Однако тёплые одеяния не были способны защитить человека от магического хлада и холода человеческого безразличия. А именно такое сквозило из состояния ожившей жертвы мутации. Мало того, что бедолаге не дали нормально отоспаться после пробуждения, и теперь он вынужден предстать пред тремя незнакомцами, среди которых были представители обоих полов, в виде далёком от того, который приписывают приличия, так ведь ещё и тело принадлежало не ему.
Да, некромаги Форгерии были способны воссоздать человека из одной фаланги пальца с нуля. Но это очень трудоёмкий процесс, требующий от лекаря ещё и навыков художника: вселенная и не думала сама подстраивать внешностью восстанавливого под его ожидания, а потому целителю приходилось лично конструировать кости, мышцы, кожный покров и прочие мелочи, ориентируясь на фотографии и медицинскую карточку больного. Да и, безотносительно навыков коронера это был бы процесс крайне долгий.
Но у Даркена не имелось на это времени.
А потому, он был вынужден наступить на горло совести и человеколюбию и дать отмашку на прилаживание куска рыжего скальпа к черепушке невостребованного темноволосого тела. Женского тела.
Что поделать, если все мужские тела, что были в этом морге, или ещё ждали востребования, а потому неприкосновенны, покуда родные либо не попрощаются со жмуриком, либо не оплатят оживление, или же уже частично переработаны в прах? Так что, несчастному обладателю игрек-хромосомы — пол жертвы к тому моменту уже был установлен, исходя из беглого анализа останков, — пришлось мириться с пробуждением в тушке невысокой молодой женщины. Кстати, клок непослушных рыжих волос на фоне гладких тёмных смотрелся довольно-таки уместно. Словно бы его обладательница намеренно привела в порядок всю причёску, а один конкретный кусок выкрасила в яркий цвет и оставила топорщиться, а затем ещё и лаком обработала, чтобы эффект сохранялся даже после смерти.
Когда Дарк вошёл в комнату, пострадавший сидел на кушетке, поджав согнутые в коленях ноги к сочненькой девичьей груди, и накрыв голову двумя руками. Поза была весьма жалостливая. Усталая. Вымотанная. И пусть стараниями целительницы тело было абсолютно здорово, от разбитого состояния после возвращения к жизни, не уйти: оно рождалось не за счёт биохимии, полностью подвластной некромагам, а из процессов, происходящих на границе миров материального и духовного.
Душа оживлённого заново налаживала связи с бренной плотью.
Оттого и не до стыда было бедолаге. Не смущали его ни присутствие коронера, ни бесстыдно разглядывающий полунагое тело Лукан, ни вошедшей Дарк, что первым делом движением ноги вытянул из-под стола простенький стул с жёсткой седушкой, на пару секунд наполнив небольшое, даже тесноватое помещение противным скрипом хромированных ножек о кафель.
Развернув мебель спинкой от себя, «номер один» уселся на неё задом наперёд, сложив руки на закруглённой хромированной перекладине её каркаса.
— Добро пожаловать в реальный мир. Нет, ты не сошёл с ума. Твоё тело на самом деле женское. Но можешь сказать «спасибо», ведь от тебя остались лишь жалкие ошмётки, а так ещё есть возможность подзаработать и нанять мага для смены пола, — молодой человек усмехнулся. — Ну или же тебе может понравиться всегда иметь под рукой полный набор сочных женских прелестей.
— Премного благодарен, — усталый голос был довольно низковат и даже с лёгкой хрипотцой, но с мужским его спутать было решительно невозможно. — Прошу меня простить: в последний раз мне так было плохо, когда я по молодости перебрал с сакэ. Даже суппуку не приносило мне столько страданий: такое ощущение, будто бы моя плоть отторгает душу.
— Ощущение близко к реальности, мой дорогой друг, — ответил Дарк. — Но это не отторжение, а, напротив, обратный процесс. Могу сказать, что я тебя понимаю: сам после пробуждения выдул литров пять молока, прежде чем почувствовал себя полноценной частью Форгерии.
Некромаг наклонился вперёд и ободряюще похлопал оживлённого по плечу.
— Не знал, что ты из Ниппона. Разве азиаты бывают рыжими от природы? Или ты красился, как настоящий плохой парень?
— Я жил в Ниппоне в прошлой жизни. В этой я никогда не покидал границ Богемии.
— Я тоже люблю аниме, — бодро ответил «номер один» и протянул собеседнику руку. — Маллой. Даркен Маллой.
Оживлённый ответил не сразу. Сначала он чуть приподнял голову и одарил дворянина и его жест, приглашающий пожатию длани, тяжёлым взглядом.
Пожалуй, даже более тяжёлым, чем следовало бы ожидать от человека в таком состоянии. «Номер один» получил все основания полагать, что его собеседник испытывает сыну ректора неприязнь: личную или же классовую.
Тем не менее, спустя долгих пять секунд восставший из мёртвых ответил на рукопожатие. И хват его был весьма крепок, как для столь хрупкого тельца. Но недостаточно, чтобы причинить тренированному некромагу минимальный дискомфорт.
— Праведный. Мец Праведный.
— Сильное имя, — кивнул Дарк. — Скажи-ка мне, Мец, как ты был проклят?
— Я… не уверен, — собеседник вновь уткнулся лицом в колени. — Просто в какой-то момент я почувствовал себя плохо. Очень плохо.
Это было мягко сказано. Очень мягко. Грудь кормящей мамочки не может быть такой мягкой, как эта формулировка. Исходя из имеющихся у некромагов сведений, последние минуты своей жизни проклятый отхаркиваркивался кислотой, которая разъедала ему рот и губы. Его кости сильно сместились и исказились, начали давить на мышцы по всему телу, вызывая чувства, схожие с теми, что бывают при переломах.
Впрочем, можно было предположить, что неизвестный мог позаботиться об анестезии мясной сумки для вынашивания членистоногого мутанта. Но не из гуманистических соображений, а исключительно для конспирации процесса мутации.
— Чем ты занимался, перед тем, как почувствовал себя плохо? — поинтересовался Дарк.
— Я? — Мец даже не шелохнулся. — Ничем особенным. Просто гулял. Мне хотелось побыть одному.
Раздался громкий звук хлопающих крыльев: это Буклю надоело сидеть на полу среди скучного, претендующего на стерильность, интерьера морга, и он взлетел-запрыгнул на кушетку, где сейчас сидел оживлённый. Молодой неясыть с некоторым интересом смотрел на обнажённую спину допрашиваемого, а в жёлтые птичьи глаза сузились в подозрительно-недобром прищуре.
— Почему?
— Это личное.
Грохот, с которым ударился о дверцы шкафа отброшенный Даркеном стул, заставил коронера дёрнуться, а Лукана подобраться и вытянуться по струнке, но пан Праведный, у которого было куда больше поводов опасаться гнева некромага, вновь продемонстрировал завидное спокойствие.
— Для меня тоже! — наследник рода Маллоев никогда не был склонен недооценивать тот эффект, что создавали резкие переходы от дружелюбия к агрессии. — Ты думаешь ты один тут с Морте Сантой лобызался? Какая-то курва посмела покуситься на мою безопасность, и я не остановлюсь ни перед чем, чтобы найти её.
