— Ну, так они дворяне. Или, как минимум, просто некромаги, — неуверенно ответил мужчина.
— Ну а вы — богомать и богобать, — развёл руками Даркен.
— И богобрать! — выкрикнул из своего угла Лёва, высовывая морду из-за монитора.
Вот уж у кого не возникало никаких проблем с интеграцией в высшее общество. Не сказать, что сын рода Маллой до этого имел опыт душевного общения с парнишкой: тот, всё же, имел поводы крысится на на юного дворянина, стебущегося над его сестрой. Однако же Лев Глашек тушевался заметно меньше, чем его отец, и осторожничал не сильно больше, чем нужно, чтобы нащупать границы дозволенного.
И, в силу антагонистичности «номеру один», происходящего из желания защитить сестру, нащупал он этих границ довольно много. Но никогда не преступал их. Да и сейчас предпочитал не зуб точить на Даркена, а поддержать шутку: видать, чувствовал атмосферу и понимал, что нынче будет лучше не грызться из-за старых обид, а поработать над укреплением взаимоотношений.
Хотя, вряд ли простил. Такие, как Лев, крайне злопамятны.
— И богобрать, — согласился юный дворянин, после чего жестом попросил будущего тестя усесться обратно на диван, а сам двинул к креслу, которое обычно занимал кто-то из помощниц Броньки. — Так что, оставьте это унижение. Вы — её семья, и по вашему поведению многие будут судить о ней. Поэтому…
Кулак Даркена с грохотом опустился на крышку стола. Замах был коротким, а движение — молниеносным. Однако грохот оттого тише не стал: всё же, молодой человек находился в отличной форме. Даже остатки чуждость тела, обыденной для невыспавшихся оживлённых, не мешала.
— …прекратите унижаться перед каждым встречным. И предо мной — в первую очередь! Заодно потренируетесь. Знайте, что сейчас за вами стоит сила. Сила вашей дочери. Сила её подчинённых. Моя сила. Сила моего ковена. Сила рода Маллой. Сила УСиМ!
Надо сказать, что если пани Глашек и Лёва инстинктивно подпрыгнули на местах в момент удара, то глава семейства сжался. Но то, что со стороны могло показаться жалким жестом, сопровождалось взглядом резко похолодевшим и ставшим жёстким. Тут даже не надо было знать некоторых моментов биографии мужчины, чтобы понять, что он умеет быть опасным, если ситуация того потребует. Бить он себя позволял только из соображений, что в мире, где у сильного имелись все права, много безопасней стерпеть обиду, приняв каждый удар безропотно, чем отвечать.
В основном.
— Судя по тому, как уверенно вы говорите о будущем, пан Маллой, вы ничуть не сомневаетесь в том, что с нашей дочерью всё будет хорошо.
«Номер один» небрежно откинулся на спинку кресла и развёл руками.
— А то как же? Конечно же, будет хорошо. Через недельку вы её увидите в добром здравии, — молодой человек не стал уточнять, что в зависимости от ряда не оглашённых вслух условий то могут быть разные версии слечны Глашек, одну из которых, вероятно, придётся изничтожить до последней искорки сознания. — Да, кстати, и зовите меня Дарк. Я от подобных обращений чувствую себя древним, как испражнения мамонта, увидевшего в небе падающую звезду и решившего, что ситуация с динозаврами вот-вот повторится.
— Хорошо… Дарк… — пан Глашек сделал над собой серьёзное усилие, чтобы обратиться к юному дворянину «не по форме». «Номер один» отметил, что у собеседника в такие моменты появляется характерный тик, выражающийся в желании переплести пальцы двух рук, даже если для этого их придётся предварительно расплести. — Я ещё кое-что заметил. Ты… говоришь так, будто бы подразумеваешь, что нашу семью ждут нападки. Я имею в виду нападки, которых доселе не было.
— Доселе не было? — старшая версия Броньки обратила на мужа удивлённый взор очей цвета тропической листвы.
Тот лишь поднял руку в характерном жесте «обожди». Даже не посмотрел в сторону жёнушки.
— Об этом стоит поговорить… попозже, — поджал губы Дарк. — Я имею в виду, об этом «доселе не было». Не в культуре шляхты, в которую вы сейчас вливаетесь, оставлять нападки безответными. Разберёмся в лучшем виде. Так, чтобы моя невеста, по совместительству являющаяся главным палачом ковена, оценила по факту пробуждения.
Юный дворянин подался вперёд и сложил руки «домиком», оперев локти в колени.
— Сейчас я хочу просто отметить, что ситуация с тех пор изменилась. Если ранее был просто красивый экспоненциальный рост влияния Лешей, то сейчас эта функция пересеклась с функцией, обозначающей влияние других сил, давно действующих на политической арене, — сын рода Маллой несколько секунд внимательно изучал лица представителей семейства Глашек, а затем весело хлопнул себя по колену. — Ха! Вы, действительно, родители Броньки! Подумать только, вы поняли всё, что я сказал, и даже бровью не повели!
Будущие тесть с тёщей одновременно вздохнули.
— Приходится… — пробурчал мужчина.
— Она порой так минут десять без остановки лопочет… — поддакнула его жена.
— Угу… и Лёву этим говорком заразила, — поддержал супругу пан Глашек и бросил осуждающий взгляд на сына.
Тот некоторое время хмуро смотрел исподлобья в ответ, но затем не выдержал и раздражённо взмахнул руками.
— Что?! Надо же расширять словарный запас! И вообще, книги по философии порой пишутся ещё более замудрённо! Так они ещё любят откровенную заумь и постоянно вводят новые слова, которые потом друг у друга тырят. Вот взять тот же дазайн! Вот видишь его то в одной работе, то в другой, начиная аж с XII века! А потом выясняется, что термин этот ввёл попаданец из другого мира, начитавшийся там Хайдеггера! А вы знаете, как тяжело в Форгерии найти хорошую реконструкцию хайдеггерских трудов?!
Пани Глашек тяжело вздохнула, а её муж просто многозначительно повёл рукой в сторону сына.
— На фоне всех этих дазайнов упоминание каких-то там функций уже мелочь.
— Всех этих дазайнов?! — возмутился Лёва. — Между прочим, это одно из определяющих понятий философии, это сама суть человеческого существования. Это буквально экзистенция и вот-бытие…
Даркен демонстративно схватился за голову и взвыл.
— А-а-а-а! Заткнись, печаль-тоска! Ты думаешь, почему я Броньку не бужу?! Чтобы лекций её не слушать!
Лёва пожал плечами, да только опустил их одновременно с тем, как вжал в эти самые плечи голову, пытаясь превратиться в черепашку.
— Не знаю. Интересные у неё лекции. Она столько всего знает обо всём на свете, — проворчал паренёк скорей «для порядка».
Юный дворянин покачал головой и вновь перевёл взгляд на старших представителей семейства Глашек.
— Так о чём бишь я? Ах, да, об изменениях ситуации. Дело в том, что раньше Глашек особо ни у кого не стояла на пути, кроме девиц, метящих мне в невесты. И то, они эту новость всерьёз не воспринимали, справедливо полагая, что куда больше стоит опасаться не вашей дочери, а Фортуны Штернберк, что витала вокруг меня, что витра вокруг потерявшегося в горах путника. Но события последних дней перевернули всё с ног на голову.
