атаку Брони, однако вовремя подоспевший Мец отсёк Ганнибалу руку с волшебной палочкой. Спустя ещё две секунды Глашек наполовину вырвала, наполовину отгрызла последнее из свободных щупалец, орудуя разом и челюстями, и монструозной левой клешнёй, а затем принялась уже непосредственно за своего противника.
Лешая даже не пыталась убить карфагенянина, она его пожирала живьём. В самом прямом смысле этого слова. Для аватары хтонического божества было важно не оставить и малейшей частички Ганнибала в этом мире. Ни малейшей. Когда не сохранилось ни плоти, ни костей, девушка принялась ползать по помещению, слизывая с пола и стен капельки крови.
Это выглядело, вне всякого сомнения, жутко. Но не вызывало у Даркена, измученного и усталого, ярких эмоций.
В отличие от той волны пробирающего до самого костного мозга магического холода. Эта волна смыла магические контуры, что удерживали юного дворянина на ногах и защищали его от дичайшей боли. Но не ощущение угасающего сознания и не обрушившаяся на его остатки мука беспокоили сына рода Маллой больше всего.
Последней мыслью Даркена было изничтожающее душу чувство досады и бесполезности всего, что они делали. Ведь эта волна холода не могла являться ничем иным, как свидетельством того, что пришлось обратиться к магическим башням и применить-таки тот колдовской контур, который Маллои заготовили, как крайнюю меру против массового обращения заражённых.
3.
Ночь. Дождь. Холодный воздух с улицы аккуратно, но настойчиво шарит по плащу, в который укутался Дарк, накинув его прямо поверх доспеха. Тело всё ещё ощущалось несколько чужим, несмотря на виртуозную работу Вольдемара, лично поднявшегося на последние этажи отеля «Сметана», чтобы вернуть к жизни юного господина.
Конечно, сам Вольдемар считал результат своих трудов донельзя грубым, но, по факту, вся восстановленная плоть была полностью функциональной, а не жалким суррогатом. Просто дворецкий обычно тратил на оживление больше времени, в спокойной обстановке шлифуя тело пациента до состояния, неотличимое от того, в каковом оно пребывало до ранения.
Так или иначе, сделанного оказалось достаточно, чтобы «добить» до конца эту тревожную декабрьскую ночь. А уже потом, когда над Даркеном не будет довлеть необходимость присутствия на публике, можно будет лечь на дополнительные процедуры, без проведения которых Вольдемар не отцепится от загривка вверенного под его ответственность сына рода Маллой.
Как «номер один» и предполагал, та волна потустороннего холода, которая была ответственна за разрушение заклинаний, без которых Дарк и деградировал от побитого, но гордо стоящего на одном колене некромага до безвольного комка из мяса и костей, и правда являлась результатом применения контрмер против массовых мутаций.
Похоже, то был прощальный подарок данного воплощения Ганнибала. Скорей всего где-то находился магический триггер на запуск активизационного проклятия в случае, если сердце карфагенянина не будет биться некоторое время.
Прощальный подарок данного воплощения и первая фаза планов — следующего. По сути, ковену не удалось нанести никакого ущерба противнику. Тот уже был готов к переходу на новый этап и просто использовал штурм «Сметаны» в своих целях.
Конечно, польза от данного мероприятия имелась. Маллой-старший, например, очень хотел получить «неоспоримые доказательства», которые, вне всякого сомнения, найдутся. Их поисками уже занимались ответственные люди отца. Да и краснопёрые старательно порывались помочь, да только им тут делать нечего: ещё уничтожат какой пакет важной информации. Благо, Броньке как-то удалось договориться с послом, что силы коммуняк будут в рамках данной операции подчиняться приказам Даркена, что позволяло их держать снаружи.
Бронька.
Прошедшей по Праге волны контрзаклинания, что в качестве побочного эффекта смывала многие магические контуры и останавливала сердца слабых созданий, не хватило, чтобы повлиять на аватару хтонического божества.
Девушка стояла у выхода на обрушившийся балкон, да слегка покачивалась, словно бы тонкое деревце на ветру. Руки безвольно повисли вдоль тела, голова опущена.
Она всё ещё оставалась на грани. Не деградировала дальше до божества и не могла восстановиться. А ведь прошло довольно много времени. Минимум минут двадцать с момента окончания боя. Так что же сейчас с ней? Лешая до сих пор борется? Или нашла точку покоя в данном состоянии сознания?
Даркен начал подниматься. Ему тотчас же помогли. Судя по тому, сколь нагло чья-то рука вцепилась в загривок сына рода Маллой, то оказался Гало. Конечно, любой мог бы таким образом поставить сюзерена на ноги, если говорить чисто о физической и парафизической возможности, но лишь у «номера три» было настолько незамутнённое сознание, чтобы сделать подобное «на автомате» просто из благих побуждений.
Впрочем, «номер один» не уделил никакого внимания этому казусу. Он медленно и осторожно, словно бы там, у выбитых окон, стояла не красивая юная израненная студентка, а дикое животное, подошёл к Броне. Подошёл и укрыл её своим плащом. Некромагичка совершенно никак не отреагировала на столь галантный жест, а потому молодому человеку пришлось обнять бедняжку, просто чтобы кусок ткани не соскользнул с девичьих плеч куда-то вниз, в бездну, куда улетали и где растворялись без следа тяжёлые капли падающей с неба воды.
— Знаешь, я, конечно, не против, что ты решила внести изменения в дизайн доспеха: оно, действительно, чересчур скрадывало твою фигуру. Но, на мой сугубо мужской взгляд, ты чересчур много открыла в районе живота.
Хохма Даркена ожидаемо не достигла цели. И сын рода Маллой не был уверен, что Глашек сейчас способна вообще воспринимать даже не слова, а просто интонации. Но ведь Лешая отличала союзников от врагов. Или, хотя бы, врагов от тех, кого не надо пытаться изничтожить.
Молодой человек старательно прислушивался к своим ощущениям, надеясь уловить хоть какие-то признаки реакции Брони.
— Кстати, тебе следует лучше питаться. А то ты целого карфагенянина схарчила, а в районе живота мясца так и не прибавилось. По-моему, это уже нездорово: у тебя, часом, булимии нет? Ты там не срыгнула всё, пока я в отрубе лежал?
Даркен усмехнулся своей шутке, но снова не заметил и не почувствовал никакой реакции со стороны девушки.
Подумав немного, молодой человек чуть отстранился от Брони, чтобы иметь возможность оценить выражение её лица. Конечно, закатившийся правый глаз и отсутствие куска щеки, из-за которого торчащие крючковатые псевдозубы выглядели, как оскал, мешали восприятию, однако кое-что «номер один» смог разобрать: его невеста суровым, но несколько неясным, не то угрожающим, не то пустовато-грустным взглядом смотрела куда-то вдаль.
Некромаг попытался проследить за взором синеокой. И тогда его внимание привлекло поблёскивающее в темноте навершие одной из городских магических башен.
